Не суди по обложке

Как оказалось, Чан — просто замечательный сосед. Во-первых, его почти никогда не было дома: через раз он ночует в студии, а это значит, что Джисон может спокойно жить в квартире вместо Чана, что Минхо несомненно и несказанно радовало. Во-вторых, Чан очень заботливый. Он и записку о том, что завтрак, обед, полдник и ужин в холодильнике оставит, и заснувших в его же кровати Минхо с Джисоном пледом укроет, и лоток котам почистит. Словом, золото, а не человек. Собственно первые несколько дней жизни у Чана Минхо не совсем соображал, что жизнь его совершила крутой поворот, и неизвестно пожалеет он о нём в будущем или нет. Минхо вообще перестал задумываться о будущем или о чём-то подобном, в круг его интересов теперь входило лишь то, когда же наконец с учёбы вернётся Джисон и когда заедут Феликс, Хёнджин и Чонин. Поэтому, когда однажды утром Чан, который только вернулся со студии, бодро ковырялся палочками в рамёне, спросил у него: «А что ты вообще планируешь делать дальше, Минхо?», Минхо, который всецело был поглощён мыслями о том, что ему жалко будить Джисона ко второй — последней в этом семестре — паре, растерялся и чуть не выронил тарелку из рук. — Я… я не знаю, Чан, правда не знаю. — Ты же учился в университете? На кого? — На архитектора, — Минхо вздохнул. Во-первых, только сейчас он сам заметил, как сильно он избегал своих же мыслей. Во-вторых, причиной его вздоха было то, что он в своё время мечтал стать танцором и поступить в балетную академию, или ветеринаром, а не чертить проекты зданий, сажая зрение в ноль. — И как у тебя со всем этим обстоят дела? — На последнем году учёбы я смирился с положением дел, но понял, что архитектурой я заниматься не собираюсь, — горько усмехнулся Минхо и полез в шкафчик за тарелкой для Джисона. — Ясно всё с тобой, — Чан в задумчивости почесал одной рукой голову. В другой он быстро вертел деревянные палочки, которыми только что ел. — А что-нибудь ещё ты умеешь? Минхо задумался, а потом снова усмехнулся. Черт, да он же словно новорождённый слепой котёнок — не умеет делать ни черта, и если бы не Джисон и Чан рядом, он бы за предыдущую неделю, которую прожил у Чана, подрался бы с пылесосом за то, что тот засосал его носок и от страха запрыгнул бы на холодильник, когда машинка вдруг шумнее обычного начала набирать воду. Нет, ясное дело, что Минхо прекрасно знал, как работают пылесос, машинка, как пользоваться плитой и даже посуду умел мыть, просто раньше он никогда этим не занимался — всё в доме делала прислуга. Даже тогда, когда он съехал от родителей, к нему приходила горничная раз в два дня и полностью вылизывала квартиру, поэтому Минхо мог не утруждать себя даже складыванием посуды в посудомойку. Соответственно, он вообще по жизни привык, что за него многое делают, поэтому ему самому нет никакой надобности этому учиться. Он делал только то, что хотел: учился верховой езде и стрелять из лука, занимался вокалом и танцами, которые обожал больше жизни, и так далее. Но вряд ли сейчас, когда ему, по-хорошему, надо перестать стрелять деньги у Чана или Феликса, или Хёнджина, или… в общем, неважно у кого, и начать зарабатывать самому, хоть один из этих навыков смог бы приносить ему даже мизерный доход. Минхо рассматривал тарелку, утонув в мрачных раздумьях. Он готов был учиться чему угодно: и мыть полы тряпкой, и чистить унитазы (к слову, позавчера Чан научил Минхо этому славному занятию, и после этого Минхо всю ночь снилось, будто его заперли в туалете и, чтобы выйти оттуда, ему нужно было отмыть сотню унитазов), лишь бы больше не зависеть от родителей. А дальше, по-хорошему, он бы отдал долги друзьям, накопил бы денег и купил им с Джисоном небольшую квартиру, где они спокойно могли бы жить и ни о чём не волноваться. Джисон будет продолжать учиться и играть в группе, а Минхо может наконец займётся танцами, потом подкопит ещё денег и откроет свой приют для бездомных кошек… Минхо тряхнул головой и устало посмотрел на Чана. Вся та тяжесть, которая должна была раздавить его в первый же вечер, с треском рухнула Минхо на плечи. Он будто спустился с небес на землю и вспомнил, что такое быть разумным и рациональным, каким он был всегда. — Ладно, — так и не дождавшись ответа, протянул Чан, — придумаем тебе чего-нибудь. Кстати, ты не думал обратиться к старым знакомым. — Не хочу, — отрезал Минхо и отвернулся от Чана. Это было бы разумно, но в Минхо всё ещё не утихала раздувшаяся гордость: он не хотел пользоваться связями и вообще чем-либо из прошлой жизни. Неделю назад он решил начать часть своей жизни с чистого листа, а это значит, что пусть он будет чистить хоть по сто унитазов в день, но он ни за что не обратится ни к одному из своих старых знакомых за помощью. — В любом случае знай, я тебя не тороплю, — добавил Чан и улыбнулся. — У тебя сейчас очень сложный период в жизни и прежде, чем идти дальше, тебе нужно разобраться в самом себе. На это нужно достаточно времени, поэтому… Ты главное, помни, что мы все рядом и готовы тебе помочь. Из коридора послышался зевок и на кухню выполз заспанный и потягивающийся Джисон. — С до-о-о-обрым утро-о-ом, — ещё раз зевнул он, оглядев Чана и Минхо. Минхо посмотрел на Джисона и не смог сдержать улыбки: с растрёпанными волосами, задравшейся на одной ноге штаниной, с оголённым плечом, потому что футболка перекрутилась на теле, Хан выглядел таким домашним и уютным, что внутри у Минхо сразу потеплело. В любом случае, какие бы сложности не ждали его впереди, пока Джсон рядом с ним, ему ничего не страшно. Джисон скользнул к Минхо и крепко обнял его, почти не стесняясь Чана, который резко решил, что порезы от ножа на столе просто невероятно интересны и рассматривать их — до жути занимательное занятие. Получив нежный поцелей от Минхо в лоб, Джисон зарылся ему лицом в плечо, обвив свои руки вокруг талии Ли. — Что ж, я пошёл, — Чан встал из-за стола с пустой коробкой рамёна в руках. — Куда ты опять? — Джисон поднял голову и вопросительно уставился на хёна. — Кстати, да, ты приехал, буквально полчаса назад, — присоединился к Джисону Минхо. Чан сделал виноватое лицо и лукаво улыбнулся. — У меня есть кое-какие важные дела, — Чан продолжил двигаться в сторону выхода из кухни. — Скоро праздники, все дела, а из-за фестиваля времени готовиться к ним практически нет… — Подожди… Феликс вроде говорил, что вы с ним собирались по магазинам, — вспомнил Минхо и сощурился. Да, точно, вчера же Феликс им всю беседу завалил своими сообщениями с радостными возгласами по поводу того, что они с Чаном вдвоём идут в торговый центр выбирать украшения и подарки. А потом ещё на Хёнджина обиделся, когда тот написал: «Ну и не говори нам после этого, что ты в него не влюблён». — В точку, — кивнул Чан. — Джисон, ты не забудь про репетицию вечером, а ты, Минхо, подумай над тем, что я тебе сказал. Ну и до вечера! — Чан шмыгнул с кухни, а через пару минут хлопнул входной дверью — Джисон и Минхо даже не успели его проводить. — О чём это он тебе говорил? — тут же поинтересовался Джисон, заглядывая в Минхо в глаза. — Мы говорили… о будущем… — Минхо покусал губы, а потом едва улыбнулся. — Слушай, может ты сегодня пропустишь учёбу, и мы тоже с тобой прогуляемся по магазинам? — Да Вы — чёртов змей-искуситель, Ли Минхо, — игриво сказал Джисон и ткнул его пальчиком в плечо, а потом широко улыбнулся, — ты же прекрасно знаешь, что Сынмин меня убьёт, — продолжил он тем же тоном. — Но хён прав, скоро праздники и времени совсем нет… — А ещё, ты просто мастер переводить темы, — вдруг сказал Джисон и ущипнул Минхо за щёку. Вид Минхо, с которым Джисон обнаружил его, когда зашёл на кухню, не на шутку напугал и напряг Хана. — Ну ладно, уговорил, пока будем бродить по жутко огромному торговому центру с кучищей одинаковых бутиков и любоваться на украшения, ты мне всё расскажешь, — Джисон скорчил лицо на словах «жутко огромному» и «кучищей». Минхо улыбнулся. Чёрт, да он просто понятия не имеет, как можно устоять перед Ханом Джисоном. Ровно, как и понятия не имеет, что ему делать дальше. Наверное, Джисону стоило сделать чуть менее радостный голос, когда он позвонил Сынмину и чуть ли не пища от счастья, сообщил, что на последнюю пару в этом семестре он не придёт, потому что они с Минхо собрались на шопинг. — Купи мне хоть что-нибудь в награду за то, что я таскаюсь на эти чёртовы пары, — проворчал Сынмин, не скрывая своего расстройства по поводу того, что ему опять придётся сидеть и скучать одному. — Обязательно, бро! — воскликнул Джисон, а потом попрощался с другом и повесил трубку. Он плюхнулся спиной на кровать и радостно и негромко простонал. Как же порой хорошо жить! Минхо в ванной журчал водой из-под крана, Суни залег в шкаф, Дуни и Дори спали на подушках на кровати Чана, которую он любезно отдал в пользование Минхо и Джисону (который, к слову, ночевал здесь шесть ночей из семи). На самом деле Джисону было неловко перед Чаном из-за того, что они с Минхо так нагло вторглись в его жизнь и почти выпихнули из собственной же квартиры. И когда он попытался завести разговор на эту тему, мекая и растягивая предложения, Чан, как и всегда, отмахнулся сказав: «Даже не парься», и заботливо улыбнулся. Жаль, что каждое утро не может быть таким же, как сегодняшнее: на учёбу не надо, а впереди целый день вместе с Минхо. Если бы не грядущий фестиваль, который действовал на нервы, учёба, которая превращала эти нервы в лохмотья, и ситуация с Минхо, то, пожалуй, жизнь Джисона вполне могла бы называться идеальной. Он приподнялся на локтях и посмотрел на дверь, ведущую в ванную. Мысли о том, как Минхо сейчас непросто, не покидали его, и он днями и ночами ломал голову над тем, что он может сделать, чтобы эту ситуацию как-то разрешить и в идеале безболезненно для Минхо. Джисон советовался с Чаном, с Феликсом, с Сынмином, но все, как один, говорили ему: дай Минхо самому справиться с его проблемой и просто будь рядом, чтобы ему было на кого опереться. Джисону этого казалось мало: он считал, что, раз он любит Минхо, то это значит, что он должен взять ситуацию в свои руки, защитить Минхо и решить всё буквально по щелчку пальцев. Также Джисон до сих пор чувствовал себя немного странно, когда осознавал, что теперь он может ну, касаться и целовать Минхо… везде. Ему было непривычно от мысли, что кто-то любит его, и этот кто-то готов быть рядом с ним и отдавать всего себя ему, Джисону. Поэтому нередко Джисон вёл себя неловко и даже глупо, например, когда с разинутым ртом смотрел на спину Минхо, моющегося в душе (вообще, Джисон просто принёс Ли полотенце, которое тот благополучно забыл, но кто ж знал, что прозрачные дверцы душевой кабинки могут оказаться столь серьёзной проблемой). Иногда он опасался, что ведёт себя холодно по отношению к Минхо, потому что всё ещё боялся обнимать и целовать Минхо, когда ему вздумается, боялся говорить о своих чувствах вслух. Это, пожалуй, тоже было одной из причин, почему Джисон так страстно хотел помочь Минхо: ему хотелось разобраться со всеми трудностями в жизни Ли, чтобы тот точно знал — пусть Джисон неловкий придурок, понятия не имеющий, как вести себя в отношениях и боящийся сделать что-то лишнее, но в любом случае, он просто невероятно сильно любит Минхо. Джисон каждый раз, как в первый, удивлялся тому, что Минхо берёт его за руку на глазах у всех и куда-то тащит. Поэтому сейчас, стоя на первом этаже одного из торговых центров перед табло, на котором было написано расположение всех бутиков, Джисон не искал глазами нужный им магазин, а неотрывно смотрел на их сцепленные пальцы и сжимал руку Минхо крепче. — Эй, сейчас раздавишь, — усмехнулся Минхо и нежно погладил ладонь Джисона большим пальцем. Хан покраснел и ослабил хватку. — Прости. — Выдавил он из себя, уперев глаза в пол. Минхо ещё раз усмехнулся, а потом поцеловал Джисона в щёку. Что ж, слава Богам, хотя бы Ли не боялся проявлять свои любовь и привязанность прикосновениями. — Кстати, — вдруг заговорил Джисон, — а ты не думал о том, что нас с тобой могут ну… я не знаю… сфоткать, а потом напечатать в какой-нибудь газете? Минхо непонимающе посмотрел на Джисона. — Ладно, глупость сморозил. — Ты всё ещё боишься, что нас застукают? — После того, что… — «сделала твоя мать, когда узнала о нас» — хотел продолжить Джисон, но Минхо его перебил: — Ничего страшного, в тюрьму нас не посадят, а к сплетням мне не привыкать, — фыркнул Минхо и вздёрнул подбородок. — Да и вообще, пусть не завидуют. Джисон залился краской, уставив глаза в пол и сдерживая улыбку. Их путешествие по этажам торгового центра быстро лишилось своего изначального духа энтузиазма, потому что Минхо всё ещё непросто было смириться с тем, что на ближайшее время дороги во все его любимые дорогие бутики закрыты, ведь он, как мы помним, слишком гордый, поэтому даже к деньгам на собственном счету не притрагивается, а Джисон сказал, что хочет есть. Пришлось менять планы и подняться на фудкорт для того, чтобы перекусить и решить, куда им всё-таки можно сходить. Минхо вновь взял себе лишь кофе. Он, умиляясь, наблюдал за Джисоном, уплетающим свою порцию. Ел Джисон быстро, при этом успевая вставить пару слов из своего монолога, который он вёл с того самого момента, как они с Минхо оказались в зоне фудкорта. Он с неутомимым интересом рассуждал о том, что червякам стоило бы иметь крылья, чтобы иметь возможность улетать от птиц, но потом оспаривал свои же слова сам («Знаешь, но ведь получается, что если у червяков будут крылья, то лягушки, например, начнут принимать их за мух и есть!») В торговом центре негромко играла всем известная, но печальная «Last Christmas». Люди сновали с пакетами в руках по этажам, катаясь на эскалаторе то вверх, то вниз. Возня вокруг заставляла Минхо чувствовать себя таким крохотным, но почему-то сейчас эта крохотность устраивала его: ему нравилось быть маленькой шестерёнкой в бесконечно огромном механизме жизни и вертеться, соприкасаясь с другой шестерёнкой — Джисоном, который всё не мог решить, стоит червякам иметь крылья или нет, и помогать машине человечества продолжать существовать и двигаться куда-то дальше. Джисон, что неудивительно, так увлёкся своими рассуждениями, что умудрился уронить палочки на пол. — Я схожу за новыми, — нежно сказал Минхо, погладив разразившегося ругательствами на самого себя Джисона. Тот кивнул и печально поблагодарил Ли заранее. Она. Минхо совершенно точно был уверен в том, что это была она. Минхо крепко сжал палочки, которые взял со стойки ресторанчика, сверля глазами один из столиков, за которым сидела женщина, держащаяся за руки с каким-то мужчиной. Он заметил их, когда уже собирался вернуться к Джисону за столик. Это была его мать. Правда вот в чём проблема, его мать сидела и держала за руки далеко не отца Минхо. Палочки хрустнули в руках Минхо. Он злобно посмотрел на сломавшийся напополам деревянный прибор, выкинул его в урну и взял новую пару, запечатанную в бумажную упаковку. Тяжёлым шагом Минхо, хмурый словно туча, собирающаяся разразиться не просто дождём, а градом, направился к их с Джисоном столику. — Ты чего? — Джисон сразу заметил перемены в настроении Минхо. Он забрал у Минхо из рук палочки и постарался проследить за направлением его взгляда. — Ёбанный рот этого казино… — прошептал Джисон, увидев мать Минхо, сидящую за столом. Минхо продолжал молчать, сверля глазами парочку и выглядя угрожающе. Он сильно нахмурился, сжал челюсти и стиснул кулаки. Джисон повернулся обратно к Минхо, не зная, что ему делать: попытаться успокоить Минхо или в итоге помочь ему спрятать трупы. Джисон аккуратно протянул руку и положил её на сжатый кулак Минхо с таким видом, будто боялся, что его ударят. Он осторожно пальцами погладил руку Минхо и тихо сказал: — Давай лучше пойдём отсюда. Минхо даже бровью не повел, продолжая выжигать глазами лицо матери. Тогда Джисон предпринял ещё одну попытку привлечь внимание Минхо: — Слушай, а кто этот мужик? Он вроде… — «не похож на твоего отца» — хотел продолжить Джисон, но Минхо его перебил: — Сейчас узнаем. — Ли выдернул свою руку из-под ладони Джисона, резко встал и направился к столику, за которым сидела его мать с незнакомцем. Джисон еле сдержался от того, чтобы ударить себя по лицу: он очень зря спросил то, что спросил. В голове его бегали сотни маленьких Джисонов и били тревогу, наводя панику и не давая главному Джисону сосредоточиться и придумать выход из сложившейся ситуации. Что ж, пожалуй, единственное, что он мог сейчас сделать — это последовать совету друзей: дать Минхо разобраться самому, но при этом оставаться рядом с ним. Джисон подскочил с места и рванул за Минхо, который уже прошёл полпути. — Ну, привет. — Ледяной тон голоса Минхо заставил его же собственную мать вздрогнуть. Но она быстро пришла в себя и приняла свой привычный вид: выгнула бровь, окинула Минхо с ног до головы своим фирменным оценивающе презрительным взглядом и растянула губы в ядовитой ухмылке. — А ты значит всё ещё с этим, — наконец процедила она, кивнув Минхо за спину. Джисон, которого мать Минхо подразумевала под «этим», сжал челюсти и стиснул кулаки, но злился он на неё, конечно же, не из-за себя, а из-за того, что она пыталась уколоть Минхо побольнее. Вообще, встретившись глазами с этой женщиной, Джисон почувствовал, сколько в нём отвращения и ярости по отношению к ней. Он был настолько взбешён, что готов был броситься на неё и начать ее душить: в конце концов, это именно она — главная виновница всех нынешних и многих прошлых страданий и боли Минхо. Джисон вздёрнул подбородок и положил руку на плечо Минхо, которого уже трясло от злости. — Ну, знаешь, — начал было Минхо, но Джисон повысил голос и заглушил его: — Вы, вообще-то, насколько мне известно, тоже непонятно с кем тут сидите, — Джисон кивнул в сторону мужчины, который до сих пор не произнёс ни слова. Мать Минхо, казалось, сейчас захлебнётся собственной яростью. Джисон не то чтобы задел её, он её оскорбил, но от возмущения она не могла связать и двух слов, чтобы отвесить Джисону пусть и не физическую, но словесную оплеуху. Она выпученными глазами бегала от лица Минхо к лицу Джисона и обратно и открывала и закрывала рот словно рыба, сжимая в руках столовые приборы. Минхо же, в свою очередь, оглянулся на Джисона и усмехнулся. Ну, Джисон как всегда даёт! Он с внезапно вспыхнувшей радостью смотрел на Джисона, в собственной голове потирая руки. Весь его вид кричал Джисону: «Ну, давай, продолжай, унизь её, как ты умеешь!» Джисон, к сожалению, не видел радости, горящей на лице Минхо, потому что злобно буравил глазами миссис Ли. Ему очень сильно хотелось уметь прожигать глазами в людях дыры — пару лишних в голове матери Минхо явно бы не помешали. — Да ты… да как ты… — Вы хотите сказать, как я смею? — Джисон сделал угрожающий шаг вперед, — А как смеете Вы выгонять из дома собственного сына? — Он сделал акцент на слове «Вы», в которое вложил максимум издёвки и неуважения. — Чёрт возьми, за целую неделю Вы даже пальцем не пошевелили для того, чтобы найти его! А если бы он голодал где-то на улице?! А если бы с ним что-то случилось?! Вы разбили ему сердце, всё это время Вы были отвратительной матерью, так ещё, судя по всему, и хреновой женой, раз сидите и обжимаетесь тут с каким-то левым мужиком, который оказался настолько никчёмным, что даже защитить Вас от меня, какого-то там сопляка, не может! Минхо ужасно захотелось захлопать в ладоши, а потом расцеловать Джисона. То, с какой яростью во взгляде Джисон высказывал матери Минхо всё, что он о ней думал… Сердце Минхо сжалось, а руки задрожали ещё сильнее, потому что именно в этот момент он осознал, что никто и никогда не защищал его от матери, ему всегда приходилось бороться с ней в одиночку: ни отец, ни слуги, ни кто-либо другой не смели противоречить этой жестокой и грозной женщине. Но теперь у Минхо был тот, кто может его защитить и этим кто-то был Хан Джисон. Да, пусть схватка Джисона и миссис Ли была явно неравной и скорее походила на противостояние жука танку, но для Минхо был важен не результат, а сам факт того, что Джисон не побоялся и встал на защиту. На фудкорте не было тихо, но в их маленьком мирке, который распространялся лишь на четверых, звенела оглушающая тишина. Джисон загнанно дышал, будто пробежал стометровку, стойко выдерживая тяжёлый словно осмий, взгляд матери Минхо, которая побелела от злости. Она чуть не сползла со стула, крепко вцепившись ноготочками в стол и с раскрытым ртом смотрела на Джисона. Мужчина продолжал молчать. Минхо уже подумал о том, что возможно он немой, раз до сих пор не издал и звука. — И знаете что? — вдруг свирепо продолжил Джисон. — Я думаю, Вашему мужу стоит знать о том, что Вы сидите и обедаете с другим мужчиной. Не думаю, что он бу- В этот момент мать Минхо подскочила с места и замахнулась для того, чтобы влепить Джисону, который во время своего гневного монолога вышел вперед и закрыл собой Минхо, пощёчину. Джисон зажмурился, приготовившись в резкой боли, но рука миссис Ли была вовремя остановлена Минхо. Ли крепко вцепился в руку матери, сжав её чуть ли не до синяков. — Только попробуй, — угрожающе прошептал он, а потом отбросил её руку. — Так или иначе, отец обо всём узнает. Я не знаю, поверит он мне или нет, но впрочем — это неважно, мне терять нечего. А вот тебе, — Минхо ещё раз резанул взглядом по лицу матери, а потом взял Джисона за руку и быстро зашагал прочь от этого проклятого столика и этой проклятой женщины. Они оба пришли в себя лишь тогда, когда оказались на остановке. Вместе плюхнулись на скамеечку под навесом, тяжело дыша и пытаясь осознать, что с ними сейчас произошло. Вдруг Джисон кинулся на шею Минхо и крепко его обнял. — Спасибо тебе, — проскулил Джисон, чувствуя, что сейчас заплачет. — Это тебе спасибо, — Минхо осторожно положил руку на спину Хана и прижал его ближе к себе, — Никто и никогда не защищал меня от неё, — голос Минхо дрогнул, а на глазах выступили слёзы, — но ты… ты… — Я никому не дам тебя в обиду, я тебе обещаю, — уже плача поклялся Джисон, душа Минхо в своих объятьях. Минхо уткнулся Джисону в плечо, чувствуя, как тот дрожит. Его собственное тело тряслось, а из горла то и дело вырывались сдавленные всхлипы. Ему всё ещё было страшно, но на место этому страху приходили облегчение и чувство того, что теперь, рядом с Джисоном, он в полной безопасности. Это согревало получше горячего чая и свитера, потому что грело оно сердце и душу Минхо. В общем, если говорить простым языком, то и у Минхо, и у Джисона был отходняк от пережитого стресса, наложившегося на все предыдущие неприятности. Наверное, они бы так и сидели, рыдая друг у друга на плечах, не в силах успокоиться и замёрзли бы до состояния сосулек (которые бы потом Чан лечил от простуды в Рождество), но Минхо взял себя в руки и едва успокоившись, решил, что должен исполнить озвученную угрозу и рассказать всё отцу. Его мать зашла слишком далеко не тогда, когда выгнала его из дома, а тогда, когда посмела поднять руку на самого дорогого для Минхо человека. Это была её роковая ошибка, за которую она поплатится во что бы то не стало. — Папа, я понимаю, что ты считаешь, что я говорю это лишь потому, что мы с мамой — Минхо скривился: ему неприятно было называть эту женщину своей матерью, — поссорились, но… чёрт, поверь мне хотя бы раз в жизни. Слышишь? Я много не прошу, просто поверь мне. Отец Минхо сидел в своем кабинете в кресле и смотрел в окно. Уже вечерело: небо стало тёмно-серым и мрачным, сыпался мелкий снежок, медленно, но верно покрывающий всё вокруг тонким белым ковром. Минхо не видел лица отца целиком, лишь профиль, словно высеченный из камня, и совсем не живой. Джисон остался стоять в коридоре, прижавшись спиной к стене, чтобы дать Минхо побеседовать с отцом наедине. Не зная, куда деться от волнения, он вертел в руках телефон и написывал в беседу друзьям, рассказывая обо всём произошедшем. Только сейчас ему в голову пришла суперская идея сфотографировать мать Минхо с тем мужиком, чтобы иметь вещественное доказательство для мистера Ли, но, как мы знаем, умные мысли всегда приходят к нам слишком поздно. Чан был единственным, кто до сих пор не появился в беседе, чтобы прочитать все те ужасы, которые сегодня днём пришлось пережить Джисону и Минхо. И на самом деле, Джисона это беспокоило — ему необходим был совет именно от самого старшего хёна, который всегда помогал ему выбираться из трудных ситуаций. Внезапно сверху на экране Джисона высветилось уведомление, но он не успел прочитать ни содержимое, ни от кого оно. Выйдя из диалога, Джисон увидел, что сообщение пришло от Бан Чана, и быстро нажал на него. Первые пару секунд Джисон не мог поверить своим глазам. Старик: «Мы с Феликсом сделали эту фотку сегодня на фудкорте. Я не хотел отправлять её сразу, потому что не хотел портить вам обоим день, но теперь я понимаю, что она может чем-то помочь. Я решил отправить тебе в личку, чтобы она точно не затерялась среди других сообщений» Джисон быстро пробежался глазами по сообщению и чуть не запрыгал на месте от счастья. Он снова открыл фотографию на весь экран и принялся долбиться кулаком в дверь, за которой всё ещё разговаривали Минхо и его отец. — Минхо, срочно открой, тут кое-что очень важное! Минхо, сидящий на одном из гостевых кресел, уперев локти в колени и сгорбившись, в напряжении ожидающий хоть какой-то реакции от отца, вздрогнул и подскочил с места. Энтузиазм Джисона на секунду угас: именно на ту самую секунду, в которую он увидел изможденное серое лицо Минхо, открывшего ему дверь. Джисон сжал губы, а потом, глубоко вдохнув, показал Минхо телефон с открытой на нём фотографией. Минхо выхватил из рук Джисона телефон и глаза его загорелись. На фотографии, которую сделали Чан и Феликс сегодня днём, были запечатлены мать Минхо и тот загадочный мужчина, сидящие за тем самым чёртовым столиком. Прежде, чем расцеловать Джисона, затанцевать или спросить, откуда у Хана это фото, Минхо решительно развернулся и пошел к отцу. — Ты можешь считать, что это фотошоп и продолжать не верить мне, закрывая глаза на очевидное, но я думаю, ты должен это увидеть. — Минхо сунул телефон Джисона прямо под нос своему отцу, кусая губы от нетерпения и напряжения. Снег за окном продолжал падать, засыпая асфальт, а потом быстро тая. Ночь подкрадывалась всё ближе и от того свет фонарей казался ярче. Отец Минхо продолжал изучать глазами фотографию. Потом он бесшумно встал, подошёл к окну и закурил. — Вон. Джисон, всё ещё стоявший в дверях, выгнул брови и стиснул кулаки. Ему захотелось затопать, закататься по полу в истерике от безысходности. Минхо крепче сжал в руке телефон Джисона так, что тот грозился сломаться в его руках. — Вон из моего дома. Оба. — Не оборачиваясь, ещё громче и резче сказал отец Минхо. — Другого я и не ожидал. Тряпка! — злобно прошептал Минхо и вылетел из комнаты вихрем, по пути утащив за собой Джисона. Морозный воздух помог прийти в себя и угомонить разбушевавшиеся в груди чувства. Но, пожалуй, ещё лучше успокоению способствовала медленно тлеющая в пальцах сигарета и выпущенный изо рта дым. — Я всего два раза видел тебя курящим, — сказал негромко Джисон, когда они вышли из двора дома Ли. — На самом деле я курю часто, просто рядом с тобой как-то не особо хотелось — Ну и хорошо. Не люблю дым. — Извини. Ещё несколько минут они стояли молча. Снег припорошил им волосы и плечи мелкой крупой, а морозец начал покусывать за пальцы. — К чёрту всё. Пойдём домой. — Джисон взял Минхо за руку, аккуратно обхватив своими пальцами для того, чтобы хоть немного согреть. — Я наберу тебе горячую ванну, попросим у хёна какую-нибудь бомбочку, а потом попьём горячего чая и… Минхо просмотрел на Джисона и улыбнулся. В глазах его стояли слёзы. Он крепко обнял Джисона и громко шмыгнул. — Пойдём. И они, держась за руки, медленно пошли в сторону остановки, чтобы поехать туда, где они оба чувствовали себя дома.