Con fuoco

Я не хочу казаться лучше, чем есть. Я хочу докурить и поглубже залезть в тебя. Зацепило меня, зацепило тебя. Нервы — Зацепило

***

Два месяца пролетели так быстро, что ни Шура, ни Кирилл не успели понять, когда их странные хождения вокруг да около превратились в отношения. Отношения. Макаров до сих пор мысленно вздрагивал от этого слова. Но больше для проформы – на самом деле, его всё устраивало. Потому что Шура при всей своей загадочной натуре всё же оказался обычным человеком. Он был похож на старую телефонную игру, где на каждом уровне требовалось открыть новую дверь, используя логику или смекалку. И Кир с энтузиазмом подошёл к этому заданию, кропотливо собирая по крупицам факты о Мальвине. О, боги, он был пианистом. Это оказалось настолько же очевидным, насколько странным и неожиданным. Когда Кирилл впервые задал этот вопрос после долгой и тягуче-нежной прелюдии на диване в квартире Шуры, тот даже не сразу сообразил о чём речь. Возможно, дело было в постановке вопроса. А возможно, – даже более, чем вероятно, – в том, что губы слегка покалывало, руки Макарова вполне однозначно лежали на его заднице, а дыхание сбилось ещё минут пятнадцать назад, когда они завалились на диван, смеясь в поцелуй. Поэтому вопрос Кира: "Ты играешь?" и кивок в сторону захламлённого фортепиано оказались слишком внезапными, чтобы сообразить сразу. – Моя бабушка была преподавателем по музыке. Не то чтобы у меня был выбор, детка, – усмехнулся Шура, указательным пальцем скользя по шее Кира. – Музыкалка, колледж. Пара месяцев в консерватории. Кирилл немного раздвинул ноги, чтобы Мальвине было удобно улечься между ними, и поинтересовался: – Но ты не играешь. – Иногда играю, но на электронном, – возразил Шура. – Делаю аранжировки. Видел рекламу сока, где ещё дети, собака и яблоки улыбаются? Кир припомнил раздражающую мелодию из телевизора и кивнул. – Конечно. Это твоё? Шура рассмеялся. – Нет, конечно. Я прикалываюсь. Макаров с энтузиазмом открывал двери, читая Мальвину, как занимательную книгу, но также чётко чувствовал тот момент, когда дверь перед ним захлопывали. И не лез в душу. С Шурой было непросто, но оно того точно стоило. Особенно когда тот недолго изучал взглядом лицо Кира, прежде чем нежно прижимался губами к скуле, по-детски щекотно к носу или крепко и горячо к губам, запечатывая этим очередную вскрытую тайну между ними. В конце апреля из группы ушёл басист. К удивлению Кирилла, это произошло не из-за несносного характера Шуры и его требовательности. Сессионщик просто заявил, что нашёл себе постоянный коллектив, уезжает с ним в тур, и больше не придёт. Это было подло и некрасиво, учитывая договорённость о его присутствии на приближающемся московском концерте, но Кир не успел даже рот открыть, наблюдая, как Мальвина ледяным тоном выдворяет басиста за дверь. Репетиция продолжилась, и Шура профессионально выдал всё, что мог. А после, когда на базе остались только они с Киром, продемонстрировал весь спектр своих эмоций. И это было чем-то совершенно новым. Такого Кир не видел от Мальвины ещё ни разу. – Я такой злой, что готов догнать этого мудака и засунуть его бас ему в задницу, – Шура раздраженно пнул диван, поворачиваясь к Киру, который спокойно убирал палочки в рюкзак. – Какого хера это вообще было? – Сессионный музыкант, – Макаров легко пожал плечами, абстрагируясь от чужих эмоций. Кто-то из них двоих должен был оставаться спокойным. – Поматросил и бросил. Впервые что ли? Плюс, ты никогда его даже по имени не называл. "Четырёхструнный человек дождя" – звучит не очень вежливо, если хочешь знать моё мнение. Мальвина злобно швырнул в сторону какие-то переходники, которые до этого пытался безуспешно распутать. – Мне обычно насрать, как зовут чувака с инструментом. Его главная задача – нормально играть и не выносить мне мозг. И не надо разговаривать со мной, как с ребёнком! – Не ори на меня. – Или что? Кирилл усмехнулся, про себя прогоняя момент, где он делает шаг вперёд и затыкает Шуру поцелуем. С Мальвиной все эти клише не работали, а Кир и сам слишком ценил личное пространство, чтобы позволять себе нагло нарушать чужое. Плюс, Шуре явно надо было выкипеть до состояния минимального спокойствия. Поэтому Макаров сделал пару шагов по направлению к солисту, останавливаясь прямо перед ним, сложил руки на груди и кивнул: – Ори, я передумал. Шура прищурился. Тонкие пальцы нервно постукивали по переднему карману его узких джинс. – Не собираюсь я на тебя орать, – спустя пару мгновений выдохнул Мальвина. – Это же не ты поступил, как полный мудозвон. – Хочешь, обниму? – предложил Кир. – Иногда это помогает. Шура не верил в целебную силу объятий, но стоя посреди небольшой репетиционной базы, заваленной кучей музыкальных приблуд всех форм и размеров, и чувствуя, как давит тревожность, он вдруг отрывисто кивнул, сразу же ощущая, как его бережно обхватывают за плечи, прижимая к тёплой груди. Кир был уютным, высоким и пах сигаретами и стиральным порошком. В дурацкой жёлтой толстовке, словно огромный цыплёнок, он выглядел до того мило, что Шура непроизвольно улыбался, смешно морща нос. Возможно, объятия и не были целебными, но Кирилл точно был таким для Шуры. Мальвина глубоко втянул приятный и привычный запах, цепляясь пальцами за ткань толстовки Кира, и пробормотал: – Да почему ты такой хороший… Кир промолчал, хмыкнув в ответ. Хорошим он себя не считал, да и Шура видел только одну сторону Кира. Музыкальную, в которой профессионализм вдалбливался в Макарова с детства. Эмоциональный диапазон тут катался от жуткой злости до полной собранности, другие эмоции Кирилл себе просто не позволял. Но вот если бы Шура хоть раз увидел Кира в семейной обстановке, было бы куда печальнее. – Знаешь, – Мальвина отстранился, дёргая за эглет шнурка, тянущегося через капюшон толстовки Кирилла, – ты мог бы не только обнять. Просто предложение. Кир приподнял брови, негромко посмеиваясь. – Что у тебя за фети́ш такой с местами общего пользования? Секс на кровати это что-то слишком старомодное? Шура закатил глаза. – Ты такой зануда. – Сказал чувак из консерватории. Кир быстро чмокнул Мальвину в губы, не позволяя затянуть себя в полноценный поцелуй, и, подхватив с кресла рюкзак, закинул его на плечо. – Не злись. Морщины будут. Шура натянул объёмную чёрную кожанку, показывая Кириллу язык и хватая со стола ключи: – Кайфолом и абьюзер. Кир рассмеялся, открывая дверь и выходя на улицу. Трахаться с Шурой на репбазе он бы точно не стал. Как минимум, потому что диван там был крошечный и неудобный. Прогулки до дома стали их негласной традицией, как только температура на улице стала устойчиво тёплой. Май ворвался сочной зеленью газонов и деревьев, нежно-персиковыми поздними закатами и светлыми вечерами, которые совсем скоро должны были перетечь в белые ночи. Сухой нагретый за день асфальт стирал подошвы их кед, пока Кир и Шура неспеша шли в сторону своих домов. Иногда один провожал другого, иногда они расходились у магазина, а иногда, как сейчас, больше гуляли. Шура никогда не был сильно разговорчивым, но с Киром хотелось болтать обо всём, поддаваясь глупой щекотке в голове, когда Макаров невзначай задевал пальцами его ладонь. Реальность, в которой они жили, не располагала к открытому проявлению чувств, но ни Кирилл, ни Шура к этому не стремились. Для этого у них была квартира Мальвины и репетиционная база. А на залитой тёплым майским солнцем улице можно было просто идти рядом, негромко посмеиваясь, обсуждая новый сериал, или подкалывать друг друга, бросая многообещающие взгляды. Шура ловил каждый подобный от Кира, совершенно наивно и влюблённо пытаясь их запомнить. Когда над их головами послышался резкий раскат грома, они находились в десяти минутах от дома Кирилла. Майская гроза стремительно набирала обороты, тёмными тучами расползаясь по небу, гоняя порывистым ветром выброшенный кем-то пакет, сгибая верхушки деревьев. Кир поднял взгляд, улавливая отблеск молнии, и чувствуя, как на его лицо приземляется первая капля дождя. Прохожие вокруг будто бы испарились, почувствовав тонкий запах озона в воздухе. – Бегом, – скомандовал Макаров, натягивая капюшон толстовки. – До меня ближе. Шура улыбнулся, стараясь поспевать за широкими шагами Кира. – Зовёшь на чай? – Естественно, – фыркнул Кирилл. – Чёрный, зелёный? – Синий, – подмигнул Шура. И в этот момент хлынул настоящий ливень. Они не успели дойти до подъезда каких-то несколько метров, прежде чем плотный поток воды обрушился на город. Зашумели стоки канализации, под ногами стали стремительно образовываться лужи, а ладонь Кира вдруг ухватилась за пальцы Шуры, затягивая под ближайший козырёк подъезда. Они оба успели немного промокнуть, из-за чего толстовка Макарова стала на пару оттенков темнее, а у Шуры по шее скользнула тонкая синяя капля, намекая на недавнюю покраску волос. Кир бережно стёр ее пальцем и коснулся им же линии челюсти. – Всегда хотел поцеловаться под дождём, – намекнул Шура, глядя Макарову прямо в глаза. – Мы уже не под дождём, – усмехнулся Кир, как заворожённый разглядывая лицо напротив. – Нет? А так? Шура, несмотря на рост, обладал неплохой физической силой, благодаря которой одним рывком смог вытащить Кирилла обратно под ливень. Макаров хотел возмутиться, но сделать ему это не дал глубокий и эмоциональный поцелуй. Шура прижался к Киру всем телом, приподнимаясь на носочки, и улыбнулся, скользнув языком по нижней губе, намекая и приглашая. Макарова дважды просить было не нужно. Ливень прогнал всех случайных зевак, а желание поцеловать Мальвину было чуть сильнее, чем косой взгляд любого проходящего мимо человека. Поэтому он положил влажные от дождя ладони на чужую шею и ответил на поцелуй так, как он делал всегда, когда речь заходила о Шуре. С полной самоотдачей и искренностью, потому что с Мальвиной не получалось иначе. И в поцелуях, и в работе, – тот, ничего даже не говоря, вытягивал все эмоции наружу. Но если раньше Кирилл злился, то стоя под проливным дождём и целуя Шуру, он чувствовал только яркую и самозабвенную влюблённость. – Пойдём домой, – Кир силой воли прервал затянувшийся поцелуй, убирая со лба Мальвины влажную прядь синих волос. – Я рассчитываю на продолжение, – Шура поёжился, чувствуя, как мурашки бегут по спине. – Нам, как минимум, нужно согреться. И я не о чае. Кирилл хмыкнул, уже не увиливая от прямого намёка. Он и сам отчётливо представлял пустую квартиру, куда они ввалятся через пару минут, вешая вещи сушиться. Представлял, как прижмёт Шуру к стене, потому что Мальвина успел распалить и раззадорить. Представлял, как они окажутся в душе – горячем, чтобы пар клубился в воздухе… – Ой, сынок, ты с другом? Кир замер на пороге квартиры, сжимая в руках ключи и удивлённо разглядывая маму, которая стряхивала капли с зонта, ещё не успев открыть входную дверь. Светлана быстрым внимательным взглядом окинула сына и парня, который стоял рядом с ним, а затем улыбнулась: – Боже, вы же насквозь мокрые оба. Проходите скорее. Кирилл кивнул, пропуская в квартиру Шуру и молча просачиваясь за ним. Настроение плавно опускалось вниз, потому что внезапное присутствие родителей, обещавших уехать на дачу, рушило все намеченные планы. Светлана же, абсолютно не замечая нахмурившегося сына, вовсю хлопотала над гостем. – Так, давай сюда куртку, держи тапочки… Кирюш, представишь нас? – Мам, это Шура, он солист группы, где я играю, – кисло откликнулся Кир. – Шур, это моя мама. Светлана Борисовна. – Можно просто Светлана, – отмахнулась женщина. – Бегите переодеваться, а я пока накрою на стол. – Ма, вы ж с папой хотели на дачу, – Кир стянул с ног промокшие кеды. – Решили остаться? – У Вити появилась срочная работа, так что поедем завтра, – женщина улыбнулась. – Шурочка, чувствуй себя как дома. Мальвина тоже улыбнулся, но Кир заметил, как нервно тот прокрутил кольцо на большом пальце, поэтому подтолкнул его к своей комнате, открывая дверь и тут же закрывая, когда они оба оказались внутри. – Прости, – он, не глядя на Шуру, открыл дверцу шкафа, доставая пару сухих кофт и треников. – Я реально думал, что мы будем одни. – Ничего, – тот уже стягивал с себя мокрую одежду. – Чёрт, я в этом утону. Кирилл очень не хотел выглядеть придурком, но даже внезапное присутствие дома родителей не смогло мгновенно прогнать из головы навязчивые мысли. Особенно, когда речь заходила о полуобнаженном Шуре, который спешно обтирался выданным полотенцем. Мальвина был стройным, подтянутым, и Макаров подозревал в этом генетику: Шура питался как попало и точно не ходил в тренажёрный зал. Но у него всё ещё был красивый пресс, рельефная спина и выраженные ключицы. – Молодой человек, прекратите пялиться, – Шура надел на себя сухую чёрную толстовку Кира, мгновенно утопая в ней, как и предсказывал. – Почему ты такой огромный? Я могу носить её, как платье. – Это оверсайз, она велика даже мне, – Кирилл спешно отвёл взгляд, быстро переодеваясь. – В ванной есть фен, если нужно. – Было бы супер. Шура постарался натянуть на лицо беззаботное и уверенное выражение, но понимал, что для Кира эта ситуация тоже была неловкой. Знакомство с родителями? Увольте, Мальвину никогда не знакомили с предками. Он не был тем самым идеальным бойфрендом, которого представляли маме и папе. Его компанией обычно пугали подростков: "Не общайся с такими". Плюс, он очень сомневался, что Кирилл вообще решится представить его, как парня. Честно говоря, они никогда об этом даже не разговаривали – их отношения только-только перешли в букетно-конфетную фазу, где букеты и конфеты заменяли поцелуи во всех подходящих для этого местах. Поэтому, да, ни один из них не был готов к дежурным улыбкам перед родителями Макарова. Но если Шура чувствовал себя не в своей тарелке, то Кир чувствовал, словно к нему в тарелку залезли без спроса. И тщетные попытки успокоить собственное раздражение только сильнее портили настроение. – Мальчики, вы голодные? – голос Светланы раздался откуда-то с кухни, заставляя Шуру чуть резче дернуть за ручку двери. – Нет! – почти рявкнул в ответ Кир, включая свет и легко подталкивая Мальвину внутрь. – Так, фен был где-то тут… Шура кивнул, усаживаясь на бортик ванной и рассматривая обстановку. Всё в квартире Макаровых кричало об уюте. И становилось ясно, откуда у Кира возникла такая любовь к чистоте: Мальвина старался не задумываться о том, как часто в этом доме моют полы. Раза три в день? Четыре? – Держи, – Кирилл наконец вытащил фен из нижнего ящика, втыкая его в розетку. – Я сейчас вернусь. – Оставляешь меня наедине с ванной и феном? – фыркнул Шура. – Прямо в вечер внезапного знакомства с родителями? Смело. – Решишь поплавать со спецэффектами, позови, я присоединюсь, – кисло улыбнулся Кир, выходя за дверь. Мама хлопотала на кухне, завязав длинные тёмные волосы в небрежный пучок и разогревая что-то в духовке. Кирилл остановился на пороге, пару секунд наблюдая за родительницей, а затем произнёс, стараясь не звучать агрессивно: – Шуре немного неловко. Постарайся не смущать его ещё больше, ладно? Светлана широко улыбнулась. – Конечно, Кирюш. Я так рада, что у тебя появился друг. Ещё и из музыкальной сферы. – Да, Шура классный, – честно откликнулся Кир. – Но если ты начнёшь показывать ему мои детские фотки, то я за себя не ручаюсь. Женщина рассмеялась, подходя к сыну, и, бережно растрепав его влажные волосы, кивнула: – Никаких детских фоток. Договорились. – Супер, – Кир кивнул, аккуратно выворачиваясь из-под маминой руки, и снова направился в ванную, откуда доносился шум фена. Шура даже не обратил внимание на Кирилла, просочившегося к нему, мучительно стараясь высушить волосы. Они пачкались, делая его пальцы синими, и почти не сохли. Мальвина выдохнул, откладывая фен в сторону и повернулся к Киру, опустившемуся на бортик ванны. – Нам обязательно выходить? – Шура нервно всплеснул руками. – Давай скажем, что я умер. – Брось. Это не сработает, – Кирилл покачал головой. – Моя мама уже от тебя в восторге. Твоя смерть не станет для неё оправданием. – Кого-то мне напоминает, – пробормотал Шура, опускаясь рядом с Макаровым так близко, что их бёдра соприкоснулись. – Посидеть здесь точно не вариант? Кир не смог сдержать улыбки. Шура начинал казаться безумно забавным в своей тихой панике. Выступать перед толпой ему было ничуть не дискомфортно, а выпить чая в компании родителей своего, – Кирилл мысленно покатал слово на языке, – парня (боги, ну и странно же это звучало!), Мальвине было чуть ли не физически тяжело. – Слушай, я понимаю, что всё пошло не по плану, – Макаров немного повернулся к Шуре, виновато глядя исподлобья и касаясь пальцами чужого предплечья. – Но у нас ещё есть минут десять, прежде чем моя мама скормит тебе половину холодильника. – Она, что?.. Задать вопрос Мальвине не дали. Кир обхватил ладонями его лицо, бросая вопросительный взгляд, и, когда Шура быстро кивнул, прижался к тёплым губам. На секунду возникла мысль: а запер ли он дверь? Но она пропала в тот же момент, как Мальвина отстранился, быстро хватая фен, включая его на полную мощность и откладывая обратно на столешницу у раковины. Кирилл усмехнулся, перехватывая Шуру за талию и привлекая к себе. С таким звуковым сопровождением они могли целоваться тут хоть до посинения. …буквального. Всё ещё влажные свежеокрашенные волосы Мальвины сделали синими ладони Кирилла, когда он привычно запустил в них пальцы, легко оттягивая у корней. Шура издал тихий стон, еле различимый за шумом фена, а затем скользнул Киру под кофту, цепляя короткими ногтями лопатки. Макаров вздрогнул от контраста своей горячей кожи и прохладных ладоней, но приоткрыл губы, притягивая Шуру ближе. Боги, он бы отдал очень многое, чтобы из квартиры испарились все, кроме них. Потому что Мальвина в его руках был мягким и пластичным, податливым, как пластилин, выгибался навстречу. Он был тёплым, легко кусался, мгновенно зализывая укусы. Шум фена создавал фон, но уже не скрывал ни частое дыхание, ни нетерпеливые попытки потереться друг об друга. – Эй, вы там долго ещё? Кир! Макаров резко оторвался от своего занятия под разочарованный стон Шуры, слыша нетерпеливый стук в дверь. Чтобы выдернуть фен из розетки и взглянуть на себя в зеркало, ему хватило минуты. Чтобы понять, что сейчас будет очередной акт кривого спектакля – две. Потому что его ладони были синими, а на лбу отчётливо отпечатался силуэт пары ультрамариновых прядей. Шура в этот момент пытался сделать хоть что-то со своим румянцем, но порозовевшие губы говорили сами за себя. Как и взгляд, полный паники. – Это Лера, спокойно, – Кир бережно сжал чужую ладонь, мгновенно отпуская после, а затем открыл дверь. Мальвина приложил все усилия, чтобы натянуть на лицо бесстрастное выражение, но взгляд сестры Кирилла был настолько многозначительным, что становилось понятно, – они провалились с треском. Однако Лера просто прошла внутрь, открывая кран и начиная мыть руки. Кирилл бросил на Шуру взгляд и произнёс: – Привет. – Привет. Попали под ливень? – Лера вытерла ладони полотенцем. – Жуткая погода. – Да, пытались высушить Шуре волосы, – Кир продемонстрировал свои руки. – Как видишь. – Вижу, – девушка явно пыталась сдержать улыбку. – Мама накрыла на стол, пойдёмте. И, Шур, – Лера внимательно окинула взглядом гостя, – у тебя шнурок на трениках развязался. Кир захотел провалиться сквозь пол ванной, но Шура только поблагодарил, устраняя недоразумение. И оба в этот момент осознавали, что внезапный семейный вечер будет куда веселее, чем они думали ещё полчаса назад. – Твои бы руки, да в мирное русло, – шепнул Мальвина, когда они подошли ко входу на кухню, – Лера – святая. – Мои руки хотя бы не лезли тебе под кофту, – пробормотал в ответ Кирилл, – О, пап. Привет. Виктор обернулся, улыбаясь так радостно, что у Шуры неиронично заныли зубы. Складывалось ощущение, что он попал в какой-то дикий ситком про идеальную семью. Папа, мама, умница-дочка, лапочка-сыночек… Вот только Кирилл, – напомнил себе Мальвина, – никак не подходил под последнее определение, выбиваясь из общей картины. – Сын, познакомишь с гостем? – Виктор протянул ладонь, которую Шура пожал, отмечая крепкую хватку мужчины напротив. – Виктор Николаевич. – Шура, – откликнулся Мальвина. – Очень приятно. – Так, говоришь, вы с Кирей в одной группе?.. Шура вообще-то не говорил, но музыка была для него безопасной темой. Поэтому он с удовольствием пустился в рассказ об их коллективе, о планах и предстоящем концерте. Кирилл рядом вяло ковырял вишнёвый пирог, периодически вставляя бессмысленные или однозначные фразы. Он будто бы наизусть знал весь этот диалог, откровенно скучая и пытаясь не зевать. На отца посмотрел только раз, когда Виктор упомянул многочисленные музыкальные дипломы Кира, порываясь продемонстрировать их гостю. – Пап, поверь, эти бумажки никому не интересны, – Макаров-младший сделал глоток чая из своей кружки, – Шура отлично знает, что я барабанщик от бога. Мальвина цокнул языком, усмехаясь. – Ну-ну. Кир изогнул бровь, поворачиваясь к солисту. – Я лучшее, что случилось с твоей группой. Признай это. Светлана ахнула. Шура рассмеялся. – Никогда. А сам под столом коротко сжал колено Кира, словно соглашаясь с его словами, хотя вряд ли произнёс бы это вслух. – Шурочка, – спустя пару минут лёгкой и ненавязчивой болтовни произнесла Светлана, – а ты же тоже учишься? Мальвина усмехнулся, но покачал головой, постукивая кончиками пальцев по кружке с чаем. Кир бросил на него любопытный взгляд. – Нет, я уже давно не студент, – ответил Шура. – Староват для этого. Мама Кира звонко рассмеялась, её муж весело хмыкнул, как будто бы услышал что-то очень забавное. Мальвина тем временем отправил в рот печенье из вазочки напротив него и тщательно прожевал. Кирилл, сидящий на соседнем стуле, уже хотел перевести тему, но его опередил отец, задавая вопрос, который, честно говоря, не давал покоя и Киру: – Шур, а сколько тебе лет? Или, как в "Трех мушкетёрах", а? – Виктор улыбнулся, цитируя советскую классику: – "Ах, много, сударь, много! Восемнадцать!" – Было бы здорово, но нет, – Мальвина отставил чашку в сторону, бросил быстрый и нечитаемый взгляд на Кира, а затем произнес: – Тридцать. Кир рядом почти поперхнулся пирогом, чаем и воздухом. Светлана с Виктором неверяще уставились на гостя. Шура рассмеялся. – Сколько? – хрипло выдохнул Кир. – Нет, подожди. Ты старше меня на восемь лет? Мальвина подмигнул, а затем еле слышно выдохнул: – Назовешь меня старым, я тебя придушу. Кирилл сглотнул желание спросить, а можно ли тогда называть Шуру "папочкой", потому что для таких шуток напротив них, для начала, не должны были сидеть его родители. Вряд ли хоть кто-то из них заценил бы своеобразное чувство юмора сына. Утащить Шуру из-за стола оказалось задачей не из простых. Мама всё же принесла стопку сертификатов с различных конкурсов, подробно рассказывая Мальвине о каждом. Кирилл раздражённо выдохнул. Разговор о музыке утомил его ещё в самом начале, но Шура поддерживал его до того охотно, что прерывать не хотелось. Однако спустя час Кир не выдержал и, воспользовавшись короткой паузой, произнёс: – Мне надо показать Шуре одну партию. Мы будем в комнате. Светлана просияла. Виктор довольно кивнул. – Умница, сынок. Мы тобой так гордимся. Кирилл пробормотал что-то в ответ, перехватывая миску с печеньем и кивнул Мальвине на выход из кухни. Тот, уже окончательно оттаявший по отношению к родителям Макарова, рассыпался в благодарностях, выходя вслед за Киром. Когда дверь в комнату Кирилла закрылась, тот шумно выдохнул, падая на кровать и включая телевизор. – Партии не будет? – фыркнул Шура, устраиваясь рядом и глядя на Кира. – Могу предложить только партию в шахматы или приставку, – беззлобно огрызнулся Макаров. – Тогда приставка. Рубить зомби в тандеме оказалось для Кирилла куда проще, чем выслушивать дифирамбы собственному таланту. Это раздражало. Все вокруг носились с музыкой, словно без неё Кир больше ничего из себя не представлял. Как будто бы если вытащить палочки из его рук, то он исчезнет, станет невидимым и никому ненужным. Даже Шуре, который мастерски крутил джойстик, избавляясь от уродцев на экране. – Твоя бабушка так же рассказывала всем о твоих достижениях? – поинтересовался Кир, меняя оружие своему персонажу перед новым уровнем. Шура хмыкнул. – Моя бабушка убила слишком много нервных клеток, пытаясь подселить в меня любовь к музыке. Так что, нет. На это у неё сил не было. Макаров удивлённо взглянул на Мальвину. – Ты когда-то не любил музыку? Шура откинул голову на кровать за их спинами, нажимая на паузу в игре. Задумчиво взглянул в потолок, прикусил губу, будто бы раздумывая над ответом, а затем проговорил, медленно подбирая слова: – В детстве было нормально. А подростком я был сложным, – он усмехнулся каким-то своим мыслям. – Бабушка психанула, когда я чуть не вылетел из музыкалки за прогулы. Представь, она вся такая заслуженная и крутая преподша по музыке, а внук раздолбай. Думаю, ей было обидно. – Из-за того, что ты не хотел заниматься тем, чем тебя пичкали с детства? – Кир, я капризничал, хамил, прогуливал и психовал, – Шура повернулся к Макарову. Улыбка стёрлась с его лица, а в глазах сверкнуло что-то недоброе и серьёзное, но тут же пропало. – Бабушка смогла дать понять, что я не прав. Кир понимал, что метафорическая дверь в прошлое Шуры вот-вот захлопнется перед его носом, но всё же поинтересовался: – Каким образом? – Мне было тринадцать, – Шура отложил джойстик, легко барабаня пальцами по колену. – Она усадила меня за фортепиано и заставила играть Шопена, пока не получится, – Мальвина отпустил тихий смешок. – До сих пор ненавижу классику. – И всё? Звучит жутко, но довольно лояльно, – Макаров несмело улыбнулся. – О, нет, у бабули слегка не выдержали нервы, когда я начал скандалить прямо посреди произведения, – Шура перестал постукивать пальцами, останавливая взгляд на своей левой руке. – Она так сильно стукнула кулаком по фортепиано, что крышка упала. Кир замер. Улыбаться больше не хотелось. – Она сломала тебе пальцы?.. – Нет-нет, – Шура сжал и разжал ладонь, демонстрируя, что всё в порядке. – Был ушиб, пара синяков. Но зато я больше не истерил. Сработало, а? Кир заторможенно кивнул. Реакция Мальвины была жуткой. Вся эта ситуация, если уж быть откровенным, казалась Кириллу каким-то мраком, но Шура уже нажал на "плэй". Игра началась. Они успели закончить уровень, прежде чем Мальвина прервал тишину, негромко произнося: – Без той ситуации я бы вряд ли добился хоть чего-то в своей жизни. Кир бы поспорил. До хрипа доказывая, что физическое насилие над ребёнком, даже случайное, это ненормально, но Шура выглядел уверенным в том, что говорил, и вряд ли услышал бы хоть слово. Поэтому Кир перехватил ладонь Мальвины, переплетая их пальцы и стараясь не думать о тринадцатилетнем подростке с дрожащими руками в синяках, которым однажды был Шура, возможно, желавший посвятить свою жизнь совсем не музыке.