Моя Божественность?

Тем удивительней было пробуждение. Сейчас меня убил мой бог, что прежде возвращал меня к жизни, а значит было некому воскрешать. Но… Тем не менее я жива.       Я лежала на хорошо знакомой мне скале у дома Крысау. Это же почти в десяти километрах от храма. Как я попала сюда? Неподалёку, на крае скалы, сидел сам Крысау. Он полуобернулся ко мне, кивнул, видимо выражая этим радость от нашей встречи, и снова уставился на горизонт. Я поднялась, мимоходом отметив неплохое самочувствие, и подошла к краю. Вид… Впечатлял.       — Что здесь произошло пока меня не было? — Я не могла подобрать слов для объяснения неправильности пейзажа, ибо неправильно было все. — Где леса, море, в конце концов?       — Наш бог вернулся — меланхолично ответил Крысау. — Он хотел создать мир заново. Но не смог. И то что ты видишь, это результат его попытки сделать хорошее лучше. А это ни к чему хорошему не приводит. — Старик хмыкнул, предлагая мне оценить каламбур. Деревья в лесах стали пеплом и углем, тронешь — развалятся на пылинки. Море стало единой серой равниной, не за что зацепиться взглядом. Серый мёртвый мир.       — И… Давно это произошло? Почему я жива? — Я села рядом со старым пророком, бывшим избранником того кто ждёт. — Кто-то из моих выжил? — Я попыталась спросить небрежно, но голос подвел, дрогнул.       — Начну со второго вопроса, — предупредил Крысау, — Нет, никто не выжил. Только твоя деревня, вон там, видишь, более-менее цела, по сравнению с остальным. Их тела лежат там. Тот-кто-ждёт застал их за молитвой в твоём храме тебе же. Ты спрашивала, почему ты жива? Вера человеческая творит настоящие чудеса, — старик улыбнулся. — Я такого ещё не видел. Она даже обрела материальную форму, форму короны, что сейчас на твоей голове. Я осторожно, одной рукой ощупала макушку. Я настолько привыкла к алой короне, что скорее бы заметила ее отсутствие. Но сейчас, на моей голове возлежала другая корона. Будто сделанная из синего стекла, с пятью острыми зубцами и одним закрытым глазом. Я взяла её в руки, пытаясь перевоплотить её в секиру, с некоторых пор моё любимое оружие. Ничего не вышло. Или я просто слишком привыкла к другому виду энергии?       — Вернулся он часа три назад. Попытался добиться от твоей паствы признания его их богом, внешне у него получилось, но ненадолго. Тело твоё в храме у алтаря алой короны лежало, и твоя Мария попросила тебя забрать, на всякий случай. Она думала, сейчас полежишь и воскреснешь, — с грустью сказал старик.       — А Ралик? — С затаенной надеждой спросила я.       — Вот уж кого не видал. Но особо не надейся, живым его в этом аду вряд ли найдёшь. Во время разговора, я машинально поглаживала корону. Услышав за спиной треск, я резко обернулась, машинально перехватывая секиру двумя руками. Так и не поняла, как работает энергетика этой короны, с тоской подумала я, наблюдая за процессом распада дерева на составные части. Крысау лишь снисходительно наблюдал за моими параноидальными действиями, когда я на всякий случай сходила к несчастному дереву и обошла его вокруг.       — Ладно. Последний вопрос. Ты знаешь, где сейчас Тот-кто-ждёт? — Я вернула корону в исходное состояние, и с тоской всмотрелась в бывший лес. Честно говоря, сейчас я хотела только спать, никак не сражаться с богом, но пока он жив… Никакого отдыха. Сначала месть.       Я торопливо шла по мертвому лесу к нашему бывшему поселку. Внезапное ощущение чужого любопытства заставило меня остановиться, и мысленно прислушаться к короне. Такое чувство, будто она… Проснулась? Сняв её с головы, я убедилась в этом. Корона открыла глаз и начала с интересом разглядывать мир вокруг. Лёгкое поглаживание зубцов заставило её обратить внимание на меня.       Я вытянула руку вперед, и мысленно велела короне стать чем-нибудь, что уместится на моей ладони. Свою ошибку я поняла только через несколько дней, а пока я с восхищением наблюдала за процессом перетекания формы короны в маленькую фигурку дракона, сидящего у меня на руке. Я думала, что это статуэтка, пока она не посмотрела мне в глаза. Спустя несколько секунд игры в гляделки, дракончик решил, что хорошего понемножку, и укусил меня за запястье. Моя привычка к боли сослужила мне хорошую службу. Я даже не вздрогнула и не попыталась его скинуть. Строгий мысленный приказ: «Отпусти. Так делать нельзя», как ни странно, подействовал. Дракоша немедленно отпустил мою руку и виновато коснулся ранки носом. Ранка сразу начала заживать.       Пересадив дракончика на голову, я попросила его вновь стать короной. Он был слегка недоволен, но послушался беспрекословно. Забавно, я с легкостью могла чувствовать его эмоции и простенькие мысли, даже не прилагая к этому никаких усилий. Этот дурацкий эксперимент даже немного поднял мне настроение, до того окончательно испорченное этой, так называемой, прогулкой. К сожалению, как только я вошла в наше поселение, смертная тоска вернулась вдвойне.        Первое, что бросилось мне в глаза, была моя разрушенная статуя, у подножия которой лежала Мария. Её тело было пережжено пополам, лицо, повернутое к статуе, искажено безумной надеждой и страхом. Я подошла к ней, встала на колени, коснулась её глаз, закрывая их. Я подвела вас, подумала я. Как обычно, я становлюсь источником больших проблем. Сперва из-за меня была уничтожена моя деревня и убита моя семья. Теперь мой культ. Воскресить, неуверенно предложил голос в голове. Я отстраненно подумала, что стоило бы дать короне имя, раз уж она пытается взять на себя роль моего внутреннего голоса. А потом до меня резко дошёл смысл предложенного ей.       — Я не умею воскрешать, — произнесла я вслух, пытаясь понять, что же она от меня хочет.       Перед глазами замелькали мутные картинки. Не отгоняя их, я сосредоточилась на мыслях о воскрешении. Одна из картинок стала чётче, затмевая собой остальные, на которых, я уверена, тоже изображались ритуалы. Девушка, с короной на голове, стояла в центре пентаграммы, окруженная мертвыми телами. Взмахнув кинжалом, она вспорола себе вены на левой руке. Откинув клинок в сторону, торопливо зашептала заклинание, одновременно простирая раненую руку над центром пентаграммы. Кровь, стекающая с руки, не долетая до пола, растекалась в стороны, кровавым дождём окропляя мертвецов. Первый вброс энергии был направлен на исцеление тел от смертельных ран. Вторая рана, второе заклятие, второй вброс энергии. Восстановление жизни. Тело уже живо, но у него нет души. Третья часть ритуала, призыв душ, что желают вернуться в свои тела. Обещания мести, воссоединения с любимыми, счастья. Мы, ложные боги, умеем убеждать.       Я ощутила горечь. Нам не хватит сил, чтобы воскресить всех. Я не бог… пока что. И единственное, что я сейчас могла сделать, это перенести все тела в храм, к большой пентаграмме. Я уходила из разрушенной деревни с намерением найти Того-кто-ждёт, и воспользоваться его силой. Мною овладело маниакальное и самоубийственное желание принести в жертву бога.

***

      — Ну и как мне тебя называть? Может Аир? Не возмущайся, звучит вполне красиво, — может я сошла с ума после этой смерти? Но корона — теперь уже Аир — действительно не просто разделяла мои эмоции, но и имела свои соображения, в частности, по поводу красоты. Поведением и наивными эмоциями, он напоминал мне щенка-подростка. Может, ещё вырастет.

***

      Того-Кто-Ждёт я нашла на берегу бывшего моря. Он стоял спиной ко мне, скрестив руки на груди. Два последних его последователя, что были заперты с ним в небытии, стояли чуть позади него. Они резко повернулись ко мне, очевидно, услышав мои шаги, и поудобнее перехватили свое оружие. Я ускорила шаг, и улыбнулась им своей обычной улыбкой, которую я уже успела забыть. Разум мой больше не мутнел из-за ненависти и жажды крови. Но их смерть была ценой жизни моего мира, моих людей, меня, в конце концов.       Это не помешает мне получить удовольствие от смерти того, кто был моим богом. Убийство Баала и Айма отняло у меня всего лишь несколько секунд. Нариндер не обернулся ни на короткий вскрик Айма, в чьё сердце вонзился клинок, ни на хрипы Баала, чья грудная клетка сгорела почти целиком, обнажив сердце. Я равнодушно переступила их тела, подходя почти вплотную к богу.       — «Опять ты. Как же ты надоела мне, белокурая», — плохо скрываемая злость звучала в его голосе. — «Я так разочарован твоим предательством, Агнец. Никто еще не был так глуп, чтобы отвергнуть мое учение и провозгласить себя ложным божеством», — на этих словах Нариндер повернулся ко мне лицом и подошел ближе, вынуждая меня смотреть на него снизу вверх.       — Значит, я буду первой, — сказала я. Нариндер с презрением посмотрел на меня. Я открыто улыбнулась в ответ.       — «Неужели ты надеешься победить в противостоянии с самой смертью?» — Грозно прорычал отвергнутый бог, чьи замыслы не увенчались успехом. Он в отчаянии, внезапно поняла я. А это значит, у нас с Аиром есть все шансы на победу.        — «Ты создала культ во имя своё, предала меня, и не приняла последнее, что могло искупить твои грехи. Смерть из моих рук.»       — Хватит словоблудия. Подобные проповеди я сама читала каждый день, — я коснулась Аира, успокаивая его. Он боялся не справиться с алой короной, в которой была сила всех пятерых епископов. — И мне все равно, грешна я по твоим законам или нет. Заповеди здесь пишу я. И свои правила я не нарушаю, — возникало чувство, что я оправдываюсь. Это раздражало.       Я, наверное, выглядела смешно рядом с Тем-кто-ждёт, маленькая растрепанная девушка, силы чьей короны не хватало даже на то, чтоб создать себе более-менее целую и чистую одежду. Не могу сказать, что меня это волновало. Они верили в меня. Пора и мне самой поверить в себя. Без того дурмана алой короны, что ранее пьянил мой разум.       — «Ты будешь страдать, даже после того, как я убью тебя. Ты не скроешься от меня даже после смерти», — бог явно был в ярости. Я хмыкнула:       — Значит, смерть это не конец? Я рада. Иначе бы вышло так, что лгала своим последователям. В первый раз в жизни, я сражалась сама, полностью осознавая каждое своё действие. Аир не пытался перехватить контроль, лишь подпитывал меня энергией для заклинаний. Тот-кто-ждёт оказался опасным врагом, самым суровым из всех встреченных мной. Но непобедимых нет. Упав предо мной на колени, он зло прорычал:       — «Думаешь, я потерпел поражение? Думаешь, тебе удалось за считанные минуты победить такого, как я? Думаешь, ты стоишь выше БОГА?», — Страшная ухмылка исказила его лицо. Тело бога рассыпалось в прах, окутывая пространство вокруг тьмой. Постепенно, из мрака выступали контуры окружающей действительности. Прямо передо мной находилась огромная голова Нариндера. Три глаза горели алым, пасть скалилась в насмешке.       — «Ты — развращенный ложный идол. Ты сеешь скверну вокруг себя», — его голос впивался в мой разум иглами, я чудом смогла не потерять сознание. Сквозь невольно навернувшиеся на глаза слезы, я видела, как Тот-кто-ждет вырывает свои глаза, отправляя их в атаку на меня. Ничего не могу поделать… Слишком много боли. За его спиной я увидела кресты, множество крестов. На каждом из них висело тело моего последователя. Моего младшего брата или сёстры. Трезвый рассудок и понимание нереальности происходящего — это хорошо. Но сейчас меня могло спасти лишь безумие, в котором я никогда не чувствовала боли, которое заставляло меня сражаться до смерти. Я нашла в себе силы приказать Аиру взять меня под контроль. К счастью, он считал, что я всегда знаю что делаю. Что я всегда права. Привычное безумие накатило волной, и через секунду я уже была на ногах, готовая атаковать. Во мне не было жажды крови. Лишь желание защитить. ЗАЩИТИТЬ СВОЁ!

***

       — Мое место досталось тебе обманом, мерзкое создание. Ты не заслуживаешь его, — лежащий предо мной в луже крови бог закашлялся. Невзирая на его нынешнее положение, его глаза продолжали гореть ненавистью и яростью.       — Ну, что же ты сделаешь? — с издевкой поинтересовался Нариндер. — поступишь как мстительное божество или как милосердное ничтожество? Он устало закрыл глаза и прошептал:       — Делай свой выбор и помни, что теперь за свои решения отвечаешь только ты.       — Я не отнимаю жизнь, если могу без этого обойтись. И особенно, если могу использовать этого человека иначе. Так что… — я развела руками.       — Слабая, жалкая, глупая тварь, которая… В его глазах внезапно возникло понимание. — Стой! Подожди! Тот-Кто-Ждет попытался было подняться с земли, но упал обратно, тяжело дыша.       — Немного чести в том, чтоб убить тебя, падший бог, — равнодушно сказала я ему. Аир самовольно перекинулся в дракона и перелез ко мне на плечо, обвив для устойчивости мою шею царапучим хвостом. Я ласково почесала его за условным ухом, другой рукой так же ласково касаясь щеки Того-кто-ждёт. Тот дернулся от неожиданности.       Я уже приняла решение. И оно явно не пришлось ему по нраву. Его слова, о выборе между милосердным ничтожеством и мстительным божеством, ничего не тронули в моей душе. Я протянула руку к ослабевшей алой короне, намереваясь забрать её. Тот-кто-ждёт не противился. Казалось, у него не осталось силы воли, чтобы бороться дальше. Он проиграл в тот момент, когда понял, что он не сможет создать ничего нового на обломках нашего старого мира. Аир жадно вцепился в чужую корону, выпивая её силу, мстя ей за наш страх. Я не вмешивалась, была лишь безмолвным проводником энергии. Когда алая корона рассыпалась в пыль у меня в руке, я вновь обратила внимание на Нариндера. Я проникла в его мысли, стирая воспоминания, внушая преданность, ломая волю. Это было… Целесообразно. Так он точно не причинит больше вреда. Я грубо нарушала свою собственную заповедь о свободе воли. Надеюсь, Нариндер станет единственным из нее исключением. Телепортировав бывшего бога в наше разрушенное поселение, я немного помедлила, глядя на постепенно исчезающую иллюзию ада. Внутреннего мира Нариндера. И, закрыв глаза, я шагнула следом, через темный проем портала.

***

      Вернувшись в наше поселение, я заметила в нем первые признаки возвращающейся жизни. У храма стоял Крысау, дружески разговаривая с Нариндером. Около них лежало некое тело, завернутое в ткань. Крысау приветственно кивнул мне, продолжая рассказывать своему собеседнику о причинах, которые привели этот мир к гибели. Я слушала их вполуха, занятая разглядыванием тела. Мне кажется, или это…       — Крысау? — он неохотно обратил на меня внимание, но потом, вспомнив, зачем пришёл, сказал:       — Принимай подарок. Мне тут рассказали, ты собираешься заняться воскрешением этого мира? Думаю, если ты захочешь, ты даже сможешь создать новый. Ведь у тебя есть сердце, в отличие от падшего бога, — пророк мягко улыбнулся. — Это тело Ралика. Тридцать два или тридцать три, невелика разница для нового бога, верно? Я не знала, что и сказать. Каким чудом он отыскал тело того единственного, кто предал принципы своей общины, для того чтобы спасти меня? Моего… друга.       — Я понимаю, спасибо — это слишком мало, — тихо сказала я. — Но, тем не менее, я благодарна тебе. Уже унося тело вглубь храма, я услышала Нариндера, обращающегося ко мне:       — Мастер? — я неохотно обернулась. — Я понятия не имею, что вы сделали для победы над… Ним, но вы сейчас выглядите хуже чем после битвы с Шамуром. Вы уверены, что стоит проводить ритуал сейчас? — Парень смущённо теребил широкие края новых оккультных одеяний. По его мнению, сейчас он пытался указывать, что стоит и не стоит делать богу. Мне стало грустно. Час назад, будучи моим врагом, он ненавидел меня всем тем, что заменяет ему сердце. А сейчас, он, видите ли, за меня беспокоится. Меня посетило чувство, что я поступила… Неправильно.       — Поверь мне, Нариндер, я знаю что делаю, и сколько сил мне на это потребуется, — я постаралась выкинуть эти мысли из головы. Аир, невольно разделяя мои муки совести, сочувственно коснулся моего сознания. Ещё раз кивнув стоящим у входа, я потащила тело Ралика дальше.       Судя по их диалогу, Нариндер знал историю и епископов, и падения Того-кто-ждёт, и гибели мира, но не воспринимал это как нечто личное. Крысау сейчас оказывал мне большую услугу, помогая ему формировать новое мировоззрение, в котором Тот-Кто-Ждёт был врагом, чуть не убившем мессию. В глазах бывшего бога плясали смешливые искры, в них был отблеск былой кровожадности, и я была уверена, он все еще сторонник жертвоприношений. Но ему уже можно было верить, как и любому из моего братства. И вечно помнить, что это все ложь. И сам он никогда бы не примкнул ко мне.       Проведение ритуала отняло не так много сил, как я думала. Аир, принявший в себя всю силу бога, являлся частью меня. И, значит, я обладала всем тем могуществом, которое ранее было у епископов и Нариндера. Пентаграмма, мертвецы на полу. Порезы на руках, выбросы энергии. Призыв духов, чьи тела лежат вокруг, ещё не живые, но уже не мёртвые. Приглашение, убеждение, обещания. Никто не отказался пожить ещё немного. Я стояла среди оживающих людей, опустив окровавленные руки. Аир, вновь в теле дракончика, ласково боднул меня в щеку. Это заставило меня немного прийти в себя. Мои ошеломленные последователи поднимались с пола, обнимали друг друга и меня, кто-то тихо плакал, уткнувшись мне в плечо. Кара? Я ласково обнимала прижимающуюся ко мне девочку, говорила им какие-то радостные глупости. Отойдя от толпы, я аккуратно отцепила от себя Кару, и лишь тогда увидела Ралика. Постепенно, неверие в реальность происходящего исчезло из его взгляда. Я молча подошла к нему и коснулась его плеча. Посмотрела ему в глаза, и тут же оказалась стиснута в крепких объятиях. Я облегченно выдохнула, и тут же пожалела об этом. Воздуха не хватало.       — Ты настолько недоволен своим воскрешением? — сдавленно поинтересовалась я у Ралика.       — Дурочка, — шепнул он мне на ухо. В его голосе явно слышалось облегчение, подобное моему. Отстранившись, я виновато взглянула на него, и взошла на помост для проповедей. Братья и сёстры притихли, ожидая моей речи. Я обвела их взглядом, не находя слов. Я была рада. Счастлива вновь видеть их всех живыми. Ну, что ж, об этом и скажу, весело подумала я, опираясь руками на постамент. А, ещё мне нужно воссоздать наш мир. Вернуть в него жизнь.

***

      Представь, что ты — это мир. Огромный, отзывчивый, изменчивый. И у тебя, как и у всякого мира, есть сердце. И это сердце можно подарить любому. От тебя не убудет, ты — целый мир. Я представила, как я отдаю своё сердце нашему умершему миру. Делюсь с ним силой. И, почувствовала такой жар в груди, будто там выросло новое сердце, раза в три больше, и живее. Вот поэтому, он не смог, поняла я, глядя на СВОЙ, медленно оживающий, мир как со стороны. Без сердца невозможно любить свой мир.