Сборник моих ответов в Textual ask | Pathologic

Серебрящаяся монетка, подбрасываемая в воздух пальцами. Орел. Решка. Ребро. Три самые важные грани, почти три острия на Грифовской ладони, решающие чужую судьбу, а быть может и его собственную. Звеньк — и вот он итог. Звеньк — и сегодня люди пойдут не в кабак, а на ночные улицы. Звеньк. Григорию не больно любо золото, пускай он и собирает колечки с браслетами, ему не по нраву железо, но карманы полнятся червонцами похлеще самых набитых сундуков. Он не умелец в обращении с оружием, но легко оттягивает в сторону собственное пальто, раскрывая петельки, наполненные острыми режиками-ножиками, ножницами, скальпелями и прочими садистскими удовольствиями. У него есть ружья, пистолеты, если нужно, то появится и огнемет. Узловатые пальцы прочно вцепились в жилы города там, докуда не добираются руки Толстого, Большого Влада — и уже их не отпустят. — Мое все будет… — беззвучно смеется Гриф сам над собой, играючи поигрывая уже кольцами, сорванными с чужих пальцев, перебрасывая их одно через другое. Бумажки, монетки, камешки, жучки, орешки, зернышки — на Складах всему место найдется, и для человека полка всегда сыщется, остается лишь подобрать высоту да цвет. — …и только мое. Но потом. Потом. Умение ждать — важнейшая черта шелкопряда, ткущего вокруг себя кокон из вещей, мыслей и фраз. Не жаден — алчен, вроде бы звучит схоже, а кажется и вовсе разное, на вкус и цвет. На себя тратиться Григорий умеет, на женщин — тоже, а гребет что ни попадя, прибирая поближе, не к рукам — сразу к грудине, к сердцу, увеличивая размах. Дорвался таки до власти. Сумел. Столько крови собственной вылакал, пока грызся, что на вурдалака стал похож, только шерсть рыжая клочьями торчит да зубы скалятся, как у зверя. А теперь что? — Вот тот дом мне больно нравится, у хозяйки, говорят, цацки золотые… вот и притащи мне цацки, — щерится Григорий, стуча кончиком ногтя (а то и когтя, хищная же птица, чай не воробей), наугад.