Con fuoco

Грустно на афтепати, Я опять не в духе. Без тебя одни страдания и муки. Я обещаю, Катя, Все эти шлюхи Не дождутся нашей с тобой разлуки. Zoloto – Грустно на афтепати

***

Шура хотел обнять весь мир. Лёжа в своей постели после концерта, он прокручивал последнюю неделю и ощущал, как эйфория затапливает сознание. Это чувство напоминало полёт на подвесных качелях: сначала быстро назад, чтобы успеть глотнуть воздуха, а затем на полной скорости вперёд, восторженно захлёбываясь радостным смехом. Выше, выше, выше, до щекотки в животе. Можно даже крутануть “солнышко”, если раскачаться достаточно сильно… Спать не хотелось. Хотелось срочно заняться чем-то важным, поэтому Шура сполз с кровати, небрежно отталкивая одеяло в сторону, и прошёл на кухню, включая кофеварку. Часы, висящие на стене, показывали начало четвёртого утра. Мальвине было наплевать даже на то, что днём его ждала смена в баре. Гораздо более важным сейчас казалось дописать песню, накидать мелодию, разобрать гардероб и… Шура схватил со стола телефон, открывая мессенджер и нажимая на знакомый контакт. В это время писать было невежливо, но такие мелочи волновали его в последнюю очередь: "привет! запиши меня на ближайшие дни на татуху, спасибо". Где-то на краю сознания мелькнула привычная мысль, что происходит нечто странное, но Шура отмахнулся от неё, делая глоток крепкого кофе и усаживаясь за ноутбук. У него было очень много дел, и он был намерен справиться с каждым. Шура действительно дописал песню, которую мучил уже месяц, набросал ноты для мелодии, мыча себе под нос и удовлетворённо кивая. Это было процессом, который он любил всей душой. Соединять слова в строчки, строчки в куплеты и припев, накладывать на них мелодию… В очередной раз тихо напевая слова, Мальвина, как никогда, чувствовал, что невероятно хорош в этом. Песня была красивая, мощная, трогательная. Если бы не раннее утро, Шура бы вызвонил всех своих музыкантов и пинком отправил на репетицию, чтобы продемонстрировать несомненный хит. Но он обещал им выходной после удачного концерта, поэтому, сдержавшись, кинул часть текста только Киру, нервно отстукивая рваный ритм голой пяткой по паркету. Макаров не был в сети и явно спал, но Шура хотел, чтобы тот проснулся и немедленно подтвердил, что будущий трек просто отличный. Однако спустя десять минут тишины Шура заблокировал смартфон, окидывая взглядом кухню. Завтракать категорически не хотелось, поэтому он вытащил из холодильника банку энергетика, открывая её и делая большой глоток. День обещал быть плодотворным, и Мальвине нужны были силы на каждое из задуманных дел. Он и сам не заметил, в какой момент начал перебирать свой гардероб, складывая в мешок то, что ему не нравилось. На свалку внезапно отправилось две трети шкафа, но Шура даже глазом не моргнул. У него появились деньги, и на них он быстро и особо не размышляя, заказал кучу новых вещей. Следом на сайте мебельного магазина он присмотрел классное кожаное кресло. Почему-то эта импульсивная покупка обрадовала его особенно: как классно кресло будет смотреться в гостиной! Шура оплатил заказ легким движением пальца, допивая второй энергетик за утро, и закурил прямо в кухне, не утруждая себя выходом в парадную. Желание обнять весь мир стало только ощутимее. Договориться о концерте в одном из самых классных клубов Петербурга в таком состоянии оказалось гораздо проще, чем обычно. Шура недолго и обаятельно говорил с менеджером, споткнувшись только на вопросе о соцсетях группы. Формально они существовали, но практически их никто не вел. Шура честно пообещал себе нанять сммщика, утекая от вопроса и расписывая, какой оглушительный успех его группа имела на последних концертах. Схема сработала, когда Мальвина услышал в телефоне удовлетворительное: – Я направлю вам на почту предпочтительные даты и договор об оплате, как только переговорю с директором. – Конечно, – Шура улыбнулся своему отражению в зеркале. – Буду ждать. Чёрт возьми, кажется, мир хотел обнять его в ответ. Кирилл ответил только около двенадцати дня, когда Шура уже успел с энтузиазмом отмыть всю квартиру. Даже окна подверглись тщательному мытью, хотя последний раз этим Мальвина занимался, наверное, по просьбе покойной бабушки. Он ополоснул руки, падая на диван, и открыл сообщение, нервно закусывая губу. Кир долго печатал, а затем отправил короткое, но такое необходимое:

"Обалденно вышло. Покажешь мелодию? С меня соло".

Шура восторженно выдохнул. Киру понравилась его песня, и это было чертовски приятно. "ловлю на слове. кстати, не расслабляйся, скоро ещё один концерт, я договорился. а ещё ты знал, что бывает черничный редбулл? супер вкусная штука". Он и сам не до конца понимал, зачем Макарову была нужна информация об энергетике, но с Кириллом хотелось делиться той ерундой, которой Шура обычно не делился ни с кем. Да и вообще, – Мальвина закусил губу, прокручивая в голове события после концерта накануне, – с Киром хотелось не только болтать о всякой чуши, но и делать многое другое. Например, целоваться. Да, это определённо было… Шура резко вскочил с дивана. Ему пора было собираться на смену в бар. А по пути проверить почту и обязательно записаться на пирсинг. Почему бы не проколоть язык?.. В таком темпе пролетели три дня. Шуре казалось, что время ускорилось, и он ускорился вместе с ним. Хотелось успеть всё, выучить кучу нового, перевыполнить все планы на сто двадцать процентов и ещё десять сверху. Он действительно набил новые татуировки. Знакомая девушка-мастер только беззлобно покрутила пальцем у виска, когда Мальвина приспустил джинсы, указывая на тазобедренные косточки и обаятельно улыбнулся: – Как всегда, Машуль. – Ты псих, Шурик, – девушка начала готовить место для сеанса, обрабатывая антисептиком кушетку. – Весь в крестах. В чём прикол? – Это традиция, радость моя, – Шура высунул кончик языка, указывая на него пальцем. – Я скоро ещё и язык проколю. Маша удивлённо приподняла тёмную бровь, в которой блестела штанга. – А петь ты как будешь? Там отёк некоторое время мощнейший. Шура замер, словно споткнувшись об эту мысль. Даже радостная улыбка сползла с лица, а в глазах сверкнула неуверенность. Почему он не подумал о дискомфорте после пирсинга? Ещё и записался на завтра, как дурак, а ведь концерт будет через четыре дня. Что за… – Отменю, – отмахнулся он. – Ого, это новый эскиз? Спустя пару часов Шура уже ехал на репетицию, чувствуя, как слегка печёт свеженабитые татуировки под заживляющей пленкой. Настроение было прекрасное: новая песня, которую он собирался показать музыкантам, – шикарная, и даже солнце вылезло из-за плотных серых туч, чтобы немного согреть Петербург. Шура широко улыбнулся, глядя на своё тусклое отражение в автобусном окне. Хотелось сделать что-то грандиозное, мысли лихорадочно метались в голове, безумные идеи вскипали среди них, нервы, казалось, зудели под кожей. Мальвина уже успел забыть, когда последний раз чувствовал нечто подобное, но его всё устраивало. Даже более чем – жизнь казалась невероятно прекрасной. Обычно он был достаточно пунктуальным, когда дело касалось репетиций. Опаздывать Шура не любил, но в этот день всё шло по странному и никому неизвестному плану: Мальвина потерял счёт времени, приехав на репбазу позже на пятнадцать минут. Все уже были на месте, ожидая его и недовольно переступая с ноги на ногу из-за прохладного ветра, гуляющего между однотипных построек промзоны. Шуре даже на мгновение стало неловко, но извиняться вокалист не привык. Жестом фокусника он вытащил связку ключей из кармана, отпирая тяжёлую чёрную дверь и пропустил музыкантов внутрь, задержав взгляд только на Кирилле, который пытался согреть пальцы, шумно дыша на них. Макаров коротко улыбнулся, кивая, и у Шуры сладко потянуло в груди. Вспомнились несдержанные поцелуи на ужасном диване, негромкие, но чертовски мелодичные стоны и пальцы Кира так правильно оттягивающие Шурины волосы. Мальвина легко подтолкнул барабанщика, закрывая за ними дверь и кинул пальто на спинку стула. – Что ж, – он улыбнулся, наблюдая, как его музыканты настраивают инструменты. Басист бережно подкрутил один из колков, трогая толстую струну. – Нам везёт. В пятницу выступаем на Думской. А потом откисаем на афтепати, если не облажаемся. – Ты полон оптимизма, – гитарист тряхнул головой, сдувая длинную чёлку с глаз. – Откуда такая уверенность в том, что мы не облажаемся? – Во-первых, – Шура изящно загнул один из пальцев, – не порти мне настроение. Во-вторых, вы все – крайне выигрышная инвестиция. В-третьих, у нас отличный репертуар и новая песня. А в-четвёртых, – Шура загадочно улыбнулся, – у нас классный барабанщик. Кир, до этого бездумно прокручивающий палки в руках, удивлённо приподнял брови, глядя на Шуру. Его скулы слегка порозовели, но было неясно от чего: от уличной прохлады или внезапного комплимента. – Конечно, – фыркнул басист. – Ведь барабанщики самые важные. – О, что это? – саркастично протянул Кирилл, прислонив ладонь к уху. – Кажется, я тебя не услышал. Опять. – Придурок, – басист закатил глаза, не реагируя на древнюю шутку. – Долго придумывал? – Девочки, не ссорьтесь, помада у меня, – прервал пикировку Шура. – По местам, репетируем. Обычно он старался не выкладываться на репетициях на сто процентов, предпочитая оставлять запал на выступление. Но не в этот день. Мальвина надрывался, делая всё то, что сделал бы на концерте: прыгал, взаимодействовал с другими участниками группы, падал на колени в особенно мощные моменты треков, которые они прогоняли. Он весь на какой-то момент будто бы стал музыкой, ощущая вибрацию в костях и мышцах. Наверное, поэтому он был абсолютно выжатым к концу репетиции, впрочем предпочитая не обращать внимание на собственную усталость. Совсем не она была в приоритете, когда все разошлись, и на репбазе остались только Шура и Кирилл. Ни Макаров, ни Мальвина не разговаривали о произошедшем после прошлого концерта, а Кир даже не встал из-за барабанов, негромко предлагая показать наброски для соло. Шура оторвался от экрана телефона, взглянув на Макарова горящими глазами: – Ты уже что-то придумал? – Пока сидел на паре, да, – пожал плечами Кирилл. – Правда на коленке, но… – Ты профессионал, у тебя даже "на коленке" будет неплохо, – перебил Мальвина. – Не, ты не понял, – Кир прыснул от смеха, качая головой. – Буквально на коленке. Типа я по ней стучал… Шура с громким выдохом прикрыл глаза ладонью. – Я ненавижу шутки барабанщиков. Играй уже. Кир рассмеялся, пару раз нажал на педаль "бочки", немного сдвигая ногу, чтобы было удобно, а потом всё же поймал взгляд Мальвины и переспросил: – С огоньком? Шура изогнул бровь на такой непривычно смелый и буквальный флирт, но ответил, слегка растягивая гласные: – Конечно. Соло было сырым и конкретно недоработанным, но потенциал в нём присутствовал. Шура в привычной и слегка преподавательской манере указал на неверно расставленные акценты, на что Кир кивнул, соглашаясь и переигрывая отрывок партии. Макаров чувствовал себя не дискомфортно, но слегка неловко: всё произошедшее в гримерке клуба висело между ними, но Шура словно не замечал этого. Он увлечённо записывал что-то в телефоне, еле слышно мыча себе под нос и незаметно сдирая черный лак с одного ногтя другим. Мальвина выглядел счастливым и адски энергичным, даже просто сидя на диване. Это была очередная новая его грань, и Кирилл пока что не особо понимал, как взаимодействовать с таким Шурой, но всё же поднялся из-за барабанов, подходя к Мальвине и садясь рядом. Драму разводить не хотелось, но Кир не отказался хотя бы от доли конкретики в том, что происходило между ними теперь. – Слушай, – произнёс Кирилл, привлекая к себе внимание Шуры. – Я хотел спросить… – Я тоже, – перебил его Мальвина, откладывая смартфон в сторону и всем корпусом разворачиваясь к Киру, подгибая одну ногу под себя. – У тебя нет знакомого сммщика? Макаров чуть было не повторил знаменитый мем, где девушка не самым цензурным образом интересовалась, что имел в виду собеседник. Потому что вопрос Шуры прозвучал настолько не в тему и не о том, что Кир почувствовал себя полным идиотом. – Сммщика?.. – Ну да, – ничуть не смутившись, ответил Шура. – Нам нужно двигать соцсети, паблик во Вместе, я даже создал аккаунт в Твиттере, но я полный нуб во всех этих продвижениях, понимаешь? А оно нужно для развития и… – Пока ты ищешь профессионала, этим могу заняться я, – Кирилл всё ещё не понимал, как его попытка уточнить, что с их отношениями, привела к этому разговору, но с Мальвиной об этом было, кажется, думать бесполезно. – Мне всегда нравилась эта тема. Я даже одно время вёл блог, так что почему бы и нет. – Ты – мой счастливый талисман, детка, – Шура расплылся в широкой улыбке, а затем, ничуть не смущаясь, положил ладони на скулы Макарова и звонко чмокнул его в губы. – Сейчас я скину тебе все пароли, развлекайся. Ой, кстати, ты не сильно торопишься? Я тут кое-что набросал, смотри. Мальвина совершенно беззаботно сполз головой Кириллу на плечо, показывая в телефоне какую-то таблицу, раскрашенную всеми цветами Экселя, и быстро затараторил, объясняя, что это и зачем. Первые пару минут Кир честно пытался вникнуть, но потом, когда понял, что собеседник Шуре не требовался, забил, утыкаясь подбородком в синюю макушку. Он ничерта не понимал, объяснять своё поведение Мальвина даже не пытался, и Макаров не знал, как правильно спросить, чтобы его не послали. "Эй, Шур, помнишь мы целовались в гримерке? Это теперь отношения?" "Шур, мне кажется, мы тогда обсуждали продолжение, может быть, вернёмся к тому, откуда начали?" "Чувак, давай сто часов целоваться, а потом займемся сексом? Как смотришь на это?" Кир мысленно застонал, на секунду зажмурившись. Несмотря на всю глупость вариантов, которые свободно крутились у него на языке, всё говорило о том, что боялся Макаров ответа в стиле: "Детка, ты вообще о чём?" Кирилл бы, конечно, это пережил. Они знали с Шурой друг друга слишком мало, чтобы говорить о какой-то бессмертной шекспировской любви, но… Вообще-то, было бы неплохо. Кир хотел запретить себе думать. – Короче, если все пойдёт по плану, – а оно точно пойдёт! – Шура привстал, чтобы видеть лицо Макарова, – то уже скоро можно будет снова просить аудиенции у Разумовского. Этот концерт, плюс, я уже договариваюсь об одном в Москве, плюс, соцсети, плюс… – Стой-стой, – Кир выставил перед собой ладонь, жестом останавливая речь солиста. – Разумовский? Шура пару раз быстро кивнул. Серёжка-крестик в его ухе забавно качнулась. – Если бы секс был компанией, то это был бы его продюсерский центр, – Мальвина мечтательно прикрыл глаза. – Я был у него чуть меньше года назад, демки ему зашли, но его смутил сессионный состав и отсутствие гласности, – солист скривился, как если бы съел что-то очень кислое. – Сказал прийти, когда не будет ни одного, ни другого. И вот мы тут. Кир невесело усмехнулся. – У тебя всё ещё сессионный состав и отсутствует гласность… – О, нет! – прервал его Шура, поднимая вверх указательный палец с содранным черным лаком. – Нет-нет-нет, у меня есть отличный барабанщик-сммщик, а остальных я точно заставлю остаться. Кто откажется от Разумовского? – Действительно, – натянуто улыбнулся Кирилл. – Как от такого можно отказаться? Он и сам однажды мечтал о продюсере, турах и славе, а Разумовский вообще был недостижимой идеей, когда Киру ещё не исполнилось пятнадцать. Однако сейчас Макарову показалось, будто за энтузиазмом Шуры кроется что-то очень странное и непонятное. Возможно, к своим двадцати двум Кирилл стал пессимистом. Возможно, дело было в этом. – Мне кажется, или ты что-то хотел спросить? – Шура резко сменил тему, поднимаясь с дивана и доставая из мини-холодильника банку энергетика. – Да, час назад, – пробормотал Кирилл, снова чувствуя себя идиотом. – Насчёт пятницы. – В пятницу у нас концерт. Кстати, я снова подведу тебе глаза, потому что тебе идёт… – Шур, я говорю про прошлую пятницу, – Кир начинал злиться. Мальвина будто бы назло игнорировал все его попытки прояснить ситуацию. – Про прошлый концерт. Про гримёрку и тот долбанный диван из фильма ужасов. И про то, как мы… Что мы… Шура удивлённо моргнул, делая глоток энергетика. – Ты про то, как мы целовались после концерта? Что-то не так? – Мальвина прикусил губу, слегка прищурившись. – Тебе понравилось? – Кир недоумённо посмотрел на Шуру. – О, или не понравилось? Или ты… – Блять, да ты надо мной издеваешься, – устало выдохнул Кирилл, пряча лицо в ладонях. Либо Шура действительно не понимал, либо Киру нужно было объяснить всё, что бродило в его голове, словами через рот. В этом он был очень плох. И Мальвина со своим бегающим взглядом голубых глаз и перескакиванием с мысли на мысль нихрена не помогал, как будто бы издеваясь и подначивая. – Если я сейчас начну говорить, то есть просто охреневший шанс, что мы посрёмся, – наконец с невесёлым смешком проговорил Макаров. – После концерта? – Договорились. После концертов у нас всегда получается как-то лучше, – беззаботно кивнул Шура. – Ты нихера не помогаешь, – Кир закатил глаза, поднимаясь и натягивая куртку. – Я поехал. Ты со мной? – Нет. Мне нужно поработать, я начал писать ещё одну песню, – Мальвина упал на место, где мгновением раньше сидел Кирилл, и послал тому воздушный поцелуй. – Это будет хит, вот увидишь. – Не сомневаюсь. До встречи. Когда за ним захлопнулась дверь репбазы, Макаров позволил себе все же пнуть банку с окурками. Та отлетела в сторону, по пути разбрасывая всё своё содержимое. Кир выдохнул, терпеливо собирая бычки, а затем тщательно вытирая руки найденными в кармане влажными салфетками. Шура снова и снова кипятил ему мозги, и Кирилл уже готов был проклинать тот вечер, когда дал себе слабину. Потому что с Мальвиной всё было странно. Весь он, – от кончиков синих волос до толстой подошвы черных берцев, – являл собой какую-то идиотскую головоломку. Кир не знал ни инструмент, на котором играл Шура, ни то, где он учился или даже жил, ни то, откуда взялся со своей сраной музыкой!.. Ничего, что бы хоть немного подсказало ему, как общаться с этим непонятным существом в привлекательной обёртке. Макаров закурил, делая быстрые затяжки, и взглянул на безоблачное вечернее небо. Хотелось запретить себе думать. Хотя бы о Шуре.

***

Для Кирилла это был уже очередной концерт. Он не хотел думать об этом так, и ему действительно нравилось: люди пришли слушать конкретно их, а не рандомную группу в рандомном клубе. Боже, в Кира даже бросили лифчик! Безумие какое-то, – подумал он, – когда кружевное чёрное бельё приземлилось рядом с барабанами. Шура подмигнул ему, вешая бюстгальтер к двум похожим, которые уже болтались на стойке микрофона. Макаров не смог сдержать улыбку. Это было до того глупо, по́шло и смешно, что хорошее настроение всё же вернулось к нему, и он с новыми силами принялся играть свои партии. Очередной концерт оказался очередным успехом. Разве это могло быть плохим окончанием вечера? Точно нет. И Кир знал, что может сделать этот вечер ещё лучше. Наверное, будь он чуть более внимательным, он бы не упустил из вида Мальвину, стремительно упорхнувшего куда-то сразу после финальной песни. Начиналась так называемая афтепати, – как объяснил Шура, это была какая-то VIP-вечеринка для блогеров и их друзей. Кириллу было довольно безразлично. Он не был тусовщиком, не пил алкоголь, и абсолютно точно не планировал переспать с девушкой, которая агрессивно подмигивала ему, сидя за барной стойкой и потягивая разноцветный коктейль в высоком стакане. Путаясь между людьми, Кир всё больше осознавал, что устал куда сильнее, чем он думал. От бесконечно мигающих прожекторов и громких басов начинало ломить виски, а от запаха, в котором смешались сотни духов, одеколонов и пот, кружилась голова. Кирилл просто хотел найти Шуру, понять, что происходит и что будет происходить, если они продолжат плыть по известному одному Мальвине течению. Киру хотелось ясности и конкретики. Потому что сам Шура не давал понять ничего: он то приближался, то отдалялся. Говорил обо всём на свете, предлагал кучу безумных идей, а затем менял их на другие. С памятного концерта Шура казался немного одержимым мыслями в своей голове. И ни одна из них не касалась того случая, когда пальцы Мальвины резво расстегивали пряжку ремня у Кира на джинсах. – Чувак! – чья-то влажная ладонь ухватила Макарова за предплечье, когда он уже было совсем отчаялся отыскать в толпе знакомый силуэт. Кирилл обернулся, замечая слегка пьяного басиста. – Слышал новость? Мальвина добазарился о концерте в Москве! Кир выскользнул из чужой руки и спросил, перекрикивая громкую музыку: – Где Шура? Басист покачнулся, приобнимая неизвестную девушку за талию и ответил: – Я видел его у чёрного входа! Блин, Москва, прикинь? Киру было плевать на столицу необъятной родины и на все концерты мира. Он злился. Злился на то, что Шура не удосужился навести ясность в их отношениях, злился на себя за то, что раз за разом отвечал на флирт, злился, что продолжал залипать и вспоминать, как приятно было целовать Мальвину. Хотелось что-то сломать или разбить, но Кирилл упорно держал себя в руках, проталкиваясь к чёрному входу. Там было гораздо меньше людей. Лишь какая-то парочка яростно целовалась, вжимаясь в стену, но Макаров даже не обратил на них внимание, кивая охраннику и открывая дверь. Прохладный весенний воздух мгновенно остудил его лицо, и Кир выдохнул. А затем вдохнул и принюхался. Приторно-травянистый запах был ему знаком, но в этот момент он ужасно хотел быть неправ. – Шур?.. Мальвина обнаружился сидящим на каком-то ящике с самокруткой в руках. Блаженно-расслабленная улыбка, полуприкрытые веки, сгорбленные плечи, – Кирилл на мгновение замер, а затем почувствовал, как во рту растекается горечь разочарования. – Ки-и-и-р, – Шура слегка заторможенно развернулся к нему, тепло улыбаясь и протягивая руку. – Будешь? – Я не курю дурь, – отрезал Кир. – Какого чёрта? – Кончай прикидываться праведником, – со смешком выдохнул Мальвина, делая ещё одну затяжку и выпуская густое пахучее облако дыма в воздух. – Слушай-слушай! Нас ждёт Москва. Я договорился, и они реально нас ждут. Ты должен раскрутить соцсети, я уже уломал ребят остаться в группе, я завтра же напишу Разумовскому, и, блин, мы в шоколаде! Детка, – Шура звонко рассмеялся, – мы в шоколаде. Я всё же это сделал. У меня получилось, у меня… – Что у тебя получилось? Накуриться и строить воздушные замки? – льдом в голосе Кира можно было утопить ещё один "Титаник". – Ты, блять, понимаешь, что мы не в долбанном сериале на "Нетфликс"? Ты, – Макаров больше не контролировал свою злость, и она вырывалась из него ядовитыми словами, о которых у него не было времени пожалеть, – ведёшь себя, как помешанный, топчешься на людях и строишь из себя долбанную рок-звезду, хотя у твоей группы даже нет названия. Вот что у тебя получилось. Шура молча опустил руку с самокруткой. Глупая улыбка стерлась с лица, в глазах сверкнула трезвая злость. Он встал с ящика, в два шага преодолевая расстояние до Кира, и жёстко ткнул пальцем тому в грудь. – Пошёл к чёрту, – Мальвина процедил это негромко, но чётко, однако Кирилл даже не покачнулся, продолжая буравить взглядом в ответ. – Ты нихрена обо мне не знаешь. Ты нихрена не можешь утверждать, ты… – Ты даже не дал мне шанса узнать тебя, – снова перебил Кир. – Впрочем, чёрт с ним. Дуй, бухай, играй в великого музыканта – мне насрать. Я пошёл. Макаров развернулся, хватаясь пальцами за холодную ручку двери, а затем почти что вздрогнул, услышав брошенное ему в спину: – Ну и вали! Даже если бы Кир обернулся, он бы вряд ли заметил сверкнувшие в глазах Шуры слёзы, и то, что недокуренная самокрутка оказалась грубо затоптана подошвой берца. Но он не обернулся и запретил себе думать. Всё снова вышло из-под контроля.