Солнце на снегу

      — Ма-ам, — тихо позвал голос.       Ирши обернулась, но сзади никого не было, только тихий ночной сад. Где-то неподалеку пел сверчок.       — Мама-а, — снова позвал голос, уже громче.       Ирши пошла по тропинке, между высоких розовых кустов. Впереди мелькнул кто-то маленький, с длинными косичками.       — Ну, ма-а-ам!       Ирши ускорила шаг и выбежала на круглую лужайку, к давно уснувшему сухому фонтану. На его бортике сидела девочка — маленькая Тея — и теребила стянутую в узел пурпурную ленту.       — Мам, — Тея огорченно сопнула носом. — У меня расплелося.       Одна из ее кос и правда совсем растрепалась.       Ирши шагнула навстречу, но зажмурилась от резкого порыва ветра. Вокруг завьюжило. И никого больше не было — ни Теи, ни сада, ни фонтана. Только яркий, зеленый мох под ногами, холмы и снег, колкая поземка. Она утащила пурпурную ленту с собой и поймаешь, не дотянешься.       Ирши открыла глаза, села на постели, стараясь дышать медленно, полно. Рядом посапывал Гас. За окнами чернела непроглядная темень.       Ночь. Уже не Ай. Белая Голова.       Ирши натянула теплые носки, набросила на пижаму просторный кардиган мужа, выскользнула из спальни и прошлась по тихому темному дому. Ей казалось, что еще немного, еще чуть-чуть и она услышит:       — Ма-а-ам…       Но дом молчал.       Лимонные шторы в стеклянной гостиной стали серыми, как и все вокруг. Одна черно-бело-серая картинка, будто узи-снимок.       «Сегодня больше не усну», — поняла Ирши.       Тея иногда приходила во сне, но этой ночью горечь и тоска по ней ощущались особенно остро. И они требовали выхода, или действия, или чего-то еще.       Ирши подумала и поняла — ей нужно разделить эти чувства с кем-то сопричастным, настолько же сильно привязанным к Тее.       Лир. Он все еще оставался на карантинной станции.       Ирши нахмурилась, зашептала, укоряя себя:       — Ты совсем рехнулась, ваша Светлость. Что за странные желания? На дворе глубокая ночь, супруг десятый сон видит, а ты собралась лететь непонятно куда, в одних носках и пижаме? Чтобы поплакаться мальчишке, который лучше бы тебя в гробу видал, чем Тею? Ты просто дура! Дура! Да у тебя даже транспорта своего нет!       Гостиная коротко моргнула желтыми огнями. Мозаичный настил во дворе бесшумно раскрылся. Из бункера плавно, будто в замедленной съемке, выскользнул Раг и замер напротив стеклянного купола гостиной с Ирши.       Их взгляды встретились. Оба застыли, разделенные стеклом, воздухом, ночью… «И сомнениями, — поняла Ирши. — Моими сомнениями, страхом, стыдом быть неудобной, странной, неуместной».       Дракон легко коснулся стекла щупом, словно когтистой лапой. Пригласил. Он не знал, что такое человечьи сомнения.       Ирши вышла из гостиной в холл, приблизилась ко входной двери — та открылась без пререканий.       Идти в носках по крыльцу было хрустко от наледи, но совсем не холодно. Раг распахнул шлюз, включил подсветку экрана и панели управления. Ирши уселась в капитанское кресло, уже привычно задала маршрут следования и попыталась придумать, что же она скажет Лиру. Придумать ничего не получилось. Зато вспомнились слова Гаса:       Учусь жить в моменте.       «В моменте», — велела себе Ирши, наблюдая за траекторией полета на экране.       Карантинная станция приветственно моргнула огнями. Раг угнездился в парковочном слоте и притих, словно приготовился досыпать.       Почему-то Ирши была уверена, что Лир тоже не спит. Она прошлась по полутемным коридорам, заглядывая в каюты.       Зал с диваном и летным симулятором пустовал. По стенам и полу пробежали белые огоньки, указывая путь. Ирши прошла дальше, в сторону головных отсеков. Выглянув за поворот, она улыбнулась — шлюз в командную рубку был аккуратно вскрыт и заблокирован изогнутой скобой, чтобы не закрылся.       Из-под матово-белой панели управления торчал тощий зад Лира — юный раат сосредоточенно ковырялся в дорогостоящем сайонском оборудовании. Рядом уже лежало несколько снятых бело-синих деталей.       Ирши спросила:       — Что ты делаешь?       — Проваливай, — ответил зад. — Ты умерла, тебя нет. Ты — голограмма. Или шиза. Уже пофиг.       Ирши закатила глаза — Лир опять перепутал ее с Теей. Она подошла и легонько подопнула зад.       Лир неожиданно тонко взвизгнул, целиком забился под панель, выглянул… и разразился гневной тирадой:       — Совсем одурели, Светлость?! Я чуть не обделался! Подтирать тут за мной хотите?! Ночь-полночь, а они шляются и…       — Спать не дают? — приподняла бровь Ирши.       Лир глянул на лежащие у ее ног детальки панели, почесал нос и заявил:       — Не хотите выпускать, так я прямо на вашем транспорте свалю! Угоню эту толстую птичку, так даже лучше. Считайте это компенсацией за мое удержание — который месяц сижу, зад протираю!       Он снова зашуршал под панелью. Ирши огляделась. Станция-птичка снисходительно наблюдала за Лиром. На стенах помаргивали белые огни. Под потолком уже висел дремлющий ремонтный бот.       — Да ептыть, — ругнулся юнец. — И тут сплошное литье, до релейки штурвала не добраться. Чтоб они провалились, белож… глазые.       Он вылез из-под панели и уселся на полу, скрестив ноги.       Ирши велела:       — Станция, на ручное.       В стене, между огромным экраном и панелью управления открылись широкие слоты, выпуская, вытягивая вперед сразу семь длинных штурвалов. Один из них белой рогатой змейкой замер прямо над макушкой Лира. Тот подскочил, закрутился, завертелся вокруг:       — Какая вилка, о-о-о, круть… а это что? Похоже, тумблеры боковой тяги… и усилители! Даже у отца таких не было, шик!       Ремонтный бот между тем собрал с пола детальки и с жужжанием скрылся под панелью. Лир проводил его недовольным бурчанием: «Не очень-то и хотелось!»       Ирши спросила:       — Ты хороший пилот?       — Таксебешный, — легко признался юнец, погладив синие вставки на ручке штурвала. — Скоростные пока совсем не умею, транспортные — более-менее. Но свой борт знаю хорошо, чувствую. Кстати, когда вы мне его вернете?       Ирши махнула рукой — штурвалы-змейки вновь спрятались под экран — и сказала:       — Пойдем.       Лир недоверчиво глянул на нее и пошел следом.       Станция вела их дорожками белых огней. Пришлось спуститься на несколько уровней вниз, в техотсек.       Черный борт с молнией на боку стоял в самом дальнем слоте, стреноженный магнитными скобами. Лир подозрительно его осмотрел и спросил:       — Странный он какой-то, непривычный. Что вы с ним сделали?       — Отмыли, — съязвила Ирши. — И внутри, и снаружи.       — Лишь бы нос свой сунуть… — забурчал Лир, наклонился и указал на маленькие белые звездочки, облепившие пузо корабля. — Это что за хрень? Медузы-маячки для слежки?       — Сувениры, — невозмутимо уточнила Ирши. — Магнитики с Белой Головы. На память.       — Вы издеваетесь?! Может еще ошейник мне нацепите?       — Ошейник… кхм… интересная идея.       Ирши прошлась возле черного борта и его хозяина, туда-сюда, туда-сюда.       — Ошейник, — вполголоса повторила она и спросила. — Ты знаешь, что такое инкубатор?       — Видел, — пожал плечами Лир. — У кочевников есть, правда, почти все неисправны.       — А здесь, на Голове, успешно работают, — Ирши снова прошлась туда-сюда. — Если бы у тебя был полный генотип Теи и возможность ее инкубировать, ты бы это сделал?       Лир вытаращился и промямлил:       — А почему вы спрашиваете… у меня? Разве я могу что-то решать?       — Решать — это сложно, — подтвердила Ирши. — Решать — это про ответственность. И я, знаешь, очень устала держать эту ношу — за Тею и за тебя. Вся эта… ситуация уже стала для меня невыносимой. Вот прямо сегодня. Мне не-вы-но-си-мо. Нужно что-то решать. Среди твоих вещей был кошелек с монетами. Принеси его, пожалуйста.       Лир метнулся к своему борту, принес потрепанный бархатный мешочек на шнурке и протянул его Ирши.       — Нет, — сказала она, не сводя с него взгляда. — Это сделаешь ты. Выбери монету и подбрось ее. Если выпадет решка, завтра, вернее, уже сегодня, в полдень, геноматериал Теи поместят в инкубатор. Если орел — я запрещу когда-либо инкубировать Тею, даже после моей смерти. Выбирай монету.       Монетки тонко зазвенели в мешочке, но Лир взял себя в руки, дернул шнурок, порылся внутри, вытянул крупный золотистый кругляш, сунул мешочек в карман и сказал:       — Я выбрал.       — Бросай, — велела Ирши.       Лир подбросил кругляш высоко, поймал на ладонь, показал Ирши и, не глядя на монету, сказал:       — Решка.       Ирши посмотрела — действительно, решка. Она взяла монету, перевернула…       Тоже решка.       — Это маорнский золотник, — прищурился Лир. — Две решки. Оставьте монетку себе. Дарю, ваша Светлость. Есть еще маорнский белый орловик. Там два орла, торгуется по весу.       Ирши кивнула. Все было честно, как договаривались.       — Значит, в полдень? — осторожно уточнил Лир.       — Да, — подтвердила Ирши. — У нас на Голове есть несколько свободных инкубаторов. В полдень. И еще — с этого момента ты свободен. Если захочешь, станция отпустит тебя и твой корабль на все четыре стороны, немедленно и куда угодно. А можешь остаться здесь, мы не выгоняем, живи.       Ирши развернулась и пошла к выходу, сжимая в руке золотник. Сзади раздались торопливые шаги.       — Подождите! — Лир догнал и преградил путь. — А я… меня могут пустить на Голову? В полдень? Ну, туда, где будет она… я бы хотел… я бы посмотрел, как она появится.       Справа от них пол моргнул белыми огнями, выпуская плоское стекло с голограммой — Баз улыбнулся, сделал на своем планшете несколько пометок и уточнил:       — Назначаем начало процедуры инкубирования Теи Айденгер на полдень по местному планетарному времени? Подтверждаешь?       — Да, — решительно кивнула Ирши.       — Принято, — кивнул Баз. — Инкубатор в секции шесть, место двенадцать, уже подготовлен. Выдать пилоту Лиру Нейару гостевой доступ на Белую Голову на время проведения мероприятия?       — Выдать, — разрешила Ирши. — С возможностью продления. Оружие изъять на посадочной.       — Пропуск оформлен, — отозвался Баз. — Информация о месте проведения процедуры и подробностях мероприятия будет выслана дополнительно.       Он сделал еще несколько пометок на своем планшете и исчез.       — Я это… — устало вздохнул Лир, — пойду посплю. И вам тоже надо бы, Светлость.       Он махнул рукой и ушел, позвякивая мешочком с монетками.       Ирши осталась в отсеке одна, лишь черный корабль с молнией на боку дремал неподалеку.       «Натворила дел», — удрученно резюмировала ее Светлость и поплелась на посадочную, к Рагу.

***

      — И-и-ирш.       Сквозь теплое сонное беспамятство послышались звуки — шорохи, голос мужа, тонкое попискивание экрана.       — Ирши-и-и. Проснись, боевая крошка.       Ирши с трудом открыла глаза и не поняла, где находится — какой-то странный белый цветок вокруг, ребристый потолок, экран с ниткой завершенного маршрута.       «Раг, — поняла Ирши. — Капитанское кресло раскрылось цветком. Я уснула по пути домой».       Гас помог Ирши сесть. На голове у нее возвышалась корона из вставших дыбом кудрей.       Ирши попыталась пригладить это безобразие, но ничего не вышло. Гас потянулся к ней, поцеловал в щеку, в висок и показал надпись на своем стекле:       — У нас есть два часа на сборы. Я не стал тебя будить после приземления, только ремни отстегнул. Система отправила мне сообщение еще ранним утром, когда я проснулся.       Станция. Лир. Золотник. Тея. Инкубатор. Полдень.       Ирши запустила руки в волосы и подергала, а потом порычала.       — Ирш, все будет хорошо, — уверил Гас. — Лир не смылся, хотя ты его отпустила, подтвердил присутствие. Система отправила ему сообщение с координатами нужной посадочной и всеми подробностями.       Ирши снова порычала и подергала. Затем она нашла закатившийся в угол кресла золотник, поднялась на ноги, подтянула носки и пошла приводить себя в порядок.