Моя Божественность?

      «Я с нетерпением ждал, когда ты убьешь Хекат. Судьба всегда была не благосклонна к тем, чьи глаза застило высокомерие. Твоя беспощадная борьба с древней верой согревает мое мёртвое сердце», — бог явно был доволен. Его раздражение моей слабостью исчезло без следа. Но, в следующую секунду, его вернувшаяся злость накатила на мой разум волной.        «Но ты была не одна. ТЫ должна быть их единственной защитой от еретиков. Если они поймут, что могут сами справляться с врагами… Будут ли они по-прежнему верны тебе?» Я не успела ответить. Он перенес меня обратно в деревню. Но, если бы я могла… я бы сказала ему: «Будут. Я не только защита, я глава нашей семьи. Их старшая сестра.» Впрочем, вряд ли он бы меня понял. Я только что убила ЕГО сестру, и он был, за неимением лучшего слова… счастлив?

***

      Пламенный закат, гигантский костёр перед храмом. Мы водим хоровод вокруг. Праздник будет продолжаться всю ночь. Победа над вторым епископом, особенно после нескольких смертей от ее лап, по-настоящему воодушевляла. Вылазку Кары в Земноводье я решила скрыть. Мария, как пьяная от всеобщего веселья, обнимает меня, шепчет на ухо:       — Мастер, почему вы не развлекаетесь? Взгляните на Раиса. Он уже полчаса вас взглядом ест, все надеется, что вы его заметите, — Мария хихикнула. — Вся ночь впереди…       — Одна ночь на равных — слишком мало, — проговорила я, понимая, что я не в себе, как и Маша. Назавтра, ни одна из нас не поднимет эту тему вновь.       — Куда же вы? — удивленный вопрос позади, но я уже скрылась за деревьями. Я надеялась, что Ралик поймёт мой неожиданный приход. Первый и последний раз мы виделись несколько недель назад. Он не знал, кем я являюсь. Мы были равны. Сейчас, если я просто появлюсь в их деревне, мне точно не будут рады. Неверящие.       Я постучалась в его дом, одновременно судорожно попыталась подобрать слова, которые бы объяснили и мой ночной визит, и одежду, которую корона подстроила словно под боевую обстановку, и, собственно, алую корону на моей голове. Но, когда он открыл дверь… Слова исчезли. Я лишь виновато развела руками. Читая его мысли, я чувствовала удивление и смущение, еще не оформившиеся в слова. Отдельные обрывки фраз — не в счёт.       — Извини, — всё-таки, смогла произнести я. — Я понимаю, поздно, и все такое… Но я уже ушла с праздника, и моё отсутствие наверняка заметили. Я… Не хочу пока общаться с ними. Но и одна быть не могу. Ты — единственный, кого я хоть чуть-чуть знаю за пределами нашей общины… Ралик, подняв ладонь, мягко остановил этот бессвязный поток слов. Спустя несколько секунд молчания и обоюдного разглядывания, он вышел из дома, закрыв за собой дверь.       — Пойдём. Я знаю неподалёку неплохое место для того, чтобы поговорить. Я молча кивнула и последовала за ним к холмам. Неплохое место оказалось местом выхода ручья из-под земли. Окружённый зеленью и камнями, он тихо журчал. Садясь рядом с Раликом на поваленное ветром дерево, я уже знала, что расскажу ему все. Мне очень давно хотелось выговориться. Сняв корону, чтобы не путать свои мысли с её желаниями, я превратила её в секиру, прислонила к дереву. С чего бы начать?

***

      Как говорится, этим вечером ничего не предвещало беды. Я и мой друг сидели у реки, неподалёку от нашего дома. Услышав треск ветвей у входа в деревню, мы насторожились, разомкнули объятия. Я поднялась и внимательно посмотрела в заросли, отделяющие нас от дороги. Но все равно, ни один из нас не успел среагировать на нападение. Вышедший из кустов мужчина без предупреждения ударил Егора под дых. Он с трудом увернулся от второго удара, упав на колени. Я испуганно вскрикнула, почувствовав у своей шеи нож. Над моим ухом раздался насмешливый голос:       — Не думаю, что вам стоит тратить силы на сопротивление, детки. Или вы хотите умереть прямо здесь и сейчас?       — Нет, — с трудом произнёс Егор. — Никто не хочет умирать.       — Вот и хорошо. Вставай, и подставляй руки.       Второй мужчина со сноровкой связал моему другу руки за спиной. Я же, ничем не могла ему помочь, кроме как… Я незаметно отвела руку назад. Мне повезло. На поясе моего пленителя был ещё один кинжал. Все внимание мужчин было приковано к Егору. Я схватила правой рукой запястье держащего меня, левой в тот же момент судорожно пытаясь вытащить его кинжал. Он дернулся, нож на секунду отдалился от моего горла. Я неловко ткнула его кинжалом, упала на бок. На шее осталась длинная царапина, к счастью, неглубокая. Перехватив оружие в правую руку, я поднялась и повернулась ко второму противнику. Но то, что я увидела, заставило меня оцепенеть. Культист мерзко ухмылялся, стоя над телом моего друга, а по одежде Егора текла кровь. Капая на траву и камни, постепенно она собиралась в ручейки, стекающие в реку. Я выронила кинжал и закрыла лицо руками. Кто-то ударил меня, сваливая на землю. Я не сопротивлялась. Перед глазами стояла улыбка человека, который только что убил другого. Безоружного. Связанного. Для того чтобы напугать меня.       И потом, стоя в небольшой группе пленников рядом с моей сестрой, я молча смотрела, как эти убийцы сжигают наши дома. На главной улице лежало тело моего отца. Рядом с ним лежала мертвой моя мама. Он погиб защищая её, а она не смогла его оставить. Я смотрела и запоминала. Первый шок уже прошёл, но происходящее все равно казалось ненастоящим. Они всё-таки пришли за нами. Белые волосы — проклятие. По какой-то причине, епископы ненавидят белокурых. В нашей деревне таких было двое — мама и я. Сестра была в папу, темноволосая. Это наша вина, поняла я. На мои глаза навернулись слёзы. Лири взяла меня за руку. Посмотрев на неё, я увидела на её лице такую же боль и ненависть, как чувствовала я. Уходя от бывшей деревни в цепочке пленных, мы не оглядывались. Наша смерть — вопрос времени. Скоро мы присоединимся к нашим родителям.       Постепенно, от нашего каравана отделялись небольшие группки культистов. Каждая забирала с собой нескольких пленников. Нас оставалось только трое. На ночевке к «нашим» культистам присоединилось ещё с десяток, со своей добычей в виде людей. Нашу с Лири попытку сбежать культисты пресекли до обидного просто — на ночь одного из пленников приковали к каменному монолиту, или, если точнее, к железному кольцу в его основании. А, так как мы все ещё были связаны с остальными, убегать надо было бы сразу всем. Невозможно.

***

Утро началось с жертвоприношения. Как мне удалось подслушать, это было платой за быстрый проход в сердце леса. Не могу сказать, что я желала смерти на алтаре, но все что угодно было бы лучше, чем наблюдать за казнью моей сёстры.       — О епископы древней веры, примите же эту убогую душу! — Полуприкрыв глаза произнёс один из них. — И откройте вашим преданным слугам проход в ваши земли!       Его слова сливались для меня в неясный гул. Я смотрела лишь в глаза Лири. Её ответный взгляд был полон страха и горечи. Она чувствовала себя виноватой? Мне хотелось кричать, хотелось убить их всех. Но, видя кровь, медленно стекающую с алтаря, я могла лишь не плакать. Не показать слабости. Спрятать все эмоции и чувства глубоко в себе. Равнодушным взглядом проводив сброшенное с жертвенника мертвое тело, я закрыла глаза. Как же я… Устала… Почти сойдя с ума, запершись в самой себе, я ждала смерти. Освобождения от тягостных воспоминаний и чувств. Перерождения, начала с чистого листа.