Парадиз

      В банкетном зале было многолюдно, и всё же среди присутствующих нашлись те, что по-настоящему блистали, притягивая к себе внимание окружающих. Совершенно ничего не делая для этого. Просто всем своим обликом они приковывали чужие взгляды.       Стоящий у стены брюнет, держа в руке бокал с шампанским, умудрялся выглядеть скучающим и при этом не нуждающимся в чьей-либо компании. И если первое привлекало, то второе не позволяло приблизиться. Всё, что наблюдателям оставалось, это просто смотреть со стороны и шёпотом обмениваться с собеседниками комментариями.       Когда послышался шум, молодой мужчина перевёл взгляд туда и оторопело моргнул. А после улыбнулся, глядя на приближающихся парня и девушку. — Хаккай, Юзуха, прекрасно выглядите. — О тебе можно сказать то же самое, Такемичи, — усмехнулся Шиба, отвечая на рукопожатие. — Тебе очень идёт костюм, — произнесла Юзуха, улыбаясь в ответ на то, как Такемичи жестом подозвал официанта и взял с подноса бокал с шампанским. — Спасибо. — Ну что, за встречу? Популярная мужская модель и его менеджер. — За встречу, глава компании «Парадиз», — ответил Хаккай, взяв в руки бокал. — Встреча бывших «Свастонов»?       Посмотрев на хозяина реплики, Ханагаки закатил глаза. Но не сказал ничего против, когда мужчина приблизился. А всё потому, что Ханма и сам тоже был в «Свастонах», пусть и недолго.       Юзуха слушала разговоры бывших «Свастонов», наблюдала за лицами и с трудом сдерживала желание поинтересоваться у Такемичи, как у него дела на личном фронте. Она спрашивала об этом Хаккая, который разговаривал с братьями Кавата, когда они заглянули к тем в ресторанчик, но ничего узнать не смогла. Потому что эта тема не поднималась во время встречи.       Ответ на вопрос, так и не заданный вслух, вскоре был получен. — Такемичи, — к ним подошёл Изана, приобняв Ханагаки за талию и шепнув ему что-то на ухо. — Я понял. Извините меня, ребята, вынужден вас покинуть. Давайте ещё как-нибудь встретимся и поболтаем. — Конечно, — пожав руку, кивает Хаккай. — Да, давайте.       Юзуха, которой достались краткие объятия, провожала взглядом уходящую пару. И видя, как Изана касается руки Такемичи, трогает спину, о чём-то с прищуром спрашивая, а тот смеётся, отмахиваясь, неосознанно спрашивает: — Они вместе, да?       Шуджи, который собирался уйти, услышал сорвавшийся с её губ вопрос. Посмотрев на главу и его заместителя, которые пробирались к отведённому им столику, Ханма отозвался: — Да, они вместе. Уже довольно давно.       Хаккай хотел бы что-нибудь сказал, но знал, что сестра не оценит, если он сейчас вмешается. Все эти годы, у них не было времени думать о чувствах и всяком таком, однако теперь, встретив Такемичи, Юзуха пуще прежнего углубится в работу. Как Хаккай знает, это помогает ей отвлечься.

***

      Будучи принятыми в одну школу, группа заселилась в один дом. Как понял Такемичи, договориться о съёме дома Изана договорился благодаря оставшейся связи с тех времён, когда Курокава стоял во главе «Поднебесья». Более подробно расспрашивать Ханагаки не стал, не особо интересуясь обстоятельствами возникновения таких связей. Он мало знал о том, чем занимались ребята в «Поднебесье», однако по оговоркам Ханмы кое-что понимал. По-крайней мере распространением наркотиков банда, стремящаяся стать преступной группировкой, не занималась. И проституцией тоже не промышляла.       На то, чтобы привыкнуть жить вместе, притереться, вывести какие-никакие, а правила проживания, ушло несколько месяцев. А точнее полгода. И все эти полгода Такемичи приучал домочадцев к тому, что разведённый срач они убирать будут самостоятельно, не пользуясь услугами клининговой компании, даже если в комнате будет долго лежать коробка из-под пиццы.       Быстрее всех к правилам уборки адаптировались Какучё, Изана, Харучиё и, как ни странно, Риндо. Ран и Хаджиме были вынуждены привыкать к животворящим пинкам. И если второй быстро понял, что если всё делать вовремя, пиздюлей не будешь отхватывать, то старший Хайтани назло Такемичи разводил свинарник на кухне, в гостиной и в собственной комнате. Которую он делил с братом, зачастую спихивая на младшего уборку. Пока об этом не узнал Ханагаки. — Может стоит их остановить? — с сомнением протянул Какучё, наблюдая за старшим Хайтани, у которого отобрали его телескопку с угрозой запихнуть её очень глубоко. Такемичи гонял Рана по всему первому этажу, не давая даже шанса на то, чтобы забежать в какую-нибудь комнату и забаррикадироваться там. — Хочешь влезть между молотом и наковальней? — усмехнулся Ханма, жуя жвачку. — Вперёд. Но Таке-чан тогда будет гонять и тебя тоже. — М-да. Он сам себе могилу вырыл. — И его теперь в ней же и закопают, — усмехнулся Изана и похлопал Риндо по плечу, мол, смирись. — Впредь будет держать своё мнение при себе. Как и руки, впрочем.       С чего всё началось? Ран не вовремя подошёл к Такемичи, что был занят украшением торта — у Харучиё был день рождения — заболтал брюнета, и говорил под руку. Хотя апогеем всего стало то, что он похлопал Ханагаки по ягодицам, когда тот держал в руках кондитерский мешок, украшая торт кремом. Не ожидающий подобной наглости Такемичи слишком сильно сжал мешок и выдавил чересчур много крема, запоров узор. Разозлившись, Ханагаки обернулся и выдавил остатки крема старшему Хайтани прямо в его бесстыжую рожу.       После того случая быт более-менее нормализовался. Пока одним из вечеров не произошло это. — Хэй, что это? Так приятно пахнет.       Ханагаки, под взглядами всех домочадцев, принюхивался к сидящему рядом Риндо, практически утыкаясь лицом в шею. Хайтани тут же ответил на заданный вопрос, предложив потом показать использованную им туалетную воду.       Изана, наблюдающий их беззаботное общение, стискивал кулаки. А после того, как они разошлись по комнатам, решительно схватил Ханагаки за запястье и утянул в свою комнату, запирая дверь. Он хотел хоть как-то наказать Такемичи за то, как тот повёл себя во время посиделок в гостиной, поэтому напал на парня со щекоткой. Он знал его слабость, так что какое-то время преимущество было на его стороне. Однако Ханагаки не желал сдаваться на милость победителя и начал активно сопротивляться.       Из-за их барахтания на кровати, подушки оказались на полу, одеяло практически последовало их примеру, а простыня сбилась в один комок.       Курокава смог одержать верх в этой нелегкой битве, и теперь пытался восстановить дыхание. Равно как и Ханагаки, который практически охрип от криков и хохота. — Может сойдёмся… на ничьей? — буквально выталкивая из себя слова, спросил Такемичи. — Неа. Я соглашусь только на безоговорочную капитуляцию с твоей стороны. Если не заметил, я победил.       Изана говорил так потому, что сумел взгромоздиться сверху и зафиксировать конечности оппонента. Ногами он держал бёдра Такемичи, а руками прижимал запястья к кровати. — Ты изверг. Не можешь даже чуть-чуть мне уступить, да? Тиран и деспот. — Просто привыкший побеждать.       Ханагаки смотрел в глаза Курокавы, которые завораживали сейчас как никогда прежде. Лицо Изаны медленно приближалось, и это, вопреки ожиданиям, не вызывало ужаса, отвращения или брезгливости. Да чего уж там, до того, как проснуться Ханагаки Такемичи, он пробовал отношения. С девушками ему не везло, с парнями же… Как-то по пьяни он поцеловался с парнем и даже уснул в одной кровати с ним, но дальше поцелуя дело не зашло. — Я думал, что мы как братья, а ты хочешь меня трахнуть?! — Что ты несёшь? — Чушь? — предположил Такемичи, и рассмеялся. Потом приподнял голову, насколько сумел, и выдохнул вопрос Изане в губы: — Понравилось?       Курокава облизнул губы и наклонился ниже. В этот раз поцелуй стал чуточку смелее. Удерживая запястья Такемичи одной рукой, пальцами второй он коснулся шеи, точно там, где бился пульс. В этом не было необходимости, ведь на руке биение сердца так же хорошо чувствуется, однако нет причин отрицать, что это прикосновение было приятным.       Изана начал шевелить губами, пока не пуская в ход язык. И было поразительно, что он так нерешителен, учитывая, как началось их противостояние.       Такемичи приоткрыл рот и Изана тут же отпрянул, словно испугавшись. Ханагаки не хотел позволять запалу пропасть зря, и решил перевернуть ситуацию.       Курокава сдавленно вскрикнул, когда его неожиданно толкнули. Ханагаки сориентировался быстро и проворно зафиксировал руки-ноги своей «жертвы». Нависая над растерянно хлопающим глазами Изаной, Такемичи с превосходством улыбался. — Ты удивительно застенчив для того, кто затеял это всё. Неужели невинные поцелуи это действительно то, чего ты хотел? — Я… Это вовсе не… — Хм? И как далеко ты хочешь зайти? Спуститься вниз по шее, по пути оставив несколько засосов? Снять с меня футболку? Коснуться через одежду?       Изана смотрел на губы, что перечисляли варианты, и мог лишь дышать глубже. От названных вариантов в низу живота возникало какое-то горячее щекочущее ощущение, от которого хотелось начать ерзать. Только вот его бёдра удерживает Такемичи, заставляя Изану ощущать трепет. — Ну так что из этого? — Всё, — заметно охрипшим голосом выдохнул Курокава, судорожно облизнув губы.       Такемичи проследил за этим жестом и наклонился, наблюдая за тем, как Изана весь целиком подаётся вперёд, словно желая встретить прикосновение на полпути. Глаза чуть прикрыты, губы разомкнуты, жар от тела ощущается даже сквозь одежду.       Ханагаки прижался к губам Изаны, но лишь на краткий миг. Отстранившись, он прислушался к своим ощущениям, заглянул в глаза вновь облизнувшегося Курокавы, пытаясь разглядеть… что-то. А не найдя, вновь подался вперёд, инициируя более серьёзное касание, нежели простое соединение губ.       Он сминал губы Изаны, чувствуя, как подрагивает под ним Курокава, и чувствовал волнение, трепет даже. Какова будет реакция, если углубить поцелуй, а после отпустить руки, давая небольшую свободу?       Изана распахнул глаза, почувствовав, как горячий влажный язык протискивается меж губ и касается его зубов. Такемичи смотрел на него, отслеживал реакцию, и вероятно отступит, если не дать ему ответа. Но Курокава хотел прямо противоположного.       Видя, как Такемичи наваливается со спины на Какуче, шутливо чмокает его в щёку и с хохотом убегает, оставляя Хитто с покрасневшим лицом, Изана чувствовал странную злость. А ведь раньше он не злился на Какуче, что бы между ними не происходило.       Всё мысли разлетелись перепуганными птицами, когда язык Такемичи проник в рот. Веки бесконтрольно опустились, на ногах поджались пальцы, а в груди стало теплее. Изана даже не обратил внимания, что его больше никто не удерживает. Руки поднялись вверх, но лишь для того, чтобы обхватить чужие плечи.       Чувствуя, как по боку проводят ладонью, Курокава задрожал, и не сдержал вздоха, когда тёплые пальцы коснулись обнаженной кожи. Ощущая, как эти самые пальцы поднимаются вверх, Изана издаёт первый стон.       Такемичи замирает, его тело напрягается, и Изана думает, что тот сейчас же отстранится, однако секунды летят, а этого не происходит. Но происходит кое-что другое.       Ханагаки вновь льнёт к губам, но куда более настойчиво. Сминая губы, он меняет положение тела, практически накрывая Изану собой. Смещается вправо, втискивает колено между бёдрами, прижимается так тесно, как только можно.       У Курокавы фейерверк вспыхивает на обратной стороне век от ощущения давления на пах. Он чувствует, как ловкие пальцы расстёгивают пуговицы его рубашки, распахивают её полы и скользят по коже, вызывая орду мурашек.