Навеянное грёзами

Берега Ахерона безмолвны: неупокоенные души, что бродили у кромки воды, не в силах перебраться через реку в царство Аидово, стенали безголосо, их мольбы не дано услышать ни смертному, ни богу. Гипнос не смотрел на них, в его сердце не было ни капли жалости к несчастным: они пренебрегли ритуалом погребения, не заплатили Харону ни обола за переправу — и что такое сотня лет скитаний для них, уже мёртвых? Воды подземной реки катились мерно, по глади разбегались почти стихшие волны от недавно отчалившей ладьи. Вдалеке ещё можно было разглядеть фигуру жестокосердного старого лодочника, но Гипнос, прикрыв глаза, не глядел и на Харона. Он отдыхал после ночных трудов здесь, на границе между мирами живых и мёртвых, где ему, сказать по правде, было самое место. Едва уловимый шелест вдруг разорвал тишину побережья, но Гипнос не шелохнулся. Ощутил чужое присутствие, но, замерев, ждал, что произойдёт дальше. Холодное навершие жезла коснулось его виска. Открыв глаза и повернувшись, Гипнос столкнулся взглядом с Гермесом. Тот, поняв, что его присутствие раскрыто, обезоруживающе улыбнулся. — Что это у тебя, гонец? — Гипнос скосил глаза на жезл, который Гермес держал в руках и всё ещё направлял на него. — Пустячок, — хмыкнул тот, наконец отступая на шаг. — Безделушка. — Тогда дашь взглянуть? — приподнимая брови, мягко попросил Гипнос, протягивая ладонь. Гермес, помедлив, уселся рядом и передал ему кадуцей. Весьма великодушный жест для бога, который сам готов в любую секунду присвоить то, что попадается ему в беспокойные руки. Гипнос повертел жезл, разглядывая его. Внешне едва ли примечательный, больше всего внимания заслуживали разве что две замершие змеи, переплетённые вокруг рукояти. Живые, но словно бы спящие — спящую змею, на самом деле, сложно отличить от мёртвой или бодрствующей, потому что у них нет век и они способны долгое время оставаться неподвижными. — Весьма любопытный «пустячок», — заметил Гипнос. Несмотря на внешний вид, от кадуцея так и веяло силой, способной в умелых руках на многое: обращать людей в птиц и зверей, влиять на умы и склонять на свою сторону. И даже… — Неужели ты проверял, можешь ли ты усыпить бога сна, гонец? — Только не говори, что совершенно ничего не почувствовал, — вздохнул Гермес. — Раньше он работал безотказно, даже боги Олимпа не могли противиться ему. — Пожалуй, это было немного самонадеянно, — чуть улыбнулся Гипнос, возвращая кадуцей хозяину. — Нельзя усыпить того, кто и так наполовину — всего лишь сновидение. — Я не мог не попробовать, — пожал плечами тот. — И потом, ты и правда выглядел, будто вот-вот уснёшь. Это был самый удачный момент. — Удача, несомненно, любит тебя, гонец. Гипнос вновь обратил взор на воды Ахерона, и, как ни странно, вечно занятый Гермес тоже остался рядом, молчаливо наблюдая за покинутыми душами. Из всех сыновей Зевса этот был самым странным. Не потому, что дурил собственную родню и вечно ввязывался в авантюры, но потому, что как-то незаметно стал вхож в царство Аида, которое было чуждо олимпийскому блеску. Гипнос ощущал в нём что-то почти родственное — в том, как тот легко балансировал на этой границе. Неудивительно, что среди его многочисленных талантов оказался ещё и этот — погружать людей в сон, пускай для этого Гермесу требовался его волшебный жезл. — Тебя не утомляет вечное скитание? — нарушил тишину Гипнос. Гермес с непониманием повернул к нему голову. — Ты спускаешься сюда едва ли не каждую ночь, на Олимпе не остаёшься надолго, и в мире смертных богу тоже нечего делать. Не устаёшь быть неприкаянным? — Тебе, сонному богу, не понять, в чём азарт и радость переменчивой и вечно спешащей жизни, — усмехнулся тот. — Да? Но сейчас ты никуда не торопишься, — Гипнос вдруг наклонился к нему и едва уловимо коснулся холодными пальцами лба, скрытого за тёмными кудрями. — Несколько минут отдыха тебе не повредят, гонец. Сражённый сном, Гермес завалился на бок, припав на его плечо. Гипнос снял с его головы петас и положил рядом, улыбаясь тому, что ему удалось провести бога, который сам кого хочешь мог застать врасплох. Маленькая «месть» за то, что отчаянный юнец попробовал обыграть бога сна на его же территории. Правда, даже сил Гипноса не хватит, чтобы успокоить его надолго — как он и сказал, чары его продлятся всего пару минут. Но даже такой непродолжительный сон ещё никому не повредил.