Расколотая судьба.

Привкус горечи и железа во рту. Голова кипит, мысли путаются; перед глазами пелена. Ночь - самое лучшее время суток, когда можно поразмышлять над смыслом бытия или…над гражданским правом. Порассуждать в какой-нибудь социальной сети с незнакомым человеком на тему того, нужно ли жить или «стакан наполовину полон или наполовину пуст?», Му Цин закатывает глаза, всё же он выбрал подготовку к сессии, послезавтра экзамен, билетов около ста пятидесяти, а в сердце надежда на удачу и благословление бога, или божеств. Хоть в него, или, опять же, в них, он не особо верил. Но перед зачётом на оценку, от которого зависит твоя стипендия, от которой зависит твоя жизнь следующий семестр, поверишь во что угодно. Мельком взглянув на часы, парень тяжело вздохнул. Три часа ночи, время позднее, сна ни в одном глазу. — Всё-таки надо было остаться у Ши Уду. — Шепчет тот, облокачиваясь на спинку черного компьютерного стула, прикусывая во рту кончик карандаша. Потянувшись, Му Цин почти падает со стула, но вовремя хватается за край стола, удерживая равновесие тела. Координация ушла ещё пару часов назад, во время совместной игры с лучшим и, на данный момент, одним из единственных друзей – Ши Уду. Вообще, познакомились они совершенно случайно. Один пришёл с ярой ненавистью ко всему, в компании яркого брата, а второму нужно было не разочаровать мать и получить диплом о высшем образовании. Так и сдружились, крепко пожав друг другу руки и пустив по бутылке крепкого немецкого пива. Ши Цинсюань в тот день пил апельсиновый сок и, если честно, Му Цин был полностью уверен, что это из-за старшего брата и избежания еще большей неловкости. Этот день, даже спустя 2 года, продолжал вызывать еле заметную улыбку. Сейчас их отношения «не-близкие», как говорил Му Цин, «самые близкие», как поправлял Ши Цинсюань, «нормальные», как коротко отзывался Ши Уду. В принципе, на этом и договорились. Раздался неприятный звук уведомления. И без того раздражённому парню пришлось сдержаться, дабы не кинуть его в стену. За одним начало звенеть другое. Му Цин со сжатой с силой челюстью зажмурился и, втянув тяжело и шумно в себя воздух, уже собирался осуществить то, от чего себя пытался сдержать: крепко вцепился в телефон, сжал его и приготовился долбануть им об стену, пока вдруг писк уведомления не сменился мелодией звонка. — Почему не берёшь трубку? — проорали из телефона, что было слышно из него даже без приближения к уху. Му Цин закатил глаза так, что ещё немного и смог бы увидеть свои мозги. Которые у него были и сейчас так чертовски устали. — Чего ты пристал ко мне? Мы виделись часов пять назад, что уже успело произойти в твоей тривиальной жизни? — он вытянул руку вперёд, рассматривая ногти и пальцы, на которых виднелись синие следы от ручки. В последнее время Му Цин довольно много писал, что не могло не отразиться на его руках. На другой стороне послышался крик Ши Уду на своего младшего брата, видимо, из-за сессии все были сегодня раздражены. — Ты родишь или нет, что стряслось? — Новенький к вам приходит, в мою группу тоже. И знаешь что? Помнишь тот дурацкий учебник из нашей школьной программы? Где ещё небожители и демоны изображены? Так вот! Вылитые они! Это как вообще понимать? — Открой учебник биологии и узнаешь что-то новое, или они просто их фанатики, до сих пор верят в божеств, чокнутые. Нам-то какое дело? — Ши Уду тяжело вздохнул и что-то тихо прошептал, от чего Му Цину пришлось прижать телефон ближе к себе. — Чего ты там бубнишь? Я не слышу. — Ши Цинсюань с ними подружился. Не пареньки, а мутные типы. После сессии придут, увидишь, почему я так реагирую. Ладно, у тебя послезавтра экзамен. Готов? — в голосе проскользнуло чуть заботы, разумеется, но тембр остался прежним: басистый, низкий и громкий. — Ну, я выучил сто сорок билетов из ста пятидесяти. И не потому, что я хочу быть умным или отличником полностью, а потому что я ушёл с одной из двух работ и мне нужна повышенная стипендия. — Му Цин тяжело вздохнул, вставая из-за стола. Лечь хотелось безумно, сидеть сил уже не было. Через два часа ему на работу, после неё - к матери, отнести деньги и убраться, потом сесть и учить дальше. — Ты умрёшь. — Ши Уду пошутил, но смеха не послышалось, лишь растянутый вздох, как будто собеседник менял положение на кровати, а потом молчал, вслушиваясь в хруст позвонков. — Неужели? А ты, сидя на кофе, работая постоянно, да ещё и учась, и при этом всём ещё и следя за братом, куря сигареты той крепости, от которой я даже стоять не могу, не умрёшь? — Му Цин закатил глаза, осознавая, что их жизни, в принципе, не особо отличаются. Ну, вообще, он не курил крепкие сигареты и иногда устраивал себе марафон сна, на часов так 10, от которого тело ослабевало, становилось ватным, а сознание мутным. Они перекинулись парой фраз и закончили диалог. Всё же Му Цину следовало остаться у него, хотя подготовка к экзамену шла бы ещё дольше, ведь постоянные отвлечения на игры, перекусить, обсудить новости не давали бы ему зубрить материал. Тяжело, а мысли о болеющей матери были ещё тяжелее. Одна мысль от её потери выводила из равновесия, оставляя на душе неприятную тревожность и жжение. С последним у него были явные проблемы: ни походы к психологу, ни терапия не помогли отделаться от жгучего страха жары и нагревания тела. Мама всегда была рядом, как, в общем-то, и лучшие друзья, а летом выходить куда-то в плюс тридцать градусов он не спешил, на последние деньги вызывая такси, с обязательно включенным кондиционером, или заказывал доставку, ища работу из дома. Почему был такой страх – непонятно, но ощущение, что он просто умрёт, если тело нагреется чуть больше положенной температуры. Поднявшись с постели, СюанЧжэнь отправился на кухню, нужно было готовится к работе: приготовить завтрак и ужин. Краткий план в голове составлен, нужно его воплощать, иначе опять будет провал в собственное сознание, а оттуда мысли об усталости и о желании всё закончить. Так нельзя, иначе пострадает мама, он подведёт друзей, разочарует начальника, который и без того выдвинул его роль на отличную должность. Он разочарует всех, а после самого себя. Он не должен превратиться в родного отца. Хотя от этого слова в данном человеке осталось лишь название: бросить с долгами, когда ребёнку около пяти, перед этим избивая и его, и женщину, что его родила – верх гармоничной семьи, заслуживает уважения! От подобных мыслей, при жарке риса, Му Цин посмеялся, а в глазах начало слегка сыреть. Ну и чем он заслужил такую жизнь? Его матери было бы проще отдать его в учреждение для ненужных детей и строить новые отношения, а его самого и отца – вычеркнуть и забыть, как страшный сон. Горько, обидно, досадно, в душе было тяжело, но думать об этом – нет времени, а сходить на терапию проработки травм – нет денег и вновь же времени. *** — Лесник вырывается на линию и помогает, особенно, если ему пикают! Нужно следить за картой и помогать только линии, которая выигрывает и…Ты меня слушаешь вообще? — в полголоса спросил Му Цин. Сейчас он и Ши Уду сидели вместе в столовой, на большем перерыве между второй и третьей парой. — Ши Цинсюань с этим новеньким, похожим на гота из две тысячи седьмого! Он может быть плохим человеком, посмотри, он как труп! — Ши Уду показал в сторону соседнего столика, который занимала, как видно, большая компания. В которую, конечно же, идеально вписывается младший брат указавшего. — Ты издеваешься или да? Он и с комком грязи подружиться, потому что добряк редкостный. Он же юрист, должен думать логикой и задумываться, кого на груди пригревает: кота или змею. — Му Цин скрестил руки на груди, закатывая глаза, после ловя на себе язвительно-насмешливый взгляд соседа. — Что? — А ты змея или кот? — Ши Уду ухмылялся, подпирая подбородок одной рукой, а второй держа телефон где-то у себя на бедрах. — Заткнись. — Отрезал Му Цин, ловя на себе взгляд одного из новеньких. Он выглядел…довольно знакомо? Всё-таки Ши был прав, они и вправду выглядели так, словно были небожителями. Парень отвернулся, его пучок немного растрепался, будто собран был в спешке. Казалось, словно он смутился ответного взгляда. — Эй, ты, как того зовут, с пучком? Он выглядит знакомо. — А, в группе прокуроров. Фэн Синь, кажется. Рядом Се Лянь, а в красных одеяниях Хуа Чэн. А как черного – без понятия, впервые вижу, ощущение, чисто по его виду, что он всё проспал и только пришёл. Голова от него болит. — Он наигранно потёр виски, спутывая выступающие пряди волос из челки и вновь бросил взгляд на друга. – К чему спросил? Тебе же все равно. — Наплевать. Просто… — почему он вообще рассуждает? Ему должно быть наплевать: дружбы он ни с кем, кроме братьев Ши, не водит. И не собирается. Много нужно энергии отдать, особенно для нормальной постройки взаимоотношений. — Просто наплевать. Отстань от меня. Они разошлись спустя минут пятнадцать по своим аудиториям, договорившись о встрече после пар. Му Цин тяжело вздохнул, заходя в нужную дверь. В ней было душно, как и всегда, преподаватель боялся заболеть и не разрешал проветривать помещение. От недостатка свежего воздуха мозг неприятно сдавливал череп, в горле завязывался узел, который никак не убрать, а пульс учащался. Жарко. Страшно от этого ощущения. Хотелось сбежать, как можно скорее, но это было невозможно. Его будто приковали к парте за шею, он задыхается, продолжая сидеть и не пытается сделать себе лучше. Совмещённая пара по гражданскому праву с группой прокуроров, которые ещё больше душили своей рациональностью, так и норовя поспорить с ним об оправдании потенциальных преступников. Му Цин всегда верил уликам и доказательствам, а не людям. Доверять людям – себе дороже, а клиентам – потерять, в будущем, работу. Места в аудитории были заняты, все сидели либо по небольшим группам, либо вдвоем, яростно обсуждая всё, что только есть: моду, погоду, игры, новеньких. Хоть прокуроры и адвокаты не очень любили друг друга, но работа не равно личность, поэтому темы с судами не затрагивались вообще, иначе начинались, как упоминалось ранее, бессмысленные ссоры. Му Цин сидел один. На первой парте, прямо перед преподавателем. Сесть сюда – смерти подобно: не посидишь в телефоне; не спишешь, в случае внеплановой проверки знаний; не поговоришь с соседом. — Я могу сюда сесть? — над ухом прозвучал низкий голос, от которого по коже прошёлся табун мурашек, а в духоте раздался треск, за которым последовал лёгкий поток холода. СюанЧжен обернулся, отвлекаясь от записей в тетради. Перед ним стоял тот самый новенький, из группы прокуроров, с которым они переглянулись в столовой. Ну что же за день такой? — Ну садись, раз пришёл. — У него не было выбора. Мест больше не было. Зачем он вообще спросил? Где бы тот сидел, если бы ему отказали? Странный малый. — Меня зовут Фэн Синь, а тебя? — голос прозвучал дружелюбно, кажется, будто над ним издеваются. С чего такое проявление доброты и уважения? — Я разве спрашивал твоё имя? Не мешай мне, я занят саморазвитием. — В ответ был тихий шепот. Невозможно было расслышать что-то из-за громких разговоров сзади. Му Цин поджал губы, пытаясь сосредоточиться на повторении материала, но буквы разъезжались и казалось так, что он находится где-то в прострации. Ничего, кроме пелены перед глазами и утихающих звуков. Дышать трудно. — Ты в порядке? — запястье накрыла ледяная ладонь нового соседа, Фэн Синь слегка сжал её, одаряя взволнованным взглядом и легким трепетом в голове. Сознание вернулось только после небольшой тряски в голове. — Не трогай меня. — Отрезал Му Цин, одернулся всем телом от него, отвернулся, кладя открытую тетрадь на свои колени. Быстрее бы занятия кончились, быстрее бы он попал домой. Быстрее бы он остался один. —- Прости. — Вновь мурашки, холод, а губы предательски вздрогнули. В груди кольнуло, будто его неприкаянная душа никогда не слышала подобных слов от мамы или, например, лучшего друга. Почему именно на этого человека такая реакция? Пара начинается, преподаватель идёт, волоча ноги, по стёртому от старости, линолеуму. Два года назад ходил слух, что он был монахом при храме Наньяна, но после ушёл работать по образованию, ведь одной пенсии не хватало. На его лекциях оставалось лишь надеяться, чтобы он не начал нести бред о небожителях и о том, почему стоит их благодарить. — Начну я нашу лекцию с того, что отправлю Му Цина на пересдачу экзамена. Мне очень жаль это сообщать, ты казался таким примерным мальчиком, который никогда не станет обманывать своего преподавателя. — Что? — упомянутый выгнулся в спине, руки онемели, холодный пот полился по спине, дрожь от холода пробила тело. — Почему? Я же ответил вам тогда на все вопросы, даже на дополнительные? — краем глаза СюанЧжень заметил непонимание в глазах Фэн Синя, а ещё больше недовольство. Почему он так смотрит на него? — Как сказал мне один студент, вы, молодой человек, имели наглость списать с помощью микро-наушника. А помог вам в этом ваш друг – Ши Уду, из группы С-50. Вы хотите сказать, что мне соврали? Му Цин лишь опустил голову, не в силах что-то ответить. Кто это сделал? Почему и зачем? Это лишит его повышенной стипендии, на пересдаче никогда не ставят оценку выше тройки, по крайней мере, в их университете. И что теперь делать? От отчаяния закатить глаза и пойти пересдавать? Он помнил всё, но пересдачи проходили во время его смен – просто не успеет и не сможет быть в двух метах одновременно. — Протестую! У вас нет никаких доказательств в том, что он сотворил такое! Предъявите улики или откажитесь от своего обвинения. — Фэн Синь говорил твёрдо и уверенно, от чего чувство стыда уползало. Но эти перешёптывания, разносившиеся по всей аудитории, не давали сосредоточиться. — Минутку, уважаемый студент. Вы новенький и ещё не знакомы с Му Цином достаточно. Он просто не успел бы выучить весь материал на экзамен из-за своей работы. Поэтому и пошёл на такую уловку, это неоспоримо. — Преподаватель произнёс это ровно и спокойно, ожидая, что тот прекратит защищать его и отступит, но Фэн Синь, казалось, решил твёрдо стоять на своём до последнего, защищая Му Цина. — Вы говорите, что это невозможно. Невозможно для вас? Не занижайте чужие навыки. Тем более, вы забыли один факт. В кабинете, где обычно принимают экзамен – стоят глушители. Они, как раз-таки, предотвращают подобные способы списать. Если вы не верите мне, спросите в деканате, уверен, они вам скажут то же самое! Беспочвенный обвинения, профессор. — Фэн Синь ухмыльнулся, смотря на опешившего преподавателя. — Останься после пары, Му Цин, поговорим с глазу на глаз, без вмешательства посторонних лиц. Открываем тетради и прекращаем разговоры! — профессор выглядел разозлённым, но, кажется, всё же принял свое поражение. Му Цин посмотрел на своего соседа. Нужно сказать ему спасибо; нужно выразить благодарность; спросить, почему он его защитил. Оторвав аккуратно маленький клочок бумаги от тетрадного листа, и красиво написав: «Спасибо тебе большое за помощь», он передал его рядом сидящему, смущённо отворачиваясь. — Не за что, Му Цин. — Прозвучало в ответ на сообщение. Если честно, то после этого в груди стало намного теплее, а на лице появилась улыбка, что поспешно была скрыта ладонью. Ладно, возможно, они найдут общий язык.