Touch

Хонджун был уже дома, собираясь к родне, когда почувствовал себя нехорошо. Нет, это Феликс почувствовал себя нехорошо. В груди сдавило, будто ему дышать было тяжело. Паника нарастала, что могло случиться? Он ведь пошёл домой, Джун видел. Надо было что-то делать. Добраться до него на машине он точно не успеет. Пришлось хорошенько сконцентрироваться, хоть это и было сейчас невероятно сложно с нарастающей тяжестью в груди. Сконцентрироваться надо было для того, чтобы при перемещении не оказаться замурованным в стене или в земле, например. Это требовало серьёзных умений и нехилых усилий, но сейчас это был единственный возможный вариант. Ведь дело касалось Феликса. Он не может его потерять. Хонджуну не впервой приходится пользоваться магией в экстренных, опасных ситуациях, поэтому рефлексы сработали отлично и, не медля, он нацелился на ощущения от Феликса и картинку его дома. Через мгновенье он уже на месте, у двери квартиры, открывает её, забивая на все приличия. Первым делом он слышит ругань женщины - наверное, мать. В следующее мгновение он видит их - его родителей. Мать стоит с новой толстовкой в руке, указывая ею на Феликса, смотрящего в пол. Как только они заметили Хонджуна, тут же перекинулись на него, отец что-то собирался сделать, но что он может против колдуна? Они оба тут же отлетели, повинуясь движениям руки Хонджуна и его убийственным взглядом, и аккуратно приземлились на пол, там и оставаясь. Феликс даже не обратил на это внимание, так и стоя, упершись взглядом в пол и стискавая руку у груди. Хонджун тут же оказался рядом, приобнимая и помогая присесть на диван. - Феликс, что такое? Что не так? Где болит? - воинственный колдун тут же исчез, уступая место взволнованному соулмейту. - Не могу... дышать... - он наконец обратил на него внимание, жалобно ища помощи, пытаясь делать хоть маленькие вдохи, цепляясь за куртку Джуна. - Дыши со мной, все будет хорошо. Он коснулся пальцами груди Ликса и взял его руку, заставляя положить её также на грудь Хона. И Хон начал дышать. Спокойно, медленно, максимально осознанно, не перебарщивая, хотя самому хотелось дышать полной грудью от волнения. Также начал дышать и Феликс, точно в унисон с Хоном. Они смотрели друг другу в глаза: Хонджун успокаивая, помогая дышать, и Феликс, отчаянно впитывая эту помощь. Постепенно руки Хонджун отпустил, Ликс уже дышал сам. - Что это было? - Что это было? - Ты первый, - выпалил Ликс. Ему ещё нужно было время отдышаться. - Ладно. Это как искусственная вентиляция лёгких, только по-другому. Я заставил твое тело делать вдохи в точности повторяя мои движения. Я очень надеялся, что проблема у тебя не в лёгких и это просто паническая атака или что-то похожее. - А родители? - он посмотрел на них, лежащих будто в отключке. - Без сознания. Я сотру им память о том, что они меня видели. Могу внушить, чтобы забыли о разногласии. Почему ты не сказал, что все так серьёзно? - Оно и не было так серьёзно, вроде. Просто, ты... И потом тебя снова нет, а тут они, придрались к розовому... Я не знаю, почему так вышло. - Ликси, я не могу тебя с ними оставить, ты понимаешь? Я не каждый раз смогу так успеть... - А как ты так быстро появился, кстати. - А, ну считай телепортация. Это требует очень много сил и вообще-то довольно опасно, так что может случиться так, что я не подоспею так быстро или вообще не смогу прийти. Ещё повезло, что наша связь достаточно устойчивая, чтобы я хоть что-то почувствовал. Я тебя с ними не оставлю, Ликс. - Но я же не могу просто уйти. - Можешь. Управлять мыслями большинства людей намного проще, чем может показаться. Они будут думать, что ты уехал учиться за границу или ещё что-то в этом роде. Но я не заставляю тебя принимать решение прямо сейчас. Ты можешь думать сколько тебе надо. А пока они будут думать, что ты в поездке по учёбе, пойдёт? Феликс был в смятении. Он и предполагать не мог, что одна вечеринка может так резко поменять жизнь. Это вообще все ещё его жизнь? - Я без твоего согласия ничего не сделаю, солнце. Только скажи, как ты хочешь, мы так и сделаем. Только не оставайся с ними наедине. Не сейчас. - Ладно, давай сделаем, как ты сказал. Типа, я в поездке или ещё чего. Он вытер набежавшие слезы, встал и забрал толстовку из рук матери. Мысль о том, что с ними больше не придётся ругаться, стоит ему только захотеть, очень грела. И плевать было на остальное, он очень этого хотел. - Я пойду вещи соберу. - Да, я пока тут разберусь, - указал он на родителей, будто как со стола посуду грязную убрать, - ко мне поедем? - А можно? - Ох, Ликс. Это ведь и твоя квартира теперь тоже, - Джун снова обнял его. Он готов напоминать ему об этом столько, сколько потребуется, - тебе всегда туда можно. Я сейчас вспомнил, что забыл тебе дать ключи от неё. Ну это успеем, иди пока собирай вещи. Да, сил Хонджун сегодня потратил прилично, а ещё память изменять. Придётся выкрутиться. Придумать что-то, какое-то небольшое изменение в их памяти, которого будет достаточно. Это требовало ловкости и хитрости. И того и другого у Хонджуна было в достатке. Он всегда отлично справлялся с контролем разума и воспоминаний. Управившись с обоими, он заказал такси и направился в комнату Ликса. Она казалась пустой, будто там и не жили вовсе. - Ты с собой решил совсем все вещи прихватить или вы только недавно переехали? Почему так пусто? - Не хотел, чтобы родители видели, поэтому особо её не обставлял никогда. - Говоришь, значит, не серьёзно это все было? - Хонджун вскинул брови. - Это мелочи. - Это не мелочи, солнце, - Хонджун только вздохнул, не намереваясь спорить. Он решил перевести тему, - ты можешь обставить нашу квартиру. Могу тебе даже комнату выделить отдельную, чтобы сделал там все как хочешь, - он глянул в телефон, - такси подъехало. Мы идём? Феликс взглянул ещё раз на родителей. Они полелужали на диване, будто просто уснули за телевизором, как это бывало. Даже телевизор был включён. - Они проснутся через пару минут, как мы уйдём. С ними все будет в порядке, я позаботился, веришь? Феликс верил. Верил любому его слову. Верил, что он сделает для него все. Верил, что тот никогда ему не навредит. Он схватился за протянутую руку, уходя из ненавистного места в новую жизнь. Потому что старая ему до невозможности надоела.