Откровение

Марсель раскланялся с бароном Капуль-Гизайлем и прошел в салон. Вернувшись в столицу из обязательного визита в родное графство, он первым делом поспешил восстановить знакомство с бароном и баронессой. Горели свечи, шла игра в тонто и вьехаррон, вокруг прелестной Марианны вились поклонники, включая злополучного графа Килеана-ур-Ломбаха. Баронесса легко поддерживала беседу, хотя Марселю показалось, что она грустна. Впрочем, неудивительно - с тех пор, как Откровение перевернуло все высшее дворянство Талига, мало что осталось без изменений. Вечер, несмотря на несколько навязчивое внимание присутствующих к его персоне - папенька умело договаривался с бунтующими графствами Эпинэ и становился силой, с которой считались и Колиньяры, и Манрики, прошел более чем приятно. Выиграв партию в тонто, Марсель собрался откланяться - но был приглашен бароном посмотреть что-то из его новой коллекции. В кабинете его ждали вино, барон и баронесса. - Дорогой Марсель, - начал барон, - вы знаете, какие бесценные сокровища входят в мою коллекцию. - Разумеется, и я счастлив поспособствовать ее пополнению, - привычно откликнулся Марсель. - Ах, сегодня меня больше заботит сохранение ценностей, нежели попытки их приумножить, - нервно откликнулся Коко, а Марианна устало улыбнулась. - Но что может грозить вашей коллекции? - удивился Марсель, зная, что барон умеет быть совершенно не смешным, охраняя свои древности. - Граф Килеан посоветовал нам ненадолго уехать из города - в загородное поместье, или в Тарнику, - Марианна пожала плечами. - Как вы понимаете, вывезти всю коллекцию в сжатые сроки не представляется возможным. - Как интересно! Неужели цивильный комендант готовится к беспорядкам, - Марсель не слышал о каких-то внешних врагах, Колиньяры были связаны восставшей Эпинэ, Манрики подгребли под себя несколько освободившихся должностей, включая назначение Леонарда капитаном королевской охраны. Партия Штанцлера, к которой принадлежал граф Килеан, понесла несколько тяжелых ударов - развод с королевой, потеря Ги Капоттой маршальской перевязи, опала Иорама Капотты. В городе было неспокойно, было много беженцев из Эпинэ, а общее недовольство подогревалось кардиналом Авниром, яростно проповедующим против эсператистов, иностранцев и эориев. На следующий день во дворце начали ходить слухи о перепалке, произошедшей на Высоком Совете. Кансильер обвинял тессория Манрика в том, что именно его сборщики налогов послужили причиной волнений и такого количества беженцев в столицу. Тессорий потрясал бумагами - из-за передела власти налоги не только из Эпинэ и Надора, но и из всегда стабильных Придды и Ноймаринен оказались задержаны. Кэналлоа, столетиями покрывавшая недостачу бюджета и армейских расходов, не спешила брать на себя дополнительные обязательства. Новый соберано Диего Салина не приехал в Олларию, прислав письмо, подтверждающее особый статус Кэналлоа по соглашению с Франциском Олларом. Его сын и наследник был отозван из Хексберга в провинцию. Без денег Кэналлоа и флота Марикьяре Талиг потеряет Южную Марагону, как только пройдут еще два года. Эта перспектива пугала, только этой плохой новости было тесно в ряду всех других плохих новостей. Марсель любезно раскланялся с каким-то придворным, привычно поддерживая ни к чему не обязывающую беседу. Двор не был пуст, но было заметно, что лица сменились. Исчезли фрейлины королевы, лишены всех прав эории, наследники знатных семей отозваны в поместья, даже Лаик стоял полупустой в этом году. Тем не менее, дамы присутствовали во дворце, яркими стайками украшая гостиные и залы. Марсель обратил внимание на грустную русоволосую девушку в розовом платье с зеленой отделкой, и поморщился. С ее цветом волос и оттенком кожи ей стоило подобрать совсем другие тона. Впрочем, Манрики никогда не отличались изящным вкусом, а у бывшей герцогини Окделл не было опыта или возможности научиться придворным тонкостям. Марсель шел по дворцовым коридорам, продолжая собирать новости. Набранная покойным Дораком и Манриками Резервная Армия требовала денег, а казна была почти пуста. Наличие беженцев из Эпинэ в столице лишь ухудшало и без того шаткое положение сторон. Дворяне не спешили присоединяться к той или иной партии, не верили, что схватка за власть решится скоро. Его величество Фердинанд не спешил выбрать новую жену, и отказывался назвать нового наследника престола. Новая зала принесла новые сплетни. Герцог Колиньяр оправдывался, что его родственники, наместничающие в Эпинэ, не виновны в восстаниях. Кардинал Авнир кричал, что во всех бедах виноваты эсператисты и иностранцы. Его проповеди собирали толпы - всех тех, кто пострадал в общем упадке. Марсель поморщился, слушая пересказ. Разумеется, потеря четырех герцогов не могла не сказаться. Колиньяр потерял наследника, Фиеско не показывал носа в столицу, Альт-Вельдер, ставший новым герцогом Приддом, предпочитал делить свое время между провинцией и военной карьерой, не прельстившись ни одной из освободившихся должностей. Ларак так и сидел в Надоре, ссылаясь на бедное здоровье. Его сын и наследник тоже оставил должность в казначействе, чтобы помочь отцу управлять герцогством. Граф Валмон подозревал, что Эпинэ отложится от Талига первой, а Надор последует. Герцогство Ноймаринен, чей особый статус, как и Кэналлоа, был прописан в соглашении с Франциском, поддержит Фердинанда, но у короля не было наследника с тех пор, как его дети были признаны бастардами из-за происхождения Катарины. Слухи об отцовстве Алвы не подтвердились - детей серебро эсперы не признало… Бертрам не спешил поддерживать ни Маранов, ни Манриков, полагая, что следует выждать до окончания трехлетнего моратория на военные действия. Марсель, которого в столицу вели развлечения в такой же степени, что и политика, с отцом соглашался. Впрочем, ему совершенно не нравились настроения в городе, и он задумался о том, что позиция папеньки его не слишком устраивает. Беспорядки начались из-за обычной драки на рынке - торговцы подняли цены на хлеб из-за снижения объемов поставок, южане-беженцы возмутились, что их обобрали трижды - налогами, переездом, ценами - и разграбили хлебную лавку, избив владельца, к ним присоединились еще люди, и толпа прошла по торговым рядам, врываясь в лавки и грабя, и выплеснулась на улицы Олларии. Со Складской площади неизвестно откуда взявшиеся вожаки повели людей на Золотую улицу, грабить ювелиров и золотых дел мастеров, а также к складам - за хлебом. Народные дружины черноленточников, прикормленные Авниром, бросились на охоту за эсператистами, приезжими и иностранцами - но были отброшены охраной посольств, не скупившихся на порох и пули. Горожане себя защитить от сошедших с ума соседей не смогли. Марсель, вооруживший слуг своего особняка, взял с собой пару лакеев покрепче и помчался к цивильному коменданту, требовать отряда для охраны и наведения порядка. Одинокие черноленточники и группы из трех - пяти грабителей пропускали трех вооруженных всадников, но на полдороге им встретилась банда человек в тридцать, вооруженная не только дрекольем и ножами, но и парой пистолетов. Пришлось разворачиваться и отступать - один из лакеев неудачно поймал пулю и из подмоги стал помехой. Отступали, практически не глядя на направление, пока не наткнулись на отряд полковника Ансела. Тот отходил ко дворцу - сил гарнизона оказалось недостаточно для зачистки города, и полковник отдал приказ защищать короля. Марсель со слугами влились в отряд, потрепанный в боях. Горожане сошли с ума - несколько раз из окон домов в них кидали стулья, цветочные горшки и кухонную утварь. Авангард и арьергард периодически вступали в схватке с вооруженными грабителями - кроме черноленточников, на улицах ходили обнаглевшие ночные разбойники, отличавшиеся слаженностью действий и лучшим вооружением. Во дворце царила паника. Килеан-ур-Ломбах, отступивший ко дворцу со второй половиной гарнизона, был бледен и не отдавал никаких распоряжений. Леонард Манрик, капитан Королевской охраны, на удивление четко и внятно командовал всеми войсками, отправив раненых в лазарет к дворцовому лекарю, а остальными гвардейцами полковника Ансела усилив стены. Пока желающих разграбить дворец удавалось сдерживать, но пули и порох кончались. Посланный за припасами в арсенал отряд не вернулся. Марсель присоединился к Килеану и Манрику, когда последний предложил вывезти короля по Данару из города, а потом перевезти в Тарнику. Они шли по пустым коридорам - слуги то ли разбежались, то ли были отправлены на помощь лекарю и гвардейцам. В зале перед покоями его величества Марсель с удивлением увидел ту же русоволосую девушку - она держала двумя руками заряженный пистолет и охраняла дверь в покои короля. - Сударыня, - холодно и с неудовольствием бросил Манрик, - я же просил вас вернуться в особняк. - Я герцогиня Окделл и не собираюсь прятаться, - голос девушки дрожал, но щеки горели, и Марсель восхитился смелостью эории. - Позвольте мне помочь вам с оружием, - Марсель забрал у нее пистолет и предложил герцогине руку, неся какую-то чепуху об оттенках розового и зеленого. Его величество был испуган, не мог поверить в то, что городские волнения не удалось успокоить, и согласился на время переехать в Тарнику. Манрик с отрядом солдат и десятком слуг погрузились в лодку, обычно использовавшуюся для королевских прогулок, во вторую сел Килеан со вторым отрядом - он собирался высадиться выше по течению, пробиться к старому арсеналу, взять порох и пули и вернуться во дворец. Марсель сомневался в смелости коменданта и подозревал, что тот отделится от солдат и спрячется в безопасном месте. Хотя бежать ему теперь было некуда. Что бы ни затевала партия Штанцлера, от этого удара ей уже не оправиться. Во дворце главным остался полковник Ансел. Марсель устроил герцогиню Окделл - называть ее графиней Манрик не поворачивался язык - в одной из гостиных, но девушка предпочла уйти в лазарет и помогать раненым. Гвардейцы оставили внешние стены дворца и отступили к внутренним. Теперь они сбрасывали вниз лестницы и лезущих людей, сберегая пули и порох. Со стены Марсель видел, как в ночи вспыхивали пожары в разных частях города. Вот на Левом берегу разгорелось сильное пламя, и Марсель попытался вспомнить, что там расположено. Его отвлек возглас “Создатель!” солдата, смотрящего на реку. Данар вставал на дыбы. Страшно, бесшумно и невозможно на город шла волна, выплескиваясь на оба берега и гася пожары, смывая пристани, лодки, деревянные причалы и телеги. В водоворотах виднелись бревна, тела людей, лошадей, скота, обломки лачуг и лодок. “Леворукий и его демоны!” - прошептал полковник Ансел, и Марсель вспомнил. - Это же старое аббатство горит, где поселили Баату из Волн? Не мог же Авнир… - Его величество, - прошептал посеревший Ансел. - Его величество?!