Империя Шэнь

Шэнь Цинцю вошел в покои Шэнь Юаня без стука. Трансмигратор, конечно, ничего непотребного не делал, а просто читал. И Юань хотел бы возмутиться чужой наглости, но решил оставить эти слова только у себя в голове из-за пустого выражения лица лорда Цинцзин. — Есть разговор, — голосом, сравнимым с чистейшей родниковой водой, сказал Шэнь Цинцю. — О! — коротко удивился Шэнь Юань. — О чем хотел поговорить лорд Шэнь? — О твоей слепоте. Если бы не знал тебя, то подумал, что ты специально это делаешь, — сказал Цинцю, устраиваясь на диване у окна. — Я не совсем… — нахмурился Юань, не совсем понимая о чем речь. — Я о Бинхэ. Он влюблен в тебя. И в отличие от прошедшей одержимости моим выдуманным образом, к тебе он испытывает искренние чувства. Не дружеские, а романтические. Он тебе не в друзья и не в братья набивался, а хочет быть твоим мужем, — прямо сказал Шэнь Цинцю, наблюдая за шоком и паникой смешанной на лице Шэнь Юаня. — Что за… хрень?! Ло Бинхэ… Бинхэ не может быть… этого в меня! Он же… Он же Ло Бинхэ! У него должен быть гарем из сотен красавиц, — вскочил с места покрасневший Шэнь Юань, взмахивая рукавами. — Забудь уже о «каноне»! Посмотри на меня или на Тяньланя! Мы не какие-то персонажи книги! Я проинформировал тебя о чувствах Бинхэ, хотя он сам тебе множество раз намекал на это, а недавно и сказал прямо в лицо, но был неправильно понят. Теперь, когда ты все знаешь, будь добр, обдумай свой ответ, — язвительно отозвался Шэнь Цинцю. — К-какой ответ? — запнулся Шэнь Юань, остановившись, как будто врезался в стену, и широкими глазами смотря на саркастичного Шэнь Цинцю. — Разберись в своих чувствах к Бинхэ и либо отшей его, навечно закрыв во френдзоне, либо скажи ему «да» и прогуляйся в красном халате, став его мужем, — серьезно сказал Шэнь Цинцю. — Что?! — глухо удивился Шэнь Юань, не в силах поверить в реальность этого разговора. — То. В роли помощника оставлю тебе Шан Цинхуа. Я вернусь через три часа, чтобы услышать твой ответ. Время пошло, — сказал Шэнь Цинцю, открыв дверь, за которой грели уши Шан Цинхуа, Тяньлан и Мобей-цзюнь. — Ах! Братец Шэнь… — попытался что-то сказать Шан Цинхуа, но был втянут за плечо в комнату Шэнь Юаня. — Три часа. Если за это время ничего не решите или озвучите неперевариваемый бред, то решать за вас буду я. Время пошло, — перебил все разговоры Шэнь Цинцю, запирая в комнате двух шокированных трансмиграторов. — Хотя нет. Мобей- цзюнь, прошу, проследи, чтобы они не увлекались паническими настроениями. В итоге, Шэнь Цинцю запечатал в покоях Юаня Цинхуа вместе с его королем. Заклинатель вздохнул, посмотрев на своего улыбающегося мужа, как обычно довольного жизнью. — Люблю тебя, — одновременно сказали и демон, и заклинатель. Тяньлан рассмеялся, а Цинцю только весело усмехнулся. Демон тут же обнял своего супруга, оставляя поцелуй на его макушке. — Три часа им может быть мало. Мне очень интересно, что решит мой супруг, если его не устроит ответ Шэнь Юаня, — спросил Тяньлан-цзюнь, приобняв любимого за плечи и уводя в сторону их личных покоев. — Шэнь Юань должен решить все сам. Цинхуа там только для моральной поддержки, а Мобей-цзюнь будет гарантом, что этих двоих не унесет в бредовые фантазии. Если из-за этого недоразумения и этот Бинхэ куда-то свалит, то я за себя не отвечаю. Им язык дан не для того, чтобы им узлы завязывать, а чтобы четко и ясно выражать свои мысли, — возмущался Шэнь Цинцю. — А если нет четких и ясных мыслей? — спросил Тяньлан, который готов был слушать своего супруга вечность. — То они есть у меня. Нет мыслей, значит нет мозгов. Нет мозгов, значит пусть слушают тех, у кого они есть, — жестко сказал Шэнь Цинцю. Заклинатель жуть как не любил надумывания и недопонимания. Все это лишь чушь, ерунда и треп, не подкрепленные никакими доказательствами. Как ученый, Цинцю имел развитое критическое мышление. Он не был бездушной машиной, но умел справляться со своими чувствами и адекватно оценивать реальность. Шэнь Юаню нужен был пинок под зад. И уж лучше он вынудит этого заядлого тварелюбца сдуть пыль со своего эмоционального интеллекта, чем этот кризис произойдет при самых неподходящих обстоятельствах. Бинхэ, конечно, своими слезами дворец не зальет, хотя и очень старается, но это не значит, что нужно позволять ему и дальше лить слезы в три ручья. Это он пока сморкается в рукав Мэнмо. А если в следующий момент ему придет какая-нибудь «гениальная» мысль? Например, постричься налысо и уйти в буддистский монастырь. — Постричься налысо, — хохотал Тяньлан, слушая мысли супруга. — Ты только представь это! Ох, умора. — Не подавай ему идею, — пихнул локтем мужа Цинцю. — Хорошо-хорошо. Итак, у нас есть три часа, А-Цин. Как думаешь, как их нам провести? — состроил хитрое выражение лица демон. Цинцю только выгнул бровь, когда Тяньлан ему очень показательно подмигнул. Настолько демонстративно и искусственно, что у заклинателя и не возникло двусмысленных мыслей. Точнее, Тяньлан что-то задумал, но это явно не намек на продолжение игр в постели. — Твое предложение, — сказал Цинцю, желая узнать, что задумал супруг. — Близняшки не единственные наши дети. Хорошие родители должны участвовать в жизни своих детей, — серьезно сказал Тяньлан. — Давай навестим наших бабочек. — Я не против, но, в который раз повторяю, Тяньлан, одного нашего желания для этого мало. Эти дети также должны захотеть стать нашими сыновьями. Мы не можем просто поставить их перед фактом, — сказал Цинцю, переживая о всех этих отцовско-сыновьих отношениях. — Кто не захочет назвать меня и тебя своими родителями? — удивился Тяньлан, который не видел причин осторожничать. Шэнь Цинцю только ущипнул переносицу. В чем-то Тяньлан прав, но Цинцю все еще хотел большей естественности и плавности. С Мо Жанем скорее всего бы проблем действительно не возникло. Мальчик не просто наивен, а потрясающее простодушен, несмотря на совсем нелегкий период жизни. С Хуа Чэном все в точности наоборот. Если Се Лянь все еще не совершил чуда, то маленький ершистый лисенок скорее всего будет просто молчать и открыто не доверять паре заклинателя и демона. — Пойдем проведаем их, — в конце концов согласился Цинцю.

***

Юэ Цинъюань отслеживал действия Системы, но как бы не хотелось божеству, но даже его новые возможности не могли справиться с этим духом. Она предстала перед ним в начале его вознесения и до сих пор его не покидала. Осведомленность духа поражала и не всегда в положительном ключе, а полная самостоятельность серьезно настораживала. Система была совершенно независима от Юэ Цинъюаня, когда сам бог был в ее власти. Но в конце концов и эту проблему Юэ Цинъюань смог решить. Техника, с помощью которой он создал своего двойника, помогла ему избавиться от чужого надзора и контроля. А небольшая проклятая канга, спрятанная под кольцом на левом мизинце, была его пропуском в Мир смертных. Он успешно повышал численность небесных чиновников для уничтожения Демонического мира. Но если заковать всех божеств в канги, чтобы божественная ци позволила им спуститься на землю, это имело бы огромные отрицательные последствия в бою. Нет, Небеса должны быть свободны в своем перемещении, чтобы истребить Демонический мир на своих условиях. Мир смертных был идеален для этих планов со всех сторон. Юэ Цинъюань спустился на землю, входя в столицу провинции Сяньлэ.