Фиктивный брак

— Всем встать для заслушивания приговора.       Уэнсдей медленно поднялась, взирая на судью исподлобья. — Ох, мисси, вы мне надоели этим вашим взглядом в стиле Кубрика, — седой и косматый судья развернул лист резкими движениями, потом скомкал и опустил очки на кончик носа. — Скройтесь с глаз моих, мисс Аддамс. Сами прекрасно знаете, как все кончается. Видеть вас каждый месяц мне надоело.       Уэнсдей никак не отреагировала и уже было развернулась к выходу. — Ах, нет, подождите. У меня для вас отличная новость.       Уэнсдей медленно повернулась. Судья Моррисон нагловато улыбнулся. — Вам предписано посещение психолога. — Что? — тихо и жестко спросила Уэнсдей. — И по его заключению будет вынесен окончательный вердикт. Если заключение будет неутешительным, вас поместят в лечебницу. До нескорого, я надеюсь, свидания, мисс Аддамс.

***

— Тебе понравится Невермор, mi pequeña Мuerte. — Сомневаюсь.       Уэнсдей прожигала своих родителей взглядом всю поездку. Обычно люди в таких ситуациях избегают взгляда в глаза, дабы избежать конфронтации. Но девушка поочередно пронзала убийственным взглядом то отца, то мать.       А хотелось бы настоящей шпагой. Уэнсдей любила старый добрый бой на мечах. Руки так и чесались взять в руки что-нибудь острое, неважно что, и вызвать предков поочередно на дуэль. Чтобы решить спор поединком. — Уэнсдей, ты нас вынудила. Мы пытались дать тебе образование в обычной школе, — Мортиша перевела взгляд с окна на дочь. — Школьная программа — полный бред для малолетних и умственно отсталых. Но академия для изгоев в глуши Нью-Джерси… я поклонница хороших пыток, но это чересчур, — Уэнсдей перевела обжигающий взгляд на отца. — Mi querida, тебе понравится в Неверморе. Мы с твоей мамой учились там. Там мы нашли друг друга, — Гомес поцеловал ладонь жены, глядя на нее до одури влюбленным взглядом.       Уэнсдей раздраженно выдохнула. Отвратительно. — Замечательно. Мне еще и существовать в вашей тени. Отличный подбор места. — Зато тут будут действительно интересные предметы, — Мортиша растянула кроваво-красные губы в улыбке. — Спиритизм, яды — все, как ты любишь.

***

— Привет, соседка!       Уэнсдей перевела убийственный взгляд на широко улыбающуюся Ларису Уимс. Когда ее обнадежили поэтичным названием башни, она не ожидала увидеть в роли соседки радужную катастрофу. Лариса выглядела довольной донельзя.       А Энид Синклер — ее новая соседка — до тошноты веселой и радужной. Будто она была не оборотнем, а единорогом. Мало того, так она еще и болтала безумолку и была королевой сплетен, которые выкладывала во множественные соцсети. Уэнсдей была уверена, что, помимо души, такое обилие бесполезных приложений высосало из нее еще и мозг.       Энид, разглагольствуя на тему истории основания Невермора вывела ее во двор. — Это наш сквер. — Это пентагон, — мрачно заметила Уэсндей.       Какой идиот назовет пятиугольный двор квадратным? Она медленно отсканировала окружение, пока Энид распиналась про обитателей академии, особо отмечая Бьянку Баркли — местную королеву.       Глаза Уэнсдей едва заметно расширились, нижняя губа слегка дернулась. Ксавье Торп застыл будто изваяние на другом конце двора. Высокое и худое изваяние на фоне незаконченной фрески с воронами. — Они с Ксавье расстались в начале семестра. Причины неизвестны, — Энид прищурила глаза в сторону Торпа, всем видом показывая, что она откопает ответ.       Уэнсдей думала, что игра в гляделки с Ксавье продолжится до тех пор, пока капилляры в глазах не полопаются. Это было бы приятно. Но пришлось отвернуться в сторону очередного нарушителя ее спокойной одинокой жизни. — Я скармливаю своих жертв моим питомцам, — поправила она сплетню Аякса. — Вау, она черно-белая. Прямо как ходячий инстаграмный фильтр.       Парень был воистину поражен.       Очередной тупица. И, несмотря на то, что Энид его прогоняет и нелестно отзывается, есть в ее взгляде что-то знакомо мелькающее. Глупая Синклер.       Когда Уэнсдей отвела взгляд от шокированного горгоны и вновь взглянула в сторону, где стоял Ксавье, там уже никого не было.

***

      Уэнсдей, как когда-то сказал ее отец, была той самой стрелой, которую лучше не выпускать. Но она так двигалась, будто уже была выпущена. И сейчас эта стрела в черном фехтовальном костюме прорезала зал, целясь прямо в центр. Она двигалась сквозь пары, настолько оглушая своей уверенностью и холодом, что все останавливались.       Ксавье снял маску и молча проводил ее взглядом. Она лишь мельком взглянула на него. Создавалось впечатление, что она его даже не знала. Хотя он сильно изменился. Но что-то подсказывало ему, что Энид Синклер уже рассказала ей про гвоздь семестра — его расставание с Бьянкой. Так что это просто его милейшая подружка детства — такая же безразличная и холодная. Ксавье мысленно себя обматерил. На что он надеялся? Что после двух лет молчания она кинется к нему на шею с объятиями и приветствиями? Что изменится до неузнаваемости и начнет улыбаться и носить розовое? Глупо, как же глупо.       Когда Уэнсдей достигла центра, Бьянка читала нотации парню на полу и восклицала о том, что ей совсем не с кем соревноваться. — Серьезно, кто-нибудь бросит мне вызов? — Я, — Уэнсдей вышла на дрожку. — О-о, новенькая психопатка, — улыбка Бьянки была поистине хищной. — Самозванная королева улья.       Бьянка лишь дернула бровями в подтверждение и ухмыльнулась. Уэнсдей продолжила отпускать колкости.       Ксавье удивленно вскинул брови. Уэнсдей пыталась защитить Роуэна? Торп вгляделся в ее лицо. По привычке. Потом одернул себя. Он больше не имел права на это. Больше нет.       Но все же он заметил выражение ее глаз. Бьянка была для нее конкуренткой. Уэнсдей просто хотела ее уделать. Что ж, в свете последних событий, Ксавье где-то глубоко внутри хотел того же. Так что он с интересом двинулся вдоль занимательной пары.       Конечно же, Бьянка согласилась. Ксавье едва сдерживал смех. Он помнил, какая Уэнсдей хорошая фехтовальщица, так что ее первый укол вызвал у него легкую улыбку. Но когда все пошло не плану, он действительно забеспокоился. Бой до первой крови — очень в духе Аддамс. — En guarde!       Острия рапир рассекли воздух. Уэнсдей вытворяла воистину удивительные вещи для такой крохотной девушки, но Бьянка оказалась капельку быстрее. Ксавье вздрогнул, когда шпага Баркли рассекла воздух и прошлась по бледному лбу Аддамс. — Наконец-то на твоем лице появилась та капелька цвета, в которой оно так нуждалось, — с хищной улыбкой произнесла Бьянка.       Ксавье завороженно смотрел, как на белом лице Уэнсдей расцветает красное пятно. И разочарование.

***

      Уэнсдей раскрыла зонт и вышла во внутренний двор. Ее разрывало от гнева, а задетое самолюбие саднило менее приятно, чем чертов порез на лбу. Бьянка стала новой целью. Теперь у Уэнсдей появился повод задержаться в этой школе. Пока она не заткнет за пояс самоуверенную сирену, она не успокоится.       Чувствительный слух Уэнсдей уловил странный скрежет камень о камень откуда-то сверху. Она подняла взгляд и увидела, как на нее летит каменная горгулья, скалясь и насмехаясь над ней.       Что ж, ее смерть хотя бы будет необычной. — Уэнсдей!       Прежде, чем отключиться от жесткого столкновения с булыжником, покрывавшим двор, Уэсндей подумала о том, что этот голос ей был знаком, хотя и звучал гораздо грубее.       Ксавье оперся о локти и осмотрел девушку. Это было глупо и невовремя, но он не мог оторваться от созерцания ее лица. Так близко. Такое знакомое и, в то же время, чужое. Кто бы мог подумать, она отстригла челку. Острые скулы создавали резкие тени, которые на бледном лице выглядели пугающе. На секунду Ксавье испугался и подумал, что она мертва. Он коснулся ее щеки, прислушался к дыханию. Кожа была холодной. — Да ты натуральный труп, Аддамс, — прошептал он, услышав едва заметные выдохи.       Он поднялся и подхватил ее на руки. Она была такой легкой и маленькой, почти такой же, как и пару лет назад. Ксавье теперь на ее фоне казался почти что двухметровым долговязым громилой. Он был уверен, что она бы прокляла его, узнай, в каком положении она находилась все это время. И убила бы его тысячу раз, узнав мысли. Ведь там крутилась только одна.       Защитить. Ее хотелось защитить.

***

      Уэнсдей распахнула глаза. Над ней нависало улыбающееся лицо Ксавье. — Добро пожаловать назад, в мир смертных.       Он скрылся с глаз, и Аддамс резко села. — Воу, легче, Аддамс! Медсестра сказала, что сотрясения нет, но ты неплохо приложилась головой. — Последнее, что я помню: я шла, поглощаемая яростью и отвращением к себе. Очень незнакомые чувства. — Проигрыш Бьянке на многих так влияет, — Торп откинулся на спинку стула. — Я взглянула наверх, увидела горгулью и подумала, что у смерти хотя бы есть фантазия. А потом ты впечатал меня в брусчатку. Захотел побыть героем в угоду патриархату? — Обычно, на этом этапе диалога, люди говорят «спасибо». — Меня не нужно спасать. — То есть, мне нужно было дать той горгулье расплющить тебя? — По крайней мере, это была бы интересная смерть, — отрезала она, глядя на него исподлобья.       Ксавье усмехнулся и опустил взгляд на сцепленные ладони. — Что ж, это в тебе не изменилось. — Это? — Тяга к смертельным опасностям и пыткам. — А еще к насилию и воскрешению мертвых.       Ксавье улыбнулся. — Помнишь похороны моей крестной? Ты так расстроилась, что это был всего лишь я. — А я думала, что у нее получилось обмануть смерть, — уголки губ Уэнсдей приподнялись, а взгляд посветелел.       Очаровательно. Ксавье не мог перестать улыбаться. Когда тишина затянулась, а искать что-то на своих запястьях он устал, то Ксавье поднялся. Уэнсдей проследила за ним взглядом и осознала, что он возвышается над ней словно «Генерал Шерман». Мальчик определенно вырос. — Что ж, теперь мы квиты.       Уэнсдей молча встала, взяла пиджак и зонт и ушла.

***

— Что, даже не спросишь как мои дела? Что произошло за последние два года?       Уэнсдей даже не моргнула, сохраняя безразличное, даже скучающее лицо. Вокруг мерцали огни, воздух наполнял запах попкорна и яблока в карамели. Люди сновали исключительно веселые, но эта девушка была будто ходячая черная дыра. Она остановилась, подняв голову, но все равно умудряясь сохранять устрашающий взгляд исподлобья. — Меня не интересует. Мог бы догадаться. Я — не твой друг, Ксавье.       Он вообще сам увязался за ней, хотя она только избавилась от надоедливой Энид.       Ксавье усмехнулся и запрокинул голову. Он спрятал руки в карманы серого пальто и кивнул сам себе. — Да, правда. Как я мог забыть. Но знаешь, странная штука, я все еще считаю тебя своим другом. Так что, я спрошу. Как твои дела? Что произошло за последние два года? — Ксавье широко улыбнулся.       Уэнсдей отметила, что теперь, когда он улыбался, у него появлялись ямочки. А глаза на худом лице казались парой огромных янтарно-зеленых фонарей.       Она отвернулась и пошла дальше. — Я застряла в этом чертом забытом месте. Здесь невероятно скучно. — Имеешь в виду, некого пытать и никто, никого не убивает? — Именно. Мне нужно вдохновение для романа. — Какой это по счету? — Четвертый. — Как с публикацией? — Советуют посетить психотерпевта. Значит, я на верном пути.       Ксавье рассмеялся низким и теплым смехом. Она была такой забавной в своей серьезности. И такой маленькой и хрупкой. Хотя она всем показала, сколько в ней сил и умений. Ксавье был в восхищении. Он так долго пытался ее забыть, что теперь воспоминания накатывали волнами. Его по-прежнему маленькая подруга снова ворвалась в его жизнь, и он боялся представить, чем это обернется. — Я обязан это прочитать. Можно? — Пьюберт стал невыносимо ловким, — проигнорировала его Уэнсдей, с отвращением глядя на веселящихся детей, — Он явно умнее, чем Пагсли. Пагсли слаб. Безобиден. Он не проживёт без меня и двух месяцев. Родителям придется перевести его снова. Но сюда они его не переведут, я уверена. Хотя, здесь его бы меньше задирали. — Как они? Твои родители? — Такие же страстные и любвеобильные, — в ее голосе послышалось отвращение.       Она помолчала и продолжила: — Они скучают по тебе.       Ксавье мягко усмехнулся. — И я по ним… И по тебе я тоже скучал.       Уэнсдей уже открыла рот, чтобы ответить, но Роуэн, шедший к ним на встречу задел ее плечо. И все вокруг погасло.       А потом вспыхнуло вереницей образов, мешаниной голосов и звуков. Странная книга с символом. Ворон. Надрывное карканье, сопровождающее пожар в пятиугольном дворе Невермора. И сам Ласлоу. На земле, визжащий от страха и боли. И брызги. Брызги крови повсюду.       Когда Уэнсдей открыла глаза, то обнаружила себя на руках у Ксавье. — Господи, ты очнулась! Что это было?       Уэнсдей вырвалась из его хватки и огляделась. Взмыленная, с широко распахнутыми глазами. Ксавье, наверное, никогда не видел ее такой возбужденной.       Или напуганной? — Роуэн. Куда он пошел? — Роуэн? Я не…       Уэнсдей сорвалась с места и побежала вдоль палаток. — Уэнсдей! — Ксавье не понимал ни черта, но рванул следом за ней.       Уэнсдей бежала, пытаясь разглядеть в толпе нормисов нервного астматика, но он будто испарился. Она остановилась, судорожно оглядываясь вокруг. — Уэнсдей! — окликнул ее Ксавье.       Но Аддамс упорно игнорировала его. Она находилась в центре ярмарки. Яркий свет слепил глаза, но сейчас это было не так приятно, как обычно. — Уэнсдей, я его видел, — Ксавье дернул ее за рукав и потянул за собой. — Может объяснишь, что происходит?       Но Уэнсдей продолжила бежать. Она увидела фигуру Ласлоу, несущуюся в сторону леса. — Роуэн, вернись!       Но Ласлоу убегал все быстрее и дальше. Уэнсдей не ожидала такой прыти от щуплого парня. А Ксавье не думал, что Уэнсдей так быстро бегает. Он заметно отстал. — Роуэн, стой! — Чего ты хочешь? Зачем ты идешь за мной? — Роуэн всплеснул руками. — Мне некогда объяснять, но ты в опасности.       Роуэн посмотрел на нее так, будто считал ее идиоткой. Усмехнулся, его руки подрагивали, а глаза нехорошо блестели. — Ты сильно ошибаешься, — усмехнулся он и в следующее мгновение Уэнсдей оказалась припечатана к дереву телекинезом. — Это ты в опасности. — Что ты творишь? — Уэнсдей моргнула, в глазах блеснуло осознание. — Горгулья. Это был ты?       Роуэн с улыбкой кивнул. — Оставь ее! — Ксавье толкнул Роуэна, и тот оступился. — Она разрушит эту школу, Ксавье. Ее нужно устранить, — в низком голосе Роуэна слышались нотки безумия, глаза блестели.       Он вытащил сложенный лист и ткнул его чуть ли не в нос Торпу. Там была нарисована девочка, чертовски похожая на Уэнсдей, а напротив нее какой-то чудак с посохом в костюме пилигрима. Они стояли в пятиугольном дворе Невермора. Объятом пламенем. Ксавье видел этот рисунок. И буквально на себе ощутил, как Роуэн одержим этой идеей. — Она уничтожит все! Так что нужно уничтожить ее.       Ксавье даже не успел осознать, в какой момент его ладонь сжалась в кулак и от души врезалась в скулу парня. Роуэн пошатнулся, его очки слетели с переносицы, лист плавно упал на землю, как и Уэнсдей за спиной Торпа.       Дезориентированный, оглушенный Ласлоу попятился. — Только тронь ее, Роуэн, — прошипел Ксавье. — Мне не нужен защитник, — Уэнсдей внезапно материализовалась рядом с Ксавье и подняла лист. — Ты хочешь убить меня из-за какого-то рисунка? — едва ли не с усмешкой спросила Аддамс. — Моя мать была провидицей. Она предсказала это двадцать пять лет назад. Ты все уничтожишь. Ты — смерть Невермора. — Я сейчас стану твоей смертью. — Я должен устранить тебя. И я найду способ. Вот увидишь, Уэнсдей, — Роуэн развернулся и побежал в лес. — Не найдешь, — холодно пробормотала Уэнсдей.       Она развернулась и пошла прочь, оставив недоумевающего Ксавье. Он откинул волосы со лба и сунул руки в карманы пальто, все еще глядя в сторону, где скрылся Роуэн. Веселый выдался вечерок.       А каким веселым было следующее утро, когда сообщили, что изрезанное тело Роуэна Ласлоу нашли в лесу во время патруля.

***

— Ты знала.       Уэнсдей даже не отреагировала, продолжая клацать по клавишам печатной машинки. — У меня писательский час. К тому же, ты не должен быть здесь.       Ксавье в наглую зашел в комнату через витраж и остановился прямо за спиной Уэнсдей. — Рассказывай, Аддамс. Тот припадок? Это было видение. Из всех проклятий на планете, уж не думал, что ты не станешь экстр… — Не стала. Это неконтролируемые видения. Я не понимаю их природу. Как они работают, — Уэнсдей слишком резко поставила точку. — Ты, наверное, чувствуешь необъятное отвращение к себе из-за непонимания, — язвительно протянул Ксавье.       Уэнсдей резко отодвинула стул, заставив Торпа отпрыгнуть, и поднялась. Она развернулась и стала медленно надвигаться на него, как неизбежная катастрофа. — Ты знала, Уэнсдей. Ты видела. Черт возьми, ты могла это предотвратить! — Я пыталась, если ты не заметил. — Великодушно. Кто его убил? — Что ты делал сегодня ночью? — едва ли не перебила его Уэнсдей.       Ксавье недоуменно усмехнулся, нахмурился, покачал головой. Маска позитивного парня слетела, и Уэнсдей едва ли не поперхнулась, глядя на боль и всепоглощающую пустоту, которые вылезли наружу и поселились на его лице, создавая напряженные складки у губ и пустоту в глазах. — Ты думаешь, что это я. История повторяется, да, Уэнс? Помнишь? — Перестань повторять этот вопрос. Я не страдаю амнезией. — А у меня, видимо, особая форма критинизма, потому что я помню только хорошее. И напрочь забываю, какая ты… какая… — Договаривай, — процедила Уэнсдей.       Ксавье резко приблизился к ее лицу, едва удержав себя от того, чтобы схватить ее за дурацкий белый воротничок. — А где ты была сегодня ночью, Аддамс? — прошипел Ксавье и направился к двери.       В этот момент радостная Энид распахнула ее и едва ли не столкнулась с ним. — Эй, привет… Ксавье, — пробормотала она ему вслед. — Что это с ним?       Уэнсдей села на стул и вырвала лист из машинки. К черту.

***

      Уэнсдей расслаблено сидела на дереве и слушала. Вокруг царила тишина, опускались сумерки. Пахло сырой землей и палой листвой. Запах напоминавший детство. Убийственные пятнашки среди могил почивших Аддамсов. Эх, ностальгия. — Он ведь твой друг. На кой черт мы кукуем на дереве битый час и ждём, когда он вернется с пробежки? — Вещь поежился от прохладного воздуха, заползавшего под старые швы. — Он — не мой друг. — Скажи это той пачке писем и рисунков, которую ты хранишь в подкладке чемодана, сентиментальная букашка. — У меня с собой метательные ножи. И я не прочь укоротить твой средний палец на пару фаланг. Мортише надоело извиняться перед соседями за твои нецензурные жесты.       Вещь показал тот самый нецензурный жест и едва успел отскочить в сторону от маленького инкрустированного ножичка, вонзившегося в ветку. — Мазила.       Уэнсдей нацелилась на очередной бросок, но внизу послышались шаги и учащенное дыхание. — Мы еще поговорим, — пробормотала она и спрыгнула.       Стены Невермора были великолепным развлечением для скалолаза. Булыжники хаотично выпирали из стены, создавая трассу повышенной сложности, но Уэнсдей Аддамс ловко пробралась наверх и притаилась рядом с окном, ведущим в комнату Ксавье и почившего Роуэна.       Торп как раз зашел в душ, так что Уэнсдей открыла окно. — Фиолетовая книга. Должна быть где-то здесь.       Первым делом Уэнсдей прошла к столу. Из вещей книжного формата там оказался только скетчбук в кожаном переплете. Она, не стесняясь, пролистала его. Все работы были в карандаше, в каждой проглядывался определенный стиль. Резкий, капельку небрежный, внимание к деталям. Горгульи, монументальные скульптуры чередовались с плавными линиями цветов и растений. Этюды перемежались с портретами. Директриса Уимс. Бьянка. Но лишь самую малость. Ксавье перестал их рисовать.       Скетчбук открылся на последней странице, и Уэнсдей моргнула. Не перестал. Со странички на нее смотрела серьезная донельзя копия. — Навыки улучшились, — мимоходом прошептала Уэнсдей, отходя от стола.       Она заглянула в каждый угол, а Вещь показал все найденные книги прежде, чем стало понятно, что нужной здесь нет. Из полезного — странная маска, найденная в тайнике под кроватью Роуэна.       Уэнсдей замерла, когда услышала стук, но тут же юркнула под кровать. В эту же секунду Ксавье вышел из душа. Может посетитель спас ее от глупого прокола?       Уэнсдей плотно сжала губы от досады и прислушалась.       Ксавье откинул мокрые волосы и прошел к двери. Никаких гостей он не ждал, тем более настроение было отвратительным, даже несмотря на пробежку. Он открыл дверь.       Ну, да. Для полного счастья не хватало только бывшей. — Ты не должна быть здесь, — он втянул ее внутрь, оглядывая коридор. — Тоже рада тебя видеть, — нахмурилась Бьянка. — Как ты прошла мимо смотрителя? Использовала чары сирен?       Уэнсдей под кроватью отказывалась признавать, но она удивилась. Она никогда не слышала, чтобы Ксавье был так резок и груб. — На мне амулет, как ты себе это представляешь? И потом, ты что, умрешь, если позволишь себе думать обо мне в положительном ключе?       Ксавье фыркнул, даже не догадываясь, что Уэнсдей под кроватью беззвучно сделала то же самое. — Чего ты хочешь? — Узнать, как твои дела! И поддержать. Мне жаль, что так случилось с Роуэном. — С каких пор тебе не наплевать? — Это ты был тем, кто боялся, что он навредит Уэнсдей. В этом причина, что ты за ней по пятам бегаешь? — Я не бегаю, — Ксавье наконец понял причину прихода. — Тогда в чем смысл? Она тебя ни во что не ставит, а ты за ней как побитый щенок. Или что, у тебя фетиш на трагично готических девочек с траурным стилем одежды?       Ксавье подошел к столу и столкнулся взглядом со своим «фетишем». Он захлопнул ежедневник. — Она хотя бы не пыталась мной манипулировать.       Всем своим видом Ксавье показывал, что Бьянка просто не имеет права ревновать. — Я ошиблась один раз, и ты не можешь меня простить. Она относится к тебе, как куску дерьма, и тебе все мало! — Я знаю ее с самого первого дня, ясно? Она была со мной тогда, когда я нуждался в этом больше всего. Да, возможно, она даже не знает об этом. Даже не догадывается, а если бы все-таки поняла, то скривилась бы в отвращении, потому что ей чужда сентиментальность. Но она спасала меня каждый день, что находилась рядом. А теперь я на дне. И да, Бьянка, я пытаюсь вернуть дружбу, которая была моим балластом. Потому что ты им стать не смогла.       Уэнсдей игнорировала осуждающую позу Вещи весьма усиленно. Она слышала, как Бьянка хмыкнула и гортанно засмеялась. Да ее ничем не поймёшь. На какое-то мгновение Аддамс сравнила ее с собой. Но тут же скривилась. — Вау. Ксавье, она зациклена на превосходстве! Она считает, что она лучше всех.       Уэсндей под кроватью дернула бровью в возмущении. Кого из себя возомнила эта девчонка? — Я жду-не дождусь завтрашнего дня. Нетерпится посмотреть, как ее подружка-оборотень посыпется. Что ты смотришь? Я люблю побеждать.       Ксавье скрипнул зубами. — И ты еще удивляешься тому, что мы расстались. — Тебе нравилось все это, — Бьянка оплела его ладони.       Уэнсдей думала, что ее вот-вот стошнит. — Нам было хорошо вместе. — Правда? Или ты заставила меня думать, что это так? — голос Ксавье надломился.       Бьянка только лишь хмыкнула. — Уэнсдей Аддамс — не девушка твоих мечтаний. Она — предмет твоих кошмаров.       Ксавье еще долго стоял, облокотившись о стол, даже не зная, что дает время своей маленькой подружке разгореться желанием унизить Бьянку так, чтобы она наверняка это запомнила.       Когда Ксавье снова ушел в душ, Уэнсдей выползла из-под кровати и отряхнулась от пыли.       Нет, она не лучше других. Но она определенно лучше Бьянки Баркли.