exhaustion

      То и дело поглядывая по сторонам, Минджон судорожно сжимала в руках салфетку и смотрела на Чака, который делал вид, что изучает меню. Назначая встречу, она ожидала, что он пригласит её в свой офис или согласится поговорить в университете, но мужчина предложил обсудить все условия стажировки в дорогом ресторане и сейчас ждал, когда Ким сделает заказ. Она постаралась надеть что-то, отличающееся от повседневного стиля, но чёрная рубашка и такого же цвета джинсы с потёртостями на коленях всё равно не сочетались с помпезными интерьерами элитного даже по меркам Сеула заведения.       – Не голодны? – Спросил Чак.       – Не очень, – Минджон заставила себя улыбнуться.       – Тогда давайте перейдём к делу. Мы готовы предложить вам контракт на полгода. Разумеется, все занятия будут построены так, чтобы не мешать вам заниматься теми проектами, к которым вы решите присоединиться. Будет предоставлена собственная комната в нашем личном общежитии на территории кампуса.       – Это очень выгодное предложение.       – Разумеется. Мы действительно заинтересованы в вас. К тому же есть шанс, что стажировку удастся продлить.       – Вы говорили что-то о зарплате.       – О да, – кивнул мужчина. – Вы будете получать двадцать пять тысяч долларов в месяц.       От этой суммы глаза Минджон поползли на лоб.       – Это очень… кхм… много.       – Мы поддерживаем наших молодых специалистов, да и Остин достаточно дорогой город для проживания. Мы можем обеспечить вас жильём, но всё остальное оплачивается самостоятельно.       – Я… я понимаю.       Улыбнувшись так же широко, как и раньше, Чак выудил из дипломата несколько листов.       – Контракт, – объяснил он. – Подпишите и поговорим о дате вашего отъезда.       Чак не соврал, контракт был составлен так, чтобы Минджон получила максимальную выгоду. Ей предоставили бы отличную комнату в современном здании, рабочее место с одним из самых мощных в Америке оборудованием и денежное содержание в размере двадцати пяти тысяч долларов в месяц с возможностью повышения этой суммы в зависимости от достижений Минджон. Отдельным пунктом в контракте была прописана возможность его продления. Если бы Ким захотела, то могла бы остаться в компании в роли постоянного сотрудника.       «Ичжо… она ведь справится, да?» – Подумала Минджон. – «И Рюджин за ней присмотрит».       Поставив на контракте подпись, Ким протянула его Чаку.       – Я могу дать вам неделю. С университетом мы договоримся сами, билеты купим за свой счёт. Вас устроит?       – Д-да. Да, конечно.

***

      – Это было правильное решеное.       Пока Минджон с трудом находила в себе силы даже смотреть Ичжо в глаза, Нин доставала из шкафов её вещи, распределяя их по шкале от самых старых до недавно купленных. Чемоданы, которые она купила, лежали на полу. От них всё ещё пахло магазином, – моющими средствами и какими-то чрезмерно сладкими духами с нотками жжёного сахара. Рюджин каталась по магазинам, покупая то, что, по мнению Ичжо, могло бы пригодиться Минджон в Америке.       – Мне всё ещё не хочется оставлять тебя.       – Со мной всё будет в порядке. Ты же сама сказала, что за мной будет присматривать Рюджин и Сохи, даже Тэри, хотя я понятия не имею, кто это. К тому же у меня есть достаточно ответственных подруг.       – Да, но скоро же поступления.       – И что? Думаешь, у меня не хватит мозгов подать документы и сесть на метро, чтобы попасть на собеседование?       – Нет, но это важный этап и всё такое.       – Не важнее выпускного.       – И твоя мать ещё в больнице.       – Она и останется в больнице.       Минджон посмотрела на Ичжо, ожидая увидеть красные от слёз глаза или дрожащие губы, но та выглядела так равнодушно, словно обсуждала что-то будничное.       – Что? – Нин улыбнулась одной половиной губ. – Мы обе это знали. Она начала сходить с ума ещё до смерти твоего отца и теперь её психика больше напоминает решето, сквозь которое проходят все её впечатления. Она постоянно под таблетками, потому что без них ведёт себя неадекватно, и почти не узнаёт меня. Это уже не моя мама.       – Ты так спокойна по этому поводу.       – Ну… с моим отцом было то же самое, так что я, наверное, просто ожидала чего-то такого. Учитывая, как они познакомились и сошлись, как жили до его смерти, такой итог был вполне ожидаем.       – Да, но…       – Никаких «но». Я понимаю, как странно это выглядит со стороны, но её состоянии не вызывает у меня никаких чувств. И не думаю, что будет вызывать. А теперь, – подтолкнув ногой чемодан, Ичжо кивнула на вещи. – Помоги с одеждой. Я не знаю, что ты хочешь взять с собой.

***

      Джимин даже не понимала, сколько дней прошло. Кажется, медсестра приходила в определённое время, чтобы вколоть очередную дозу, но во сколько именно? Вечером или утром? Впрочем, это не имело значения. Ю думала только о Минджон: хотелось увидеть её, прижать к себе и поцеловать, сделать что угодно лишь бы заставить её остаться в Сеуле. В Америке никто не сможет позаботиться о ней так, как Джимин, не даст ей того же, что и она. И как после этого Минджон может уехать?       Когда медсестра вошла в палату, Джимин встала. Тело болело: по позвоночнику словно пробегали электрические волны, которые то и дело впивались в нервные окончания. Хотелось повалиться на кровать, уткнуться лицом в подушку и просто уснуть, но ей нужно было знать, что происходит с Минджон. Она не могла согласиться на отъезд в Америку. По крайней мере, не обсудив это с Ю.       – Мне нужен телефон.       Медсестра нахмурилась.       – Извините?       – Телефон, – повторила Джимин. – Мне нужно позвонить.       Когда девушка безропотно протянула ей мобильный, Ю быстро набрала знакомый номер. С руководством университета, в котором училась Минджон, она имела тесные связи ещё с первого дня работы на должности директора компании. Отец и Джухён спонсировали их, и, заняв место, Джимин решила оставить всё так же, как и было, получив взамен безграничную благодарность со стороны директора, деканов и многочисленных преподавателей.       Ответили, как и всегда, быстро.       – Это Ю Джимин, – сообщила девушка. – Соедините с директором. Срочно.       – Джимин?       – Мне нужна информация о Ким Минджон. Слышала, её пригласили учиться куда-то в Америку.       – Да… разве не вы на этом настояли? Я думал…       – Она согласилась?       – Д-да.       – Сука…       – Что?       – Когда она уезжает? Мне нужна вся информация.       – Судя по документам, завтра.       – Дайте мне её адрес.       – Но…       – Адрес! Сейчас!       Медсестра продолжала дрожать. Втолкнув мобильный ей в руки, Джимин выудила из тумбочки рядом с кроватью спортивные брюки и толстовку, заботливо принесённые Эри ещё в её первый или второй дни в больнице. Девушка пыталась возразить, даже схватить её за руку, но Ю резко прижала её к стене и прошипела:       – Если расскажешь кому-нибудь, что я ухожу, то тебя посадят за кражу наркотиков. Ясно?       – Но…       – Ясно или нет?       – Я-ясно.       – Хорошо, – отпустив её, Джимин накинула на голову капюшон. – Постарайся, чтобы никто не заметил, что я уходила. Потом я тебе заплачу.       Выйти из больницы было даже слишком просто. Медсёстры отдыхали перед ночной пересменкой, а охранники на время оставили пост, чтобы передать другой смене ключи. Дверь не заперли. В другое время Джимин бы возмутилась системе безопасности, но сейчас её волновала только Минджон.       Тело продолжало ныть. Оно словно разваливалось на части. Пальцы не слушались, и их била мелкая дрожь, которая постепенно поднималась всё выше, к плечам и шее. Тошнота подступала к горлу. Два или три раза Джимин останавливалась, чтобы отдышаться, и в такие моменты боль становилась до ужаса невыносимой.       У ближайшей парковки она двумя руками опёрлась на капот такси.       – Что ты делаешь?!       Водитель выпрыгнул из машины.       – Подвезёшь? Это срочно.

***

      Минджон измеряла шагами комнату, кончиками пальцев постукивая по чехлу. На той стороне звонка Сохи громким от радости голосом рассказывала об очередном свидании с Тэри и поездке на остров Чеджу, которую она запланировали на время общего отпуска. Казалось, всё постепенно возвращалось в подобие нормы. Сохи даже предложила Тэри съехаться, но та пока не решила, согласна ли на это.       – На всякий случай я уже начала подыскивать более подходящую квартиру, – говорила Хан. – Жить в студии, конечно, круто, но у Тэри большие планы на своё будущее, так что я хотела бы предоставить ей больше пространства для работы и её коллекции «Лего». Вообще-то я подумываю о частном доме с большим двором, потому что ей всегда хотелось завести собаку.       – Кажется, это выйдет достаточно дорого.       – Определённо, но это же для Тэри. Да и денег у меня достаточно. Почему бы их не потратить?       – Действительно.       Секунду спустя в дверь заколотили.       – Какого хрена у тебя происходит?       – Понятия не имею.       – Мне приехать? Вызвать копов?       – Нет… нет, это наверняка сосед, который перебрал с алкоголем. Я разберусь и перезвоню тебе.       При виде Джимин у Минджон перехватило дыхание. Она стояла по ту сторону двери, обеими руками молотя по металлу, пока из её рта вырывались хриплые и полные боли вздохи. Тело не просто дрожало, а билось в конвульсиях. Из-под ткани толстовки торчала часть больничной робы.       – Что?       Едва Минджон открыла дверь, как Джимин притянула её к себе и уткнулась носом в плечо. От неё пахло больницей: хлоркой и моющими средствами, лекарствами и гипсом, но Ким вдруг поймала себя на мысли, что соскучилась по её аромату. Ей просто нужно было прикоснуться к ней, обнять, почувствовать, что она рядом.       – Что ты тут делаешь?       Ким попыталась её оттолкнуть, но Ю вцепилась в неё ещё крепче.       – Ты не можешь уехать, – пробормотала она. – Не можешь, ясно? Я этого не хочу.       – Джимин, ты должна вернуться в больницу.       – Нет.       – Джимин, у тебя было несколько сложных переломов. Ты подвергаешь себя опасности…       – Плевать. Не уезжай. Не смей уезжать.       – Это отличный шанс…       Но Джимин не слушала. Прижимая её к себе настолько крепко, что кости начинали хрустеть, она тянула Минджон к дивану. При этом её дыхание становилось вся тяжелее. Казалось, словно она не дышит, а горлом пытается вытолкнуть из себя воздух, выплюнуть его, но не может, поэтому он снова и снова огромным комом остаётся где-то в её гортани. Это пугало.       – Джимин…       – Ты не уедешь. Я тебя не отпушу.       – Пожалуйста, Джимин, отойди.       Утянув Минджон на диван, Джимин навалилась на неё. Целуя лицо и шею, она спускалась всё ниже, к ключицам и груди, прикрытой только тканью спортивного топа. Её пальцы опустились на ширинку, потянула молнию вниз. Ким пыталась выбраться, но для кого-то настолько худощавого Ю оказалось слишком тяжёлой и сильной.       – Нет… нет… Джимин, хватит!       Минджон не успела понять, что случилось, но секундой позже Джимин оказалась прижата к столу. Сохи держала её за обе руки, пока та пыталась отбиваться от неё головой и ногами, кричать и царапаться.       – Прекрати. Какого хрена ты делаешь?!       – Она не должна уехать!       – Бля… Минджон, ты должна позвонить в полицию. У неё зрачки размером с чайные блюдца.       – Что?       – Она под дозой.       Вывернувшись, Джимин ударила Сохи по лицу. Пухлая нижняя губа разошлась прямо в центре, и тонкая струйка крови потекла по подбородку, капая с него на одежду. Хан не хотела бить в ответ, но Джимин попыталась повалить её на землю, ударить головой о поверхность кухонного острова. Минджон потянула её на себя, но получила удар такой же силы в нос. Он хрустнул под кулаком Джимин.       Дальше Минджон словно вылетела из тела и наблюдала за происходящим сверху. Ю схватилась за нож, замахиваясь, и лезвие прошлось по коже на руке Сохи, распарывая её, словно кусок ткани, от сгиба локтя до точки чуть выше запястья. Джимин снова замахнулась, но Хан успела ударить её в висок. Та упала на пол.       – Сохи…       – Порядок, – выдохнула Хан, пытаясь ладонью зажать рану на руке. – Сука…       – Она жива?       – Да.       Опустившись на диван, Сохи потянулась к мобильному.       – Эри? О, ты сама собиралась мне звонить? Да, я уже в курсе, что Джимин сбежала. Больше того – она здесь, в квартире Минджон, и полностью не в себе из-за наркотиков. Притащи сюда свою задницу, пока я не вызвала полицию.       Остальное прошло как в тумане. Минджон помнила, как обрабатывала рану Сохи, покрывая кожу антисептиком, закрывала её бинтом и ошарашенно наблюдала, как проступает на белизне ярко-красное пятно. Эри приехала через несколько минут и с трудом посадила её на диван, проверяя пульс. Кажется, дальше были Джухён и скорая помощь, какие-то разговоры, из которых она не помнила ничего, кроме голоса Сохи.       – У меня завтра вылет.       – Я помню, – кивнула Сохи.       – Я… я не могу…       Покачав головой, Хан накрыла её руку своей и переплела их пальцы.       – Можешь. Ты должна поехать. Это твой шанс.       – Но Джимин.       – К чёрту Джимин. Эта сука притащилась к тебе под наркотиками, ударила тебя. И ты хочешь остаться?       – Ты права.

***

      Цифры на табло сменялись одни за другими. Самолёты то взлетали, то садились, поблёскивая в наступающей темноте красными огнями на белых хвостах. Люди встречались и прощались, обнимались, плакали. Рюджин и Ичжо по очереди притягивали Минджон к себе, нашёптывая пожелания на будущее. Сохи потрепала её по волосам.       – Ещё раз извини, – Ким взглядом указала на повязку.       – Не твоя вина. Эй, – Хан обняла её, губами дотрагиваясь до волос. – Всё будет хорошо. Я серьёзно. Лети и ни о чём не беспокойся.       – Разве я могу не беспокоиться?       – Ну, постарайся. Я буду скучать по тебе, Минджон.       – Я тоже.       – Позвони мне.       Уже в самолёте Минджон откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Она видела Джимин, – бледную, с мешками под глазами, худую почти до изнеможения, с глазами чернее полуночного неба в середине августа.       «Рюджин была права», – подумала Ким. – «Не стоило связываться с Джимин. Нельзя спасти того, кто сам этого не хочет. Никогда».