Солнце на снегу

      Есть и спать.       С «есть» проблем не возникло, а вот «спать» получилось с трудом. Ирши полночи промаялась бессонницей, потому проснулась поздно. В белой каюте не было окон, но внутренние часы никогда не обманывали: «Наверно, сейчас около десяти… надо проверить».       — Сколько времени?       Белая стена вспыхнула белой надписью: «09:47 по местному времени».       — По местному? — Ирши приподняла бровь. — Разве на карантинной станции может быть местное время? Обычно используется универсальное галактическое. Почему ты показываешь местное?       Каюта задумалась — белые стены чуть порозовели, а затем тревожно замигали огоньками. Напротив Ирши развернулся экран — похоже, каюта растерялась и позвала на помощь хозяина.       Гас Линн Уотэ Сай, повелитель сайонов, самый грозный вояка галактики чистил снег во дворе своей резиденции, один одинешенек. Растрепанный, в простом сером свитере, грубых штанах с множеством карманов, высоких ботинках… Ирши отвела взгляд. Почему-то ей стало неловко, как будто она подглядывала.       — Слушаю, — ответил Гас. — Ты звала меня?       Ирши покосилась на него:       — Это каюта. Прости, что отвлекаю.       — Что-то случилось?       — Хм… есть вопрос. Почему станция показала мне местное время, а не универсальное галактическое?       Гас оперся о лопату, задумчиво почесал бровь и предположил:       — Видимо, настройки сбились. Я скажу, чтобы проверили.       — Хорошо. И еще… — Ирши не привыкла о чем-то просить, поэтому получалось так себе. — На орбите Ай сейчас осталось два околопланетных зонда. Тот, что покрупнее, там… я скачала на него отцовский архив. Ты не мог бы…       — Я понял, — кивнул Гас. — Сегодня стекла с архивом будут у тебя.       — Спасибо, — улыбнулась Ирши. — А где твои люди?       — Я живу один.       — О, какая чудная погода! Я бы тоже сейчас прогулялась, завидую тебе… ну, ладно. Пока.       Ирши погасила экран, вздохнула и с головой закуталась в одеяло, но не тут то было. Воздух вокруг засвистел и зажужжал — каюта открыла входной шлюз и впустила стайку маленьких дронов-исследователей. Они принялись тщательно, со всех сторон сканировать Ирши, а один дрон, самый крупный, зачем-то потрогал одеяло тонкой лапкой-щупом.       — Чего тебе? — Ирши выглянула из своего укрытия.       — П-робы, — мурлыкнул дрон. — А-нализы.       Ирши протянула руку. Дрон аккуратно продезинфицировал запястье, выбрал место, кольнул раз, другой, третий, помигал зелеными глазками и отбыл. Следом за ним потянулись и остальные.       — Прямо консилиум, — проворчала Ирши, почесывая дорожку из маленьких квадратных меток на запястье — последняя была чуть смазана, видимо, дрон не привык к пациентам с такими худыми конечностями.       Теперь начиналось самое интересное время дня — нужно было придумать, чем заняться до прибытия отцовского архива.       Ирши аккуратно застелила постель, с удовольствием постояла под душем, переоделась в мягкие штаны, просторную кофту, вспомнила про команду «Есть и спать» и спросила:       — Завтрак?       Каюта ответила белым по белому: «Завтрак ожидает вас в каюте номер три».       — Номер три, — озадаченно повторила Ирши и пошла искать свою еду.       Направо был Конференц-зал, поэтому Ирши отправилась налево. Вдоль белого коридора было несколько входных шлюзов. Один из них приветственно замерцал цифрой «3».       Ирши зашла и охнула — каюта номер три оказалась просторной столовой и одновременно обзорным залом. Полукруглая стена транслировали зимний пейзаж — снег, сосновый лес и много-много золотого солнца, высвечивающего каждую иголочку в голубоватых сосновых кронах.       Ирши подошла совсем близко к чудесному солнечному лесу, положила руку на стену, потрогала. Стекло было прохладным. Ирши нахмурилась, всматриваясь: «Это ведь экран… экран? Или окно? Очень похоже на окно, изображение такое объемное, только… я ведь на станции, это не может быть окно».       — З-автрак, — тихо напомнила каюта.       — Я хочу… — прошептала очарованная видом Ирши, — хочу переселиться сюда.       Каюта озадаченно зашелестела, пол и потолок узнаваемо порозовели — звали хозяина.       — Сюда? — сквозь динамик буркнул Гас. — Плохая идея.       — Почему? — спросила Ирши, любуясь сияющим на солнце снегом.       — Ну… — запыхтел Гас. — Экран работает в режиме реального времени — показывает один из квадратов моей планеты в северном полушарии. У нас два светила, орбиты довольно сложные и… короче, в северном полушарии сейчас ночи короткие, темнеет всего на два часа в сутки. Если переставить кровать сюда, ты совсем не сможешь спать, слишком светло. Это комната для прогулок.       Комната для прогулок. Он так и сказал.       …я бы тоже сейчас прогулялась, завидую тебе…       Ирши прижалась лбом к стеклу, помедлила немного, посомневалась, но все же спросила:       — Неужели ты хотел меня порадовать?       Динамик зашуршал. Гас тоже помедлил, но все же ответил:       — Учусь быть гостеприимным.       Ирши улыбнулась:       — У тебя получается.       Гас что-то пробурчал и отключился, а Ирши наконец отлепилась от окна и пошла завтракать. И убеждать себя, что она совсем не флиртует. Нет-нет. Совсем. И не заигрывает. И вообще у нее даже мысли не было, потому что такое поведение сейчас неуместно, легкомысленно, глупо, банально, а Гас…       Нет, Гас не исполняет все ее желания. Ей показалось.       …он просто учится быть гостеприимным.

* * *

      Ирши и соскучиться не успела, как отцовский архив был у нее. Причем, не на одном стекле, а сразу на нескольких — педантичные сайоны скачали вообще всю информацию. И с большого зонда, и с того, что поменьше.       Ирши разложила стекла на столе в Конференц-зале, в первую очередь открыла отцовский архив и внимательно просмотрела все папки — итоги межгалактических форумов, внутренняя переписка, внешняя переписка, первые сообщения о неизвестной инфекции, затем закрытие планеты на карантин, ободряющие речи отца для айцев, с надеждой на лучшее, многочисленные отчеты медиков, варианты схем лечения, а затем… только печальные сводки: «Дата — заболели, умерли от инфекции и осложнений, умерли от горя, добровольно ушли из жизни после смерти близких, дата — заболели, умерли от инфекции…»       У жителей планеты Ай всегда были очень простые взгляды на любовь, жизнь и смерть. Любишь — признайся и будь, что будет, для настоящей любви нет преград. Радуйся жизни, ведь она так коротка. А если жизнь стала в тягость, сковала болезнь, немощь или горечь потери сводит с ума, покончи с безрадостным существованием, быстро и безболезненно. Никто не осудит.       Ирши нахмурилась. В условиях эпидемии от такой жизненной философии погибло гораздо больше айцев, чем от инфекции. Плюс многочисленные инфаркты и инсульты. Айцы не могли бороться с бедой, ни физически, ни морально, словно хрупкие южные цветы под порывом ледяного ветра. Даже в семье Ирши эта статистика сработала на все сто — от болезни умерли отец и младшая сестра, мама погибла от сердечного приступа, а вот средние сестры-близняшки предпочли…       Ирши прикусила губу, отодвинула от себя стекло, встала и прошлась по каюте туда-сюда. Тюда-сюда. Туда-сюда…       Каюта понаблюдала немного, встревожилась и позвала хозяина — развернула экран во всю стену.       Гас вновь сидел в кабинете, за столом, с бумагами и кружкой чая.       — В чем дело? — он оглядел Ирши с ног до головы. — Что такое?       — Ничего, — она продолжила ходить туда-сюда. — Разбираю документы. Мне очень горько, что так много айцев отказались от борьбы после смерти близких, покончили с собой. Надо было изъять из оборота эти проклятые суицидные пилюльки, поступить жестко, решительно, надо было запретить, но у меня кишка тонка. Я не смогла выступить против привычного уклада, а должна была! Должна была принудить их…       — Жить? — усмехнулся Гас. — Принудить их жить?       — Да, — кивнула Ирши. — Или я могла бы сделать что-нибудь такое… такое… сильное, воодушевляющее, убедительное, чтобы они…       — А ты разве не сделала? — Гас отхлебнул чая. — Потеряв родных, ты не сошла с ума и не покончила с собой, а как раз пошла против привычного уклада — боролась до последнего. И приняла мое предложение о помощи.       — Боролась, как же… — невесело хмыкнула Ирши. — На самом деле я просто ужасно устала, сдулась и скинула всю ответственность на тебя.       — Нет. Просто ты поняла, что твои ресурсы исчерпаны. Так бывает.       Ирши негромко спросила:       — Ты предлагал помощь моему отцу?       — Разве сейчас это имеет значение?       — Ответь.       — Да, я предлагал.       — И?       — Он отказался.       — Просто отказался?       — Да.       Гас отвел взгляд и уткнулся в кружку. Врать у него не получалось. Хитрить и недоговаривать — возможно, но вот так, глаза в глаза… нет. В этом они с Ирши были похожи.       Ирши прекрасно знала — отец всегда был очень несдержанным, резким, даже злым на язык, он не мог «просто отказаться», наверняка наговорил Гасу всякого…       — Прости, — сказала Ирши.       — За что?       — За то, что я очень неудобный питомец. Капризная зверушка. Все время требую твоего внимания.       — Я не против. Зови, если что.       И экран отключился. Ирши еще какое-то время разглядывала пустую белую стену, а затем взяла стекло с архивом, ввела длинный пароль, открыла папку «Входящая корреспонденция», порылась в ней и нашла целый ворох писем от Гаса:       Обращение #12425:       — Господин Айденгер, я предлагаю вам помощь.       Ответ:       — Ваша помощь нам не требуется.       Обращение #12431:       — Я прошу еще раз рассмотреть мое предложение. Вы не справитесь в одиночку.       Ответ:       — Мы справимся. Обойдемся без вашего добрососедского участия.       Ирши просмотрела все обращения. Гас настойчиво предлагал помощь лекарствами, лабораторными дронами, а затем и вовсе, как заведенный, твердил об эвакуации. Впрочем, последние сообщения отец сунул в папку «Игнор». Сейчас их сложно было читать без слез, когда Ирши уже знала, чем все закончится.       Самый последний диалог между отцом и Гасом оказался не письмом, а голосовым сеансом связи. В это время отец уже болел.       Ирши вложила в ухо маленький коммуникатор и нажала «Прослушать»:       — Это снова ты, сайон?       — Меня зовут Гас, я уже говорил.       — Хватит. Я устал от твоей болтовни…       — Устал? Непохоже на тебя.       — Оставь нас в покое, отцепись! Мы сможем… мы…       Коммуникатор взорвался ужасным, душераздирающим приступом кашля. Ирши зажмурилась, но продолжила слушать:       — Мы сп… справимся…       — Ты болен! Чтоб тебя, Айденгер! Планета сожрет вас! Ты же все видишь, ты понимаешь, что нужно уходить!       — Я болен, но пока не оглох, не ори на меня! Я зна-а-аю, чего ты хочешь, зна-а-аю, только она тебе не достанется! Даже не думай лезть к ней!       — Не понимаю, о чем ты.       — Все ты понимаешь, не свисти! А наша сеть… увы, я тебя разочарую. Сеть и Ай одно целое. Все? Теперь твой энтузиазм поутих?       — Сними сеть! Хотя бы один сегмент, этого будет достаточно для эвакуации!       — Угомонись. Оставь нас в покое. Мы справимся.       Коммуникатор пискнул и отключился. Ирши положила его на стол, рядом со стеклом. Если бы отец согласился тогда, если бы принял предложение о помощи…       «Нет, — нахмурилась Ирши. — Нельзя об этом думать. Нельзя. Табу».       А вот о чем стоило подумать, так это о Гасе. Вернее, о его мотивах. Получалось, он уже тогда знал о том, что сеть неотделима от планеты, и все равно настойчиво предлагал помощь. Настойчиво и несдержанно. И это при том, что повелителя сайонов в галактике величали не иначе, как «Ледышка». Сайоны вообще отличались редкостной сдержанностью. Ходили слухи, что их боевые машины чувствовали настроение хозяев и, при малейшем подозрении на хозяйское волнение, действовали в обход приказа, по своему усмотрению. Иногда это выливалось в стычки белых машин с соседями или погромом межпланетных станций-оазисов, парковок. Видимо, поэтому сайоны очень редко проявляли хоть какие-то эмоции, особенно при посторонних, на публике.       Ирши вспомнила борт, который забрал ее с Ай. Белый дракон не сводил с нее глаз-диодов и беспрестанно сканировал, будто прислушивался к своей подопечной. Дракон спрятал Ирши в облаке тумана, когда уловил ее смущение, a ступеньки подножки были приятно теплыми, как и пол внутри, и воздух, и душ, и кресло-кровать. Дракон точнейше рассчитал дозу успокаивающего газа и полностью исключил любые перегрузки при взлете и посадке, словно Ирши была его, драконьим, детенышем.       «Удивительно, — задумалась Ирши. — Дракон действовал по своему усмотрению, как разумное существо. Если у сайонов все машины такие умные, они давным давно могли бы завоевать всю галактику, но до сих пор живут на Белой Голове. Интересно, почему?»       Ирши думала, думала, думала, но никакой внятной версии ей придумать не удалось.       Затем она открыла и просмотрела информацию со второго зонда — ничего особенного там не нашлось, только куча метеосводок — температура, влажность, направление ветра. Все как всегда, все постоянное и чрезвычайно комфортное для прожорливое заразы.       «Не планета, а инкубатор какой-то», — загрустила Ирши.       Она повздыхала немного и открыла общую папку. В ней содержалось больше тысячи файлов. Ирши осмотрела гигантский список и воодушевленно улыбнулась: «Ну вот и занятие нашлось…»       — Каюта! — позвала она. — Мне нужен блокнот и карандаш. Хотя нет, постой! Лучше сразу десять блокнотов! И столько же карандашей!       Вокруг Ирши тут же закружили маленькие деловитые дроны…