exhaustion

      Сыльги была достаточно мила, чтобы дать Минджон несколько перерывов и позволить занять столик в задней части бара. Основная часть посетителей пришла бы только через несколько часов, поэтому Ким не переживала. Суён справилась бы с тем количеством продуктов, которые они с Сохи перенесли до официального начала смены.       – Я всё ещё считаю, что тебе не нужно было таскать ящики, – начала Минджон, но Сохи прервала её нежным смешком. – Что?       – Ты такая милая, когда пытаешься выглядеть злой. Знаешь, как щенок, у которого забрали резиновую косточку.       – Очаровательно.       – Серьёзно?       – Конечно, – она улыбнулась. – И я таскала их не только для того, чтобы помочь. Видишь девушку за баром? Она постоянно пялилась на мои руки. Думаю, после такого я точно вернусь домой не одна.       – О…       – Что, маленькие геи не умеют улавливать знаки?       – «Маленькие геи»? – Нахмурилась Минджон. – Я сто шестьдесят четыре!       – Могла бы поместиться в мой карман. Но, если серьёзно, то ты младше меня на десять лет, и за это время мир сильно изменился. Когда мне было двадцать, никто не подходил к девушкам в барах и не спрашивал, заинтересованы ли они. Так знакомились гетеро, а лесбиянку или гея могли выставить на улицу. Приходилось использовать знаки.       – Какие, например?       – Ну, чаще всего показывали ногти. Смотри, – она обхватила стакан мохито так, чтобы Минджон точно обратила внимание на покрытые матовым чёрным короткие ногти. – Ты смотришь девушке в глаза и делаешь глоток, но не слишком глубокий, а то она может подумать, что это просто пьяная интрижка, а они никому не нравятся.       – Это странно.       Сохи кивнула, возвращаясь к скетчбуку. Несколько тёмно-каштановых прядей упали на лицо, закрывая глаза, и Хан игриво смахнула их в сторону. Взгляд Минджон скользнул по татуировкам. Могла ли она влюбиться в неё, если встретила раньше Джимин? У Сохи было всё: красивая внешность, фигура, приятный характер, с ней время летело незаметно, но Джимин… отношения с Ю казались поездкой по аду на горящем велосипеде со спущенным колесом, но Минджон всё равно хотелось в них окунуться.       Было ли это глупо? Да, конечно, но Ким так устала быть серьёзной, что сейчас с нетерпением ждала возможности окунуться в последствия такой глупости.       – Значит, у тебя снова проблемы с той стервой?       – Нет. Не знаю. Она просто прислала мне цветы.       – Серьёзно? – Сохи отвлеклась от этюда. – Хочешь, чтобы я напомнила ей, что она тебе не нравится?       – Не нужно, спасибо.       – Я серьёзно.       – Не хочу неприятностей.       – Их не будет, – пожала плечами. – Особенно, если вмешается мой отец. Тогда она вообще забудет и обо мне, и о тебе, и о чём угодно, кроме проблем в бизнесе. Он, конечно, мизантроп, но очень не любит, когда меня доёбывают.       – Я серьёзно, Сохи, не надо. Это просто богатая сука, которая хочет поиздеваться над Джимин.       – Мне плевать на Джимин, я волнуюсь только о том, как далеко по отношению к тебе она может зайти. Ты милая, Минджонги, а она из тех, кто ломает людей.       – Тогда зачем ты с ней связываешься?       – О, я видела дамочек и похуже. В Нью-Йорке была одна такая сука. Владела каким-то издательством и вкладывалась в эротические выставки в лучших галереях города. Нам нравилась одна девушка, – художница из Бронкса, – и она слишком серьёзно относилась к моему флирту. В один из вечеров просто отвела меня в сторону и сказала, что убьёт, если я не отстану.       – А ты?       – Переспала с этой художницей в тот же вечер. Прямо в галерее.       Минджон поморщилась, и Сохи, перегнувшись через стол, потрепала её по голове.       – Прости за подробности, но я всё ещё очень этим горжусь.       – А та женщина?       – Обещала разрушить мою жизнь, а потом как-то переключилась на другую художницу.       – А у тебя не было чего-то серьёзного?       На секунду Сохи отстранилась от работы. Грустная улыбка появилась на губах, чтобы спустя секунду исчезнуть. Минджон уже готовилась извиняться, но Хан вдруг кивнула:       – Тэри. Её звали Тэри.       – Можешь не рассказывать…       – Нет, всё в порядке. На самом деле она, наверное, лучшее, что со мной случалось. Моя самая большая удача и самая большая потеря. Вот, я перехожу на пафос, но ты сама на это напросилась, так что теперь сиди, не двигайся и слушай меня.       Из колонок над баром полилась нежная баллада из девяностых, и Минджон даже закрыла глаза, настолько красиво голос Сохи сочетался с мелодией.       – Мы познакомились, когда мне было двадцать два, а ей двадцать пять. Она уже два года работала на моего отца и сумела добиться его расположения, так что он решил, что не сможет найти никого лучше, чтобы убедить меня вернуться в Сеул. Меня никто не спрашивал, просто сказали, что теперь она будет жить со мной.       – Грубо.       – Да, и я решила быть ещё грубее и свести её с ума. Ей нравилась тишина, я включала «Рамштайн» на полной громкости. Ей нравился порядок, я разбрасывала краски, холсты и кисти, оставляла еду на несколько дней. Я брала самую вонючую, потому что оказалось, что она чувствительна к запахам. Три недели чувствовала себя победительницей, пока не увидела, как она плачет. Только тогда дошло, что она тоже была в тысячах километров от дома и семьи, и скучала по ним. Я сделала всё, чтоб извиниться.       – И вы сошлись?       – Позже. Я влюбилась через пару месяцев, но она всегда держалась строго, а потом… немного пива, дорама, шутки, и… я целую её, она отвечает. Потом каждый вечер совместные ужины, объятия, абсолютная любовь… но…       – Но?       Грустный смешок, сорвавшийся с губ Сохи, внезапно оказался для Минджон громче всего, что их окружало. Музыка, болтовня людей, звон бокалов… всё это стихло на фоне тихого, но полного боли звука.       – Но она слишком скучала по семье, хотела чего-то традиционного типа познакомить меня с семьёй и всё такое, вернуться в Корею. Я… в двадцать два я была трусом, так что… так что просто попросила её оставить меня в покое.       – О…       – Да, полное «о».       – Но сейчас ты здесь.       – Не думаю, что она хочет меня видеть. Я была её первой девушкой, обещала сделать счастливой, а в итоге просто растоптала. Даже не знаю, смогу ли посмотреть ей в глаза, если увижу.       – Ты всё ещё любишь её?       – С ней я никогда не чувствовала себя ничтожеством, Минджон. Как я могу её не любить? Она была и будет моим ангелом. Ладно, – Сохи сделала паузу, прежде чем выпить ещё мохито. – Теперь, когда с моей историей покончено, давай займёмся тобой, щеночек. Как я должна тебя нарисовать?       – Не знаю.       – Может, зайдёшь ко мне в свободное время, чтобы я могла более точно перенести всё на холст? Если хочешь, конечно. С меня чай.       – Вообще-то… – Ким неловко поёрзала на стуле. – Я бы хотела спросить тебя о том, чем ты занимаешься.       – Ты можешь говорить БДСМ, дорогая.       – Не смейся надо мной!       – И не думала, дорогая, – Сохи опёрлась локтями на стол, придвигаясь ближе. – Что ты хочешь узнать?       – Просто хочу быть готова.       – О…       – Не делай такое лицо!       – Ладно, щеночек, просто. Хорошо, я подготовлю для тебя кое-что, чтобы ты смогла расслабиться.       – Хорошо. Спасибо.       – Без проблем.       Минджон почти расслабилась, но знакомая рука вдруг опустилась на плечо, сжимая до лёгкой боли. Сохи нахмурилась. Это напомнило о том взгляде, который был у неё, когда она увидела, как Боа прижимает Ким к стене в подворотне, но сейчас за её спиной стояла совсем не Боа.       Джимин…       Сохи выглядела так, будто собиралась ударить Джимин.       – Тебе необязательно изображать здесь хозяина, Ю, – усмехнулась она. – Я не собираюсь тащить Минджон в постель.       – Тогда почему ты говоришь с ней?       – Потому что мы друзья? Знаешь, кто это? Такие люди, с которыми ты разговариваешь, потому что вам комфортно вместе.       – Ей нужно вернуться к работе.       – У меня перерыв, – возразила Минджон, но хватка на плече стала сильнее.       – Ты проведёшь его со мной.       – Серьёзно, Джимин? – Карандаш упал на скетчбук. Звук ножек стула, скользящих по паркету, и шаги Сыльги откуда-то со стороны бара. – Это не «aespa», ты не можешь просто подойти и схватить кого-то. Перестань вести себя как какой-то психопат.       – Перестань приставать к моей девушке!       Минджон было достаточно. Она сбросила её руку, поворачиваясь, чтобы посмотреть Джимин в глаза. Ю обещала, что даст ей время подумать, но в итоге просто заявилась, чтобы в приступе ревности назвать своей девушкой? Ей казалось, что это будет романтично? Серьёзно?       – Во-первых, ко мне никто не пристаёт.       – Мин…       – Во-вторых, – продолжила Минджон. – Я всё ещё не готова. Пожалуйста, давай не будем ругаться здесь.       – Просто не сиди с ней.       – Мы что, в школе, Джимин? Ты злишься, потому что я разговариваю с другой девушкой?       – Она… – Джимин плотно сжала губы. – Она мне не нравится.       – Это взаимно, – хмыкнула Сохи.       – Сохи…       – Извини, Минджон, вырвалось.       – Джимин, – она попыталась взять за руку, но Ю резко выдернула её. – Серьёзно?       – Сперва моя бывшая присылает тебе цветы и встречает, потом ты сбегаешь с этой? Я, блять, должна спрашивать – серьёзно ли ты?!       – Джимин, давай поговорим на улице.       – Я вообще не хочу с тобой разговаривать!       Прежде, чем Минджон успела понять что-либо, Ю схватила стакан на столе и бросила его на пол. Осколки разлетелись по залу. Грохот ударил в уши, и ей даже пришлось зажмуриться, – настолько громким показался звон. Вздох сорвался с губ Сохи. Она инстинктивно утянула Ким назад, пряча за спиной, но Джимин уже побежала к выходу.       – Какого… – прорычала Хан. – Ты в порядке?       – Она… она не…       – Забудь. Так, тебе нужно что-нибудь выпить. Сыльги…       – Да, сейчас.       – Нужно собрать осколки.       – Нет, – Сохи мягко забрала её ладони в свою. – Сейчас принесут швабру. Ты можешь порезаться. Давай, пойдём, Сыльги даст тебе попить.

***

      Уже поздно.       Время около двух ночи, и Минджон едва стоит на ногах. Смена была слишком тяжёлой, – особенно после того, что устроила Джимин. Сыльги предлагала ей взять выходной, а Сохи хотела остаться и помочь с баром, но Ким заявила, что разбитый стакан не может испортить ей настроение.       По крайней мере, это не такая большая ложь.       Дело не в стакане, а в Джимин. В той ярости, которая наполняла её взгляд, когда он скользил с Минджон на Сохи. Она будто собиралась начать драку. Так же смотрела Шыин, когда Ким недостаточно, – по её мнению, сильно радовалась её успехом или отказывалась пойти на какую-нибудь очередную распиаренную выставку. Тогда они не дрались, но после долгих криков Минджон едва ли чувствовала себя живой.       Выдохнув, она опустила на ящик, но услышала скрип двери чёрного входа. Цоконье каблуков наполнило маленькую комнату. В нос ударил приятный аромат духов, – что-то тяжёлое, но приятное, с нотками восточных благовоний.       – Привет, – голос Джухён.       – Вы здесь.       – Ну, как видишь. Если что, это не Сыльги рассказала мне, что Джимин здесь устроила, так что не спеши на неё злиться.       – Джимин в порядке?       – Плачет в жилетку Эри, называя себя последней тварью.       – О… я не… передайте, что я не обижаюсь.       – А стоило бы.       Минджон удивлённо подняла голову.       – Извините?       – Ты не должна просто проглатывать то, что делает моя сестра или кто-либо другой, это неправильно. Она была груба с тобой, сделала больно, не надо делать вид, что это нормально.       – Разве вы не должны быть на её стороне?       – Я уже была, и это плохо кончилось. Я здесь, потому что хочу извиниться от её лица, попросить тебя подумать над тем, как она себя ведёт. Ты мне нравишься, не буду скрывать, и я хочу для тебя только лучшего, а сейчас это не Джимин.       – Но… – Минджон ещё раз скользнула по ней взглядом. Уверенная поза, прямой взгляд. Как она могла говорить о сестре с таким спокойствием? Если бы дело касалось Ичжо, Ким сделала бы всё, чтобы оправдать еë и помочь, а Джухён прямо просила держаться подальше. Разве это правильно? – Вы вообще её любите?       – Конечно, но только любви здесь мало. Джимин может быть хорошим человеком, если будет над собой работать, но она не хочет. В этом проблема.       – Может, ей просто не хватает поддержки?       – Я уже поддерживала её, и это плохо закончилось. Пожалуйста, Минджон, просто попытайся подумать головой, прежде чем решить, простить ли её, хорошо? Это всё, о чём я прошу.