The Blood In Your Mouth

Следующие несколько дней прошли стремительно, быстрее, чем Джеймс ожидал, по крайней мере. Из-за чего он чувствовал себя несколько безнадежно. Они практически ничего не добились в этом деле. Вся информация, которую они находят, была либо бесполезной, либо слишком устаревшей, чтобы ей можно было руководствоваться. Судя по всему, организация, которую они преследуют, Пожиратели смерти, действовала уже несколько лет, еще до появления Регулуса.       Комната, в которой они работают для избегания любопытных глаз, находится в дешевом мотеле под названием «Гриффиндор». Хозяйка мотеля — пожилая женщина по имени Минерва, которая, похоже, является близкой подругой Сириуса. Здесь у них есть все необходимое оборудование, высокотехнологичные компьютеры и технологии, которые Джеймс думал, существуют только в кино.       Сначала он изо всех сил пытался сдержать свой восторг, но это было невозможно. Он наслаждался каждой проведенной здесь секундой.       Поначалу, конечно, было трудновато, как и все новое, обычно. Они — Джеймс, Лили и Ремус — были немного озадачены тем, в чем именно заключалась их роль в операции. Что они должны были делать, есть ли какие-то границы, которые они не должны были переступать. Агенты гарантировали, что все они здесь равны. Но Джеймс не упускал из виду тайные взгляды, которыми они обменивались всякий раз, когда называлось имя или местоположение. Или как Марлин всегда первой говорила с Сириусом и Мэри, когда возвращалась с задания. На задания ходили только Марлин, Мэри и Сириус. Остальные трое никогда не покидали мотель.       Только, конечно, чтобы вернуться домой.       Что было хуже всего. Джеймс подумывал снять комнату в Гриффиндоре, но Лили сказала ему, что это плохая идея, и что ему нужно место, которое не связано с делом. А Лили обычно была права.       Проблема в том, что квартира Джеймса не намного лучше. Фотографии улик разбросаны по журнальному столику, доска обзора в его комнате. Невымытая посуда в раковине, а постель давно не заправлялась. Все это не беспокоит Джеймса, но он знает, что это всё нездорово. Просто чертовски трудно сосредоточиться на чем-то еще, когда у них ничего не получается с делом.       Впрочем, не всегда все плохо. Вся их шестерка, кажется, немного подружилась. Сириус и Джеймс сблизились и постоянно переписываются друг с другом обо всем. Джеймс даже дал ему несколько подсказок о том, как соблазнить Ремуса — похоже, Сириус готов на все, кроме того, чтобы пригласить его на свидание. Марлин также доказала, что, несмотря на свою потрясающую крутизну, она также блестящий и храбрый агент, и слушая ее истории, Джеймс чувствовал себя так, будто находится в присутствии самого Бонда.       Мэри была самой замкнутой из троицы. Конечно, она невероятно умна, но Сириус сказал, что она потеряла кого-то из-за Пожирателей смерти, свою мать. Это произошло не так давно, и Джеймс ее понимал. Он бы, наверное, официально сошел с ума, если бы какой-то серийный убийца унес жизнь его матери. Так что он понимает это. Понимает, почему она гораздо более сосредоточена, гораздо более серьезно относится к этому, чем все остальные. Потому что, хотя у Сириуса тоже кто-то есть, у них как-то все наоборот. Возможно, для него это личное, но Сириус не стремится к мести. Мэри — да. Именно это делает ее в десять раз опаснее и, возможно, даже немного безрассуднее. Она уже потеряла то, что могла бы потерять, и теперь все, чего она хочет — это крови.       Марлин — единственная, кто поначалу, казалось, не имела никакой личной связи с Пожирателями смерти, но потом Сириус рассказал Джеймсу, почему она вызвалась присоединиться к этому делу.       — Она и Мэри — лучшие подруги. Всегда были ими, еще до академии, до МИ-6, до встречи со мной.       Они курили сигарету на балконе. Как-то они заговорили о прошлом, и все стало очень быстро сгущаться.       — Они вместе ходили в школу, — он продолжил. — Марлин пообещала найти парня, который убил маму Мэри в день ее смерти. А Мэри взяла с нее обещание позволить ей убить его.       Рот Джеймса онемел от вопроса, который плавал на его губах.       — Был ли это… — он прочистил горло. — Это был…       — Нет. Это был не Регулус, — он бросил сигарету на землю. — Я не знаю, кто это был, но она сказала мне, что знает, что это не Рег. А потом попросила меня больше не спрашивать об этом.       — И ты не спрашивал?       — Мэри может быть довольно пугающей, когда хочет.       — О, я верю. На днях я сказал ей, что у нас закончился кофе, и она так на меня посмотрела, что я побежал в магазин, чтобы купить пачку.       — Так это ты наш кофейный ангел! — обвинительным тоном восклицает Сириус. — Я сказал Ремусу, что кто-то купил дополнительный.       — Уже Ремус, да? — Джеймс вызывающе поднял бровь.       — О, да, мы перешли на ты! — Сириус, казалось, был искренне рад этому, и Джеймс нашел это странным. — Я уверен, что скоро он поймет, что я его единственная настоящая любовь.       — Ха!       — Если не это, то по крайней мере он заметит, что я чертовски хорош собой и мог бы стать отличным любовником.       Джеймс так громко рассмеялся при этом, что когда он снова вошел в комнату, остальные четыре человека в комнате уставились на них, как на маньяков.       Это заставило его снова вспомнить о Регулусе. У него пока не хватало смелости попросить у Сириуса его фотографию, он боялся, что это будет слишком, поэтому он позволил своим мыслям блуждать. Он знал, что Регулус младше на год, по словам Сириуса, они немного похожи, но Регулус худее и у него серые глаза, а не голубые. Серые глаза. Джеймсу и раньше снились серые глаза.       Ему кажется, что он знает Регулуса. Это действительно странно — чувствовать, что ты знаешь кого-то, прежде чем встретиться с ним. Временами Джеймс клянется, что чувствует на себе пристальный взгляд, и он настолько силен, что даже оглядывается по сторонам.       Стук в дверь заставляет Джеймса отвлечься от своих мыслей. Наверное, чертова Лили и ее смехотворно идеальное время, когда дело доходит до сумасшествия Джеймса.       Когда он подходит достаточно близко к своей двери, он останавливается. Не знает почему, но останавливается. Его рука тянется к ручке, застывая на месте, и он видит, как его волосы покрываются мурашками. Вдоль всего позвоночника он чувствует покалывание, как предупреждение. Если бы это был фильм, то, наверное, это была бы та часть, когда ты кричишь в экран: Не открывай дверь!       Он глубоко вдыхает и улавливает аромат лаванды, доносящийся из ниоткуда, и он ужасно знакомый, почти как обморочный сон. Его дыхание на мгновение перехватывает, а губы слегка немеют. Он открывает дверь.       Там стоит высокий мужчина, и у Джеймса возникает ощущение дежавю. У него длинные темные волосы, уложенные локонами, которые чуть-чуть спадают на подбородок, удлиненный острой линией челюсти, которая, наверное, могла бы перерезать Джеймсу горло, если бы представилась такая возможность. Не то чтобы он возражал. Этот человек абсолютно красив, дьявольски красив. Он поворачивается к Джеймсу с широкой улыбкой, хотя она кажется немного фальшивой. Они встречаются взглядами, и Джеймс замечает. Пронзительные серые глаза. В памяти всплывает образ человека с ножом, засохшая кровь и лаванда.       — Привет, — он наконец обретает свой голос, хотя он звучит немного по-другому, немного надтреснуто. — Чем-то могу помочь?       — Надеюсь, что да, — отвечает мужчина, с его губ срывается сильный французский акцент. — Это вы детектив Джеймс Поттер, верно?       Акцент мужчины сильно выделяется при произнесении его имени, и Джеймс подсознательно улыбается. И тут же ругает себя за то, что был таким неудачником. Но, боже мой, разве с таким акцентом его имя не звучит как драгоценный бриллиант? Может, ему опять снится сон? Если так, то он не очень-то хочет просыпаться.       — Да, — на сей раз его голос действительно дрожит. Боже, Джеймс, ты жалок. — А вы?       Мужчина протягивает руку с очаровательной улыбкой, от которой у Джеймса слабеют колени.       — Я Регулус Арктурус Блэк. Думаю, самое время нам познакомиться.       Джеймс даже не успевает отреагировать на это, потому что Регулус обходит его и заходит в квартиру, а Джеймс застывает в дверном проеме. От этого действия их плечи соприкасаются, и Джеймс клянется, что он чуть не плачет. Он чувствует только запах лаванды. Это странно успокаивает и тревожит одновременно.       — Вы действительно детектив, — говорит Регулус, его акцент гораздо более стойкий, чем у Сириуса.       — Да? — он не может не чувствовать себя немного растерянным.       — Просто, ваша квартира. Это почти комическое клише, — Регулус показывает на папки с документами и фотографии улик, и Джеймс уверен, что краснеет от смущения.       И что? Они теперь ведут разговоры? Непринужденная болтовня?       Ладно, тогда.       — Да, ну, тебя не очень легко найти, — он говорит так холодно, как только может.       — Я же здесь, нет разве? — Регулус отвечает, выражение его лица почти скучающее.       — Действительно, ты здесь, — Джеймс осторожно подходит ближе. — Почему ты здесь?       — Я же сказал вам. Я подумал, что настало время нам как следует познакомиться.       — Как следует?       — Я очень сомневаюсь, что мое проникновение в вашу квартиру, пока вы были в полусонном состоянии, считается знакомством, детектив Поттер.       Итак, он уже был здесь. То не было сном. По правде говоря, это немного успокаивало. Это значит, что Регулус не снился ему до встречи с ним, он просто уже бывал здесь. Здесь. Весь в крови и здесь. Нож в его руке и здесь. Оставляющий после себя лавандовый аромат и здесь.       — Согласен. Не считается, — он подходит еще ближе, внимательно следя за языком тела Регулуса. — Почему сейчас?       Регулус делает паузу на мгновение.       — Я полагаю, вы познакомились с моим братом?       — Да. Почти неделю назад.       — И я также полагаю, что вы собираетесь рассказать ему об этой нашей маленькой… встрече.       — Да, — Джеймс не видит смысла лгать.       — Очень хорошо, детектив Поттер…       — Зовите меня Джеймс.       Это заставило Регулуса сделать шаг назад, и Джеймс почти сразу же пожалел об этом. Не то чтобы его беспокоило, что его так называют, но то, как Регулус это произносит, заставляет что-то вылезти из его кожи.       — Джеймс.        Шепот — это все, что получается, и он на мгновение замирает, поднося пальцы к губам. Эти идеальные розовые губы. Это происходит быстро, как рефлекс, и заставляет Джеймса дрожать. Его имя звучит так красиво в устах Регулуса, что Джеймс хочет иметь возможность подарить его ему. Просто завернуть его и передать ему, чтобы он оставил его себе. Продолжал произносить его имя вот так.       Скажи его снова, он хочет попросить его.       Повтори три тысячи раз.       Никогда не прекращай произносить мое гребаное имя.       Регулус облизнул губы и продолжил говорить.       — Мне нужно, чтобы ты передал моему брату сообщение для меня.       — Хорошо. Но почему я? Ты мог бы просто поговорить с ним сам, понимаешь? Он много рассказывал мне о тебе. О вас обоих.       Это ложь, и, вероятно, очень очевидная. Сириус никогда не рассказывал ему ничего о Регулусе, кроме разговора, который у них был на крыше участка. Регулус только закатывает глаза.       — Я собираюсь перебить тебя на этом, Джеймс. Я не хочу говорить с тобой о своем брате и не хочу слышать, что бы он тебе ни рассказывал..., — его голос меняется, когда он говорит о Сириусе, точно так же, как голос Сириуса меняется, когда он говорит о нем, как будто они не знают, как сформулировать слова, и просто позволяют им выплеснуться наружу. Джеймс задается вопросом, знает ли Регулус об этом. — ...Хорошего или плохого, не имеет значения, — Регулус отводит взгляд. — Это перестало иметь значение много лет назад.       — Но если… быть может…       — Джеймс…       — Я просто говорю, если ты в беде, он может помочь! Я могу…       — Джеймс.       — Я просто думаю, что…       — Джеймс!        Это такое громкое предупреждение, что Джеймс изо всех сил старается не вздрогнуть.       И именно этот крик заставляет его осознать: он до сих пор не произнес имя Регулуса. Ни разу. Это всегда «брат Сириуса», или «подозреваемый», или «Мини Блэк» (любезность Марлин). И никогда — его имя.       — Регулус, — Джеймс почти задыхается. Имя на его языке кажется одновременно и тяжелым, и легким, и мягким, и ушибленным. Знакомым и незнакомым. Оно режет все горло и губы, оставляя рот полным крови.       И, может быть, ему это кажется, но он клянется, что Регулус вздрагивает. Совсем слегка. Как будто Джеймс только что дал ему пощечину или погладил по щеке. Он не знает, что было бы хуже. Что было бы лучше.       Что бы он предпочел.       — Да?       Джеймс поднял голову.       — Что?       — Ты назвал мое имя. Я полагаю, ты собираешься сказать что-то еще, — голос Регулуса резко напрягся, как будто он с трудом начал выговаривать слова.       — Я сказал. Я... — он подходит ближе. Снова. Как будто он не может подойти достаточно близко. — Если бы ты просто дал ему шанс…       — Я не хочу давать ему никаких шансов. У него их нет. Что я хочу, так это передать ему сообщение, и я хочу, чтобы ты мне помог. Ты сделаешь это?       Джеймс не знает почему, но то, как Регулус сформулировал вопрос, кажется неправильным. Это похоже на предательство, и впервые за все это время Джеймс задумывается, может быть, это неправильно. Он чувствует себя глупо, что не подумал раньше, что не испугался, когда открыл дверь. Глупо, что он ни разу не подумал о побеге.       Так убивают людей.       Может быть, он заслуживает смерти.       — Я помогу, — отвечает он. — Что ты хочешь ему передать?       Нож входит в него быстрее, чем он успевает закричать, и его вскрик замирает в горле. Только приглушенный вой. Выражение лица Регулуса перед ним жесткое, непробиваемое, когда он крутит нож, который вонзил в бок Джеймса, заставляя его согнуть колени от боли.       — Регулус, — это все, что он может выдохнуть, и это едва ли слово, это мольба. Мольба. Его имя никогда не бывает просто именем, замечает Джеймс. Может быть, это глупо, когда тебе в живот воткнут нож, но Джеймс не хочет думать о боли.       Вместо этого он думает о Регулусе.       Он собирает все силы и поднимает взгляд, чтобы увидеть пронзительные серые глаза, смотрящие прямо на него. Они остаются так на протяжении, кажется, нескольких часов, просто глядя друг на друга и не говоря ни слова. Джеймс даже не осмеливается дышать, все, что он может чувствовать сейчас, это места, где Регулус прикасается к нему. Его рука на плече Джеймса, их колени слегка прижались друг к другу. Его нож вонзился в него.       Когда Джеймс наконец выдыхает, что-то в Регулусе возвращает его к реальности. Он опускает взгляд на то место, куда вонзил нож, и быстро поднимает глаза обратно к Джеймсу, притягивая его еще ближе.       В глупый момент оцепенения все, что приходит Джеймсу в голову:       Да, притяни меня ближе.       Ближе, чем сейчас.       Ближе, чем когда-либо.       Регулус улыбается, а затем поднимает руку и нежно прикладывает ее к щеке Джеймса, прикосновение настолько нежное, что Джеймс немного вздрагивает, заставляя его глаза закрыться. Мягкости слишком много, и он клянется, что почти хнычет. Руки Регулуса холодные, мягкие и прекрасные. Такие прекрасные руки, думает Джеймс.       — Скажи ему остановиться, — он говорит, все еще улыбаясь. — Прекратить погоню, прекратить искать меня, просто прекратить. Я не хочу, чтобы он меня искал, и мне не нужно, чтобы меня спасали, — он вытаскивает нож с такой силой, что все тело Джеймса наклоняется вперед, к Регулусу. Тот ловит его и наклоняется, приблизив свой греховный рот к уху Джеймса. — Скажи ему, что я без колебаний убью его, если он найдет меня. И скажи ему, что я сделаю это собственными руками.       И Джеймс не сомневается в нем ни на секунду.