Уже не отпереться, господин Жданов!

Глаза моего начальства нужно было видеть: из-за стёкол дорогостоящих очков в тонкой светло-серой оправе были видны глаза, полные искреннего удивления. Значится, на Жданова удалось всё же произвести удивление. Это не могло меня не порадовать. Хоть я по-прежнему задумывалась, а не будет ли это всё игрой в одни ворота? Не стану ли я потом брошенкой с еще большей кучей комплексов, старой и страшной? Ведь красота... дело субъективное, а самое печальное - временное. Ты можешь быть сногсшибательна и ярка как звезда на небе сейчас, а что будет после? Да далеко ходить не стану! Что будет завтра? Всё, что угодно. И машина из-за угла в любое время суток; и придурки, такие как Цыпин в тёмной подворотне. Всё. Твоё лицо обезображено. Либо еще другие части тела уже не могут шевелиться. Ты не можешь шагу ступить без поддержки. В зеркале вместо красавицы тебя встречает Чудовище: шрамы и увечья на лице, руках, ногах. А вот такие мужчины, как Андрей, они долговечны? Откуда мне знать... Боже, я раздумываю над тем, чего еще не успело случиться! Катя, Катенька, собери свою волю в кулачок, сожми его и спокойно смотри в глаза Жданову. Он не знает, чего ты там себе напридумать уже умудрилась и не может этого знать. Значит, и вины-то на нем никакой нет. Окстись! - Катя! Где вас носили черти, скажите мне на милость? - он только опомнился от накатившего шока. Спала пелена. Ничего не вышло. Он не обратил внимания на мои достаточно сильные изменения. Или обратил? Я подхожу к его столу, вспоминая попутно, как же ведут себя обычные девушки? Наверное, те, кто более раскрепощены, садятся на край стола, закинув ногу на ногу. Что я, собственно, и сделала. Неуверенно, с сильным сомнением в адекватности такой выходки, но сделала. Андрей не переставал удивляться сегодня! - Простите, Андрей Палыч! Такого больше не повторится! - задеваю ладонью его руки, сцепленные в "замок". Жданов отстраняется, но продолжает всё равно неотрывно смотреть на меня. Наверное, с прыжком к нему на стол был явный перебор. Да и с остальным - тоже. Зачем, ну зачем я опять унижаюсь? Ведь не могу отступить! Не могу понять своей куриной головой: этот человек - не твой и удивлять его такими сюрпризами не тебе. Кира или Вика, на худой конец. А ты что? Сделала макияж с помощью маминых туши и помады, брызнула мамины духи и напялила на себя неизвестно что. И ведь радуется! - Кать, я бы хотел поговорить с вами... Очень бы хотел с вами серьезно поговорить, - к нему возвращается эта Ждановская уверенность. Так я и думала, что если она его и покидает, то ненадолго. Всё равно при нем. О чём он хочет поговорить? О моём внешнем виде? Или о том, что я знаю всю подноготную их с Романом плана? Наверняка, о первом. Сказать, что я - самое смешное, нелепое и кошмарное, что сегодняшним утром ему довелось увидеть. Это будет не удивительно: я и сама себе не очень-то нравилась в том виде, каком пришла в "Зималетто". Привыкшая к юбке почти в пол, к старомодным вещам со времен моей бабушки, я вдруг в одну ночь решила поменять досконально гардероб и свою внешность. Повозиться, правда, с этим ужасом Амитивилля пришлось долго. Час или два. Еще часа два я убила на поиски более-менее нормальных вещей. Брекеты и очки... Без очков, в этих линзах, было так легко, но, в это же время, так трудно. Я и к ним уже успела прикипеть всей душой. Они ведь были единственными моими друзьями с детства, кроме Кольки. Доработав таки свою смену, я собираюсь домой. Ставлю сумку на рабочий стол и не замечаю, как смахиваю её. Всё содержимое со стуком раскатывается по линолеуму. Опустившись на колени, начинаю искать всё, что укатилось. Это затруднено еще и тем, что в моем "кабинете" уже неделю плохо со светом. Лампочки то гаснут, то включаются - хоть экзорцистов вызывай! Жданову же никакого дела нет ни до меня, ни до моих лампочек. Пусть он и умело представлялся мне глубоко влюбленным и заботливым. Это ведь не так. Смирись, что никто, на манер Андрея Палыча, полюбить в действительности тебя не сможет, Катя. Тебе бы попроще: Колю, к примеру. Или вроде него. Но чтобы в очках обязательно и серый, незаметный. Нигде чтоб его не было видно, слышно. Есть и есть, отлично. Так, если бы твой предмет воздыхания и полюбил бы... Вокруг него всегда вертятся женщины. Толпами окружают его, налетают коршунами. И ты ничего с этим сделать не сможешь, увы. - Катя! Я вздрогнула и подняла голову. Сверху вниз на меня смотрел Андрей. - Да, Андрей Палыч? - Что вы делаете на полу? Положив обратно на стол зеркальце и салфетки, поднимаюсь. - У меня сумка упала, нужно было поднять. Он удовлетворенно кивнул в ответ: - Понял. Кать, вы не против поужинать сегодня со мной в "Лисме"? Я растерялась. Это он о чем-то догадался или нет? Хочет продолжить театр кукол? Что он хочет этим показать и сказать мне? Непонятно. - Я не против, конечно... А зачем? Жданов приблизился, сложив ладони мне на плечи. Его голос зазвучал полушепотом: - Кать, нам всё-таки нужно с вами побеседовать. И это очень важный разговор. - Я чем-то провинилась? Это по поводу моей работы? Он покачал головой: - Нет. Вот приедем в Лисму и там вы всё обязательно узнаете! Затем Андрей торопливо вышел, оставив меня со всем этим одну. Переваривать, так сказать.