Arcanum

      После произошедшего пара еще некоторое время не поднималась с кровати, всё так же нежно целуя друг друга и лаская. Но Геката замечала, как аль-Хайтам иногда зависает, задумавшись о чем-то, а взгляд его в этот момент становился стеклянным, будто он был не здесь. Она старалась не придавать этому значения, но когда проснулась на следующее утро и не увидела его рядом, то заметно напряглась. На кухне и в гостиной парня тоже не нашлось, Ксенакис заметила лишь записку, оставленную в прихожей рядом с ключами, принадлежавшими ранее Кавеху:       «Ушёл по делам, не жди. Если уйдешь, закрой дверь на ключ. Книгу можешь забирать.»       — Чего?.. — Геката растерялась, и на уровне солнечного сплетения возникла какая-то тошнотворная тревога.       Если их отношения можно было назвать «отношениями» в классическом понимании слова, то эта записка (точнее, её последняя фраза) звучала, как прямое заявление о «расставании». Разумеется, они не встречались. Но то, что их связывало по большей мере до недавних пор, видимо, перестало быть важным для аль-Хайтама. Девушка старалась себя мысленно успокоить, ведь никакой романтики, ничего, кроме двух ночей, проведённых вместе по роковой ошибке, у них не было.       Зачем она отдалась ему тогда? Хотя и выбора-то не было. Он взял её нахрапом, уверенный в том, что она этого страстно желала. Да, желала. Но собиралась ли? Точно нет. Геката всегда представляла свой первый секс, как нечто особенное, глубокое, страстное, с самым близким человеком, которому она могла доверять, который был проверен и временем и испытаниями. Но это случилось с бывшим секретарём Академии, неотесанным одичавшим дендро идиотом, который дальше собственного носа ничего и никого замечать не считал нужным. И знакомы они были всего-то неделю… Сейчас, после этой записки с небрежным почерком, все слова, сказанные ею вчера казались унизительными, а его — пустыми. Попытка усмирить его лаской — напрасной, подаренный кусок ткани — ненужным.       Ксенакис постояла так еще пару минут, размышляя или, скорее успокаиваясь тем, что себя накрутила из-за одной невинной фразы, да и вообще — парней вокруг хоть пруд пруди, помимо аль-Хайтама рыбы много в воде.       Книгу она всё же забрала, и дверь за собой закрыла на ключ. Но искать или ждать его точно не будет. Перебьется.       Себя она терзала по пути в Академию насчет и того, что рассказала Кавеху в библиотеке о своем первом сексе с мудрецом. Не в подробностях, конечно, грубые детали жесткого холодного поведения Короля Мечей были неуместны. Говорить она не стала и о том, что он использовал свои щупальца (хотя Кавех не упоминал, что они вообще входят в способности седовласого), и нагло отодрал ее, проникнув в её дом. Но даже самому факту такого скорого соития блондин сильно удивился и на всякий случай попросил Гекату не кидаться в чувства головой — в отношениях с аль-Хайтамом сердце не было хорошим помощником.       Но этот совет казался бесполезным. Что голова, что сердце, разницы почти не было. Подавишь чувства холодным рассудком — он найдёт тебя и вытащит всё, что внутри, взяв лишь то, что ему интересно. Откроешься ласковой девой ему — зажмется сам и отстранится.       Аль-Хайтам же, тем временем, бродил по пустыне, изучая безбрежные просторы потухшим задумчивым взглядом, иногда заваливаясь под попавшееся дерево, чтобы посидеть в тени. Вспоминал свои слова прошедшего дня и сильно корил себя за неуместные проявления чувств.       «"Я хочу быть ближе"… "Быть всем"… У меня серьёзно слизь слайма в голове вместо мозга.»       Почему-то именно сейчас аль-Хайтам понял, что эти две ночи с ней были бессмысленны, потому что он не сможет добиться от нее большего: глубокой связи, доверия, партнерства и взаимоподдержки. Да и он… всегда страстно желал свободы и независимости, для него и моногамия — слишком много народу, а возможность быть дома одному после отъезда друга казалась всегда ему недостижимой из-за бесчисленных долгов блондина. Его пребывание в доме мудреца — долгая, тянущаяся в полгода ситуация, что ощущение свободы от назойливого соседа казалось уже невозможным.       А когда эта свобода и желанное одиночество появились, аль-Хайтам с ужасом для себя начал осознавать, что не хочет быть больше один.       Ксенакис и сама не особо экстравертна. Он часто замечал её в Академии или Доме даэны одну, без людей, изучающую очередную книгу для исследовательской работы или записывающую что-то в свой увесистый блокнот. Раз так, то можно быть одинокими вдвоём? Однако он так боялся сближения, показать что внутри, показать истинные намерения, что предпочел отстраниться, почти сбежать после выроненных в порыве чувств слов.       Он всегда серьёзно относился к отношениям. Думал, что это будет или союз двух зрелых людей, где не место излишним страстям и ссорам в надрыве, либо же брак по расчету, если это будет выгодным для обоих. Но он никогда не искал вторую половинку намеренно. Он не искал близости с людьми, держал всех на расстоянии, чтобы, по возможности, никто не захотел входить в его жизнь. Закрыл для всех двери в свои мысли и сердце (в наличии которого многие не были уверены). А она взяла и вошла. Вернее, пролезла в окно. Вот так, без спросу. И перевернула все с ног на голову.       Он отпил воды из фляги и наконец направился в город. Эта исследовательская поездка не казалась ему продуктивной, зато дала возможность разложить все мысли по полочкам и разобраться в них. Попутно от скуки разбираясь с возникающими на пути слаймами и плесенниками, он приближался к городу через Луга Вишудхи. Брать оружие с собой в поездки — рекомендация, которая не требовала озвучивания. Любой, кто захотел вдруг выйти за пределы центра, обязан был для собственной безопасности взять с собой хотя бы меч, если есть навыки владения, возможность, и, разумеется, мозги. Но аль-Хайтам знал, что в Сумеру таких людей было действительно мало.       Наконец, поднявшись к своему дому, он почувствовал усталость и от долгого пути, и от своих мыслей. День близился к завершению. Он поговорит с ней завтра, когда представится возможность, твёрдое намерение добиться её чувств никуда больше не денется. Теперь он знал, что ему нужно делать, хотя, когда только выходил из дома, то думал, что уход окончится лишь решением оставить попытки сближения.       Но нет, он всё-таки попробует.       А пока… Король Мечей просто без сил завалится спать, не приняв душ и даже не поев, хотя был голоден. В поездку он не взял с собой ничего кроме воды, меча и тетради с ручкой для заметок, если найдет вдруг что-то интересное.       Он прижался к ткани от сари Гекаты и вдохнул ее аромат, прикрыв глаза. Теперь было такое чувство, что она рядом. Аль-Хайтам был готов хоть обмотаться в эту девчачью розо-фиолетовую ткань, лишь бы чувствовать ее запах и присутствие. Но он отложил сари на тумбу рядом с кроватью и устроился поудобнее, чтобы наконец уснуть и не отвлекаться на этот сладкий аромат.       На следующее утро он вновь почувствовал себя человеком. Привел себя, наконец, в порядок и вышел из дома, чтобы позавтракать в «Пуспе» — дома из еды не было ничего.       Его с почтением встретили и вскоре принесли заказ. Это были самоса с мясом, засахаренные орехи аджиленах на десерт, и, по классике, крепкий кофе. Великий мудрец быстро разделался с невыносимым голодом и с аппетитом все съел, а чашку от кофе, вспоминая движения Гекаты, перевернул так же от себя. Он встал и подошел к временной хозяйке заведения, той самой Энтеке, что гадала всем сумерцам на кофейной гуще и совсем недавно виделась с Сайно. Аль-Хайтам немного неловко попросил её погадать. На секунду она изумилась такой неожиданной просьбе от великого мудреца, что слыл невыносимым скептиком, но тут же воодушевленно улыбнулась и кивнула, после чего они сели за его стол.       — Кстати, как прошла встреча с Сайно? — спросил из вежливости аль-Хайтам, пока темноволосая с интересом разглядывала дно чашки. Она подняла на него взгляд и, покраснев, ответила:       — Просто замечательно… Я и подумать не могла, что генерал махаматра такой учтивый и чуткий молодой человек, — она мечтательно вздохнула, но вспомнив, что сидит перед великим мудрецом, тут же встрепенулась, поправив волосы. — Но не будем уходить от темы! Великий мудрец, я вижу тут у Вас много проблем личного характера скопилось на сердце, будто Вы чем-то сильно измучены, видите? На дне очень много кофейной гущи.       — Кофе был крепок, еще и плохо помолот.       — Вовсе нет. Ваши сомнения я спишу на Ваш излишний скептицизм, но знайте, что еще ни один из посетителей не говорил, что мои гадания неверны, — насупившись, отвечает, но тут же возвращается к делу, приняв более миролюбивый вид. Она протягивает ему чашку и говорит: — Тыкните подушечкой среднего пальца в эту гущу, но не растирайте ничего. Я должна увидеть рисунок.       Он слушается и делает все, как менеджер говорит, после чего передает чашку ей обратно в руки.       — Интересно! — глаза Энтеки хитро сверкнули и взглянули на мудреца. — О Вас думает какая-то дама, но сильно старается это скрыть... Вот, здесь женский профиль на том месте, куда Вы тыкнули. Не скрывай она этого, узор бы находился на стенке, а так он спрятался под толстым слоем гущи. Да и Вам она запала в душу!       — Почему Вы так решили? — он хмурится, отведя взгляд в сторону, рукой прикрыв румянец.       — Великий мудрец, чистая логика! О Вас думали многие девушки и до занятия поста, но отразилась на вашем дне чашки, в вашем сердце, именно эта, — не отрываясь от чашки и прокручивая ее медленно в руке, отвечает девушка.       — Я… Учту это. Что-то еще там есть?       — Нет, ничего не вижу. Видимо, сейчас Вы находитесь на том этапе, когда голова занята лишь делами сердечными, — девушка тихо хихикнула и положила чашку на блюдце.       «Женщины…» — пронеслось с тяжелым вздохом в голове у парня.       Аль-Хайтам встает из-за стола. Расплатившись и поблагодарив временную хозяйку кафе за помощь, он выходит из заведения и направляется на работу, все так же оставаясь под скрытым впечатлением от гадания.       «Обо мне она думает… Думает хорошо?.. Или думает плохо?»       Аль-Хайтам знал, что если он просто возьмет и уйдет без объяснений, оставив лишь сухую записку, то она обидится или разозлится, возможно даже сильно расстроится, учитывая её ранимую натуру, схожую с Кавехом. Но он думал, что ему станет все равно к тому моменту, как он вернется… Значит, нужно быть готовым к некоторым трудностям и препятствиям с ее же стороны. Сближаться с ней придется заново. Он этого не хотел, но теперь есть шанс сделать все правильно.       Зайдя в Дом даэны, парень уже по привычке окидывает взглядом помещение, стараясь найти Гекату. Но ее пока здесь не было, так что он сразу поднялся на платформе вверх, чтобы побыстрее начать и закончить дела.       Через какое-то время спустя он направляется в Академию, чтобы дать секретарю задание, и случайно врезается в Ксенакис, отчего девушка не удержала равновесия и плюхнулась на пятую точку, тихо ойкнув и выронив несколько книг и бумаг. Аль-Хайтам на секунду застопорился, не ожидав увидеть девушку так внезапно, и еще несколько мгновений смотрел на нее сверху, пока та протирала сонные глаза, перед тем как взглянуть вверх и с ужасом обнаружить перед собой Короля Мечей во всей его красе.       Очухавшись, он тут же наклоняется и протягивает руку, но брюнетка, недовольно нахмурившись, встает своими силами на корточки.       — Я помогу, — он опускается, чтобы собрать книги и бумаги в стопку.       — Не желаю принимать помощь от столь ненадежного мужчины, — говорит она и ладошкой шлепает великого мудреца по руке, чтобы тот не трогал её вещи.       Он перехватывает её руку и держит мягко, поглаживая тыльную сторону большим пальцем, из-за чего брюнетка поджимает губы и смотрит на него, сдвинув брови у переносицы.       — Я был в исследовательской поездке. Извини, что не предупредил.       — Не было нужды. Секс есть секс, ничего более, — девушка отводит взгляд в сторону и убирает руку, чтобы сложить книги в стопку самой. Сердце Аль-Хайтама неприятно сжимается, но он успокаивает себя мыслью о том, что это в ней заговорила обида.       — Ты плохо спала? — он убирает мешающую прядь волос с ее лица и помогает встать. Её глаза были немного опухшими и уставшими.       — Да, всю ночь рисовала вместе с Кавехом. Это наша традиция. — «О которой я ни разу не слышал.» — А теперь отойди, мне надо на пару.       Она обходит его, чтобы направиться в аудиторию, но он хватает её за локоть.       — Ты, наверное, не поняла. Я оставил тебе книгу лишь на один день, пока я был в поездке. Будь добра, верни, — он отпускает ее руку и протягивает свою, в ожидании книги. Ксенакис помрачнела еще больше и поначалу собиралась отказаться, но из-за его спокойного миролюбивого тона ей совсем не хотелось перепалок, поэтому она все же послушалась и отдала рукопись. — Спасибо. Тебе еще много осталось читать?       — Книга огромная, шрифт маленький, сложно все запомнить, поэтому почти все выписываю. — брюнетка небрежно пожимает плечами. — Я где-то на середине.       — Хорошо, можешь приходить в любое время, ключ у тебя ведь? — она кивает. — Вот и славно.       Великий мудрец проводил ее взглядом и направился к секретарше, чтобы велеть ей проверить отчеты археологов. Сейчас, когда прошел день с лишним, он понял, как сильно испугался то ли близости с кем-то, то ли возможного отказа, и почти опустил руки. И это было так по-детски с его стороны. Он давно не ощущал себя так странно, будто хотелось спрятаться не от самого присутствия кого-то рядом, а от своей халатной ошибки — избежание контакта с конкретным человеком и, как следствие, упущение чего-то невероятно важного в его жизни. Такое было лишь раз, с Кавехом, и аль-Хайтам думает, что вряд ли можно будет восстановить их дружбу когда-нибудь. Второй раз наступать на те же грабли он не хотел, тем более, когда дело касалось любви.