Сумеречная долина

      Тело чужеземки на вид было истощённым, но, взяв его на руки, Нетейаму пришлось немного напрячься, чтобы дойти до поселения. Пальцы мгновенно почувствовали сухость её кожи, а глаза приметили множество зарубцевавшихся шрамов. Некоторые из них были совсем свежи.       В клане уже обо всём было известно. Кири, завидев брата, активно замахала руками, призывая нести девушку под небольшой навес.       — Клади её сюда, — жёстко сказала Нейтири, кивнув головой на циновку. Нетейам сразу же считал недовольство матери. — Джейку это не понравится.       Нетейам также не испытывал никакого восторга: его лицо мрачнело с каждой секундой, а взгляд сразу же впивался в незнакомку, стоило ей только пошевелить пальцами или головой. Чужой на территории — потенциальная опасность, но пока что эта опасность лишь мычала что-то нечленораздельное и, кажется, находилась где-то между небом и землёй.       — Надо же, какая она дивная!.. — лепетала Кири, рассматривая её светлую кожу с бледно-голубыми полосами и щупая волосы, цветом напоминавшие песок на пляжах Меткайина. — Бедняжка совсем обезвожена, даже губы потрескались. Тейам, подай воды. Голову тоже подержи, пожалуйста, — и, увидев, как перекосилось лицо брата, добавила: — Это всего лишь девушка, не бойся.       — Разве похоже, что мне страшно? Я просто не переношу чужаков в своём доме, — холодно отозвался Нетейам, и мать одобряюще сжала его плечо. — Посмотри на неё, Кири. Много ты знаешь таких на’ви? Из какого она клана? Как здесь оказалась? Судя по всему, её путь был долгим, а у пути всегда есть конечная цель. Куда она летела, от чего? Или от кого? И чем это всё может обернуться для нас? Вот что меня действительно волнует, а не то, что у неё потрескались губы.       Кири выглядела так, будто бы ей только что нанесли личное оскорбление. Вся она как-то поникла, чуть опустила голову и грустно-грустно, словно бы самой себе, прошептала:       — Ей просто нужна наша помощь. Бабушка никогда не оставила бы её…       Нетейам потёр переносицу, крепко зажмурив глаза. Подошёл к сестре и встал на колени. Так стояла и сама Кири, склонившись над незнакомкой. Он слегка ущипнул её за мягкость подбородка, как делал всегда, если она была чем-то расстроена. Ущипнул во второй раз, и в третий, пока её лицо не озарила мягкая улыбка, какой улыбаются дети, когда уже не чувствуют обиды, но всё ещё немножко злы на отругавшего их родителя.       — Так гораздо лучше, — победно вскинул голову Нетейам. — Мы поможем ей, но когда она придёт в себя, я буду рядом, чтобы задать вопросы.       Кири согласно кивнула. Энтузиазм, с каким она принялась выхаживать эту залётную птичку, Нетейама не заразил совершенно. Он лишь несколько раз менял воду и придерживал голову, когда это было нужно.       Кири обмывала её тело от пыли и грязи, бесчётное количество раз накладывала на раны компрессы с целебными отварами, проверяла температуру, поила по чуть-чуть и всегда прислушивалась к частоте биения её сердца.       — Прости, если делаю что-то не так. Я многого не знаю и ещё только учусь, так что ты тоже помогай мне, — приговаривала Кири, расчёсывая пальцами её спутанные волосы. Нетейам на это лишь удивлённо округлил глаза, но от комментариев воздержался. Нейтири же тихонько выругалась, покачивая головой.       Ближе к ночи Нетейама сморил сон, а Кири всё так же неустанно следила за своей подопечной. Ей очень не нравились её зажившие шрамы. Самые странные и широкие из них начинались на плечах и уходили куда-то за спину. Чуть потоньше были на животе и бёдрах. Из свежих только два — чуть ниже основания шеи и на груди. Кривые, будто от…       — Ло’ак. Ло’ак, стой!       Нетейам резко проснулся, как только его ухо уловило обеспокоенный голос матери где-то неподалёку. Кири всё ещё сидела, но уже не выглядела такой бодрой.       — Следи за ней, — бросил Нетейам, выходя из-под навеса. Разочарованно выдохнул.       Не очнулась.

***

      Ло’ака и Нейтири он застал почти сразу же, возле широкой и щербатой тропы, ведущей к озеру. Брат заметил его и раздражённо цокнул языком, отстранился от рук матери и зашагал прочь.       — Ло’ак! — с досадой крикнула вслед Нейтири, но тот никак не среагировал. На её глазах выступили слёзы. — Почему он вернулся один? Без Джейка и Тук…       — Я поговорю с ним, мама, — Нетейам ласково погладил её по плечу. Просто физически не переносил, когда кто-то из трёх его любимых женщин плакал.       Он рассуждал так: если плачет — значит расстроена. Если расстроена — значит был повод. Если был повод — значит он виноват, что не устранил его вовремя. Злиться на себя и успокаивать — вот и всё решение.       Ло’ак нашёлся у озера. Сидел с опущенными плечами и горбил спину, зачарованно наблюдая, как сновали туда-сюда причудливые рыбки. Он всегда приходил к берегу, когда что-то тревожило его сердце. Приходил и после стычек с отцом. Бывало, Нетейам подкрадывался к нему сзади и крепко стискивал в объятиях, а тот шипел, выворачивался, словно дикий.       Так он сделал и в этот раз, но Ло’ак сопротивлялся серьёзно и со всей силы, и борьба эта кончилась тем, что Нетейам полетел в воду.       — Ну и что это было? — Нетейам сел рядом, скрутил волосы жгутом и хорошенько отжал. — Сидишь чернее тучи, хотя вернулся от любимой и теперь должен парить над землёй от счастья.       — Уходи. Я не хочу ни с кем говорить, — процедил Ло’ак и повернул голову к брату. — С тобой — тем более.       Нетейам обеспокоенно окинул его взглядом снизу-вверх и легонько ткнул локтем в бок.       — Эй, брат, помнишь, о чём я всегда говорю тебе? Ты можешь прийти ко мне и рассказать обо всём, что тревожит.       — Уйди.       — И не подумаю.       И Нетейам действительно не подумал, пересев к Ло’аку лицом к лицу. Тот набросился на него тут же и повалил на землю, стоило ему только приблизиться и посмотреть своим взволнованно-преданным взглядом, от которого Ло’аку стало натурально тошно. Он встряхнул его раз, затем второй, озлобленно выплёвывая на него всё своё отчаяние:       — Рассказать? Рассказать тебе всё, что меня тревожит? Меня тревожит так много, что в тебе не уместится и половина от всех моих тревог. Конечно, тебе ни к чему такое вместилище, ведь у золотого мальчика Оматикайя и любимого сына вождя не может быть никаких проблем, кроме тех, что создаёт его тупоголовый брат!       — Да что на тебя такое нашло? — не выдержал и Нетейам, грубо пихнув брата в грудь.       — Ты никогда не поймёшь. Я всю жизнь только и делаю, что борюсь с тобой за внимание и одобрение отца в надежде иметь хоть маленький кусочек того, что есть между вами.       — И в чём же моя вина, Ло’ак? Ты соперничаешь со мной за то, что и так всегда было твоим, — говорил Нетейам, отряхиваясь. — Отец одинаково любит нас обоих, но в отличие от тебя, я стараюсь думать не только о себе и своих эгоистичных желаниях. Я думаю о том, что не должен усложнять его жизнь, ведь она и без меня полна трудностей. Тебе же никогда нет дела до этого, так ведь? Ты всегда идёшь туда, куда хочешь. Делаешь то, что хочешь. Тебе плевать, опасно это или нет. Ты не заботишься о других, и в этом твоя самая большая проблема.       — Я с самого детства чувствую неравенство между нами — это и есть моя проблема. Быть может, если бы ты не опекал меня и…       — Если бы я не опекал тебя, ты бы уже давно был мёртв.       — Но я был бы горд собой. Хоть что-то я сделал бы без твоего надзора. Вот он уже где! — и Лоак приставил ладонь ребром к горлу.       Нетейам тяжело выдохнул. Он ненавидел скандалы и разборки даже просто внутри клана, а уж в своей семье — тем более, ведь кровь ничего не делит и ни за что не борется.       — Я тебе не враг, не соперник, не надзиратель. Я твой брат. Прокрути это у себя в голове сто раз, прежде чем уснуть. Спокойной ночи, — Нетейаму не хотелось продолжать ссору и он решил, что Ло’ак точно не смог бы завершить её, не наговорив ещё больших глупостей, поэтому ушёл первым.       Грудь теснила обида. Огорчили не столько слова, сколько то, что Ло'ак носил их в себе всё это время и никогда ничем делился, делая вид, что всё хорошо. Да, Нетейам всегда был рядом и лез за ним даже в самое пекло, точно зная, что им за это хорошенько влетит. Он дрался за него, хватал пули, а потом отвечал за всё перед отцом, но он ведь Салли — у них так было заведено.       — Забирай Кири и идите отдыхать. Я присмотрю за этой, — сказал Нетейам, увидев Нейтири у навеса. Кири уже дремала, привалившись к плетёной корзине.       — А Ло’ак?       — Он просто не в духе, пусть поспит. Поговорю с ним завтра.

***

      Отправив всех на охоту за сказочными сновидениями, Нетейам отправился караулить свалившуюся с небес проблему. Он ещё раз проделал всё то же, что и Кири: поменял компрессы, напоил водой. Благодаря заботливым ручкам сестры удалось победить лихорадку. На’ви постепенно начинала подавать признаки жизни, но в целом всё ещё выглядела… не очень.       Он осторожно просунул ладонь между её плечом и циновкой, чтобы слегка приподнять его и посмотреть на рубцы, но тут на’ви открыла глаза. Она старательно проморгалась, медленно поворачивая голову из стороны в сторону и изучая всё, что видела. Давалось ей это с большим трудом.       Добравшись, наконец, до Нетейама, она внимательно посмотрела на него. Её воспалённые бледно-зелёные глаза странно блеснули.       — Как себя чувствуешь? — незнакомка молчала. — Моргни дважды, если понимаешь меня, — моргнула. Правда, с небольшим интервалом. — Отлично. Ты что-нибудь помнишь? Мне нужно знать кто ты и почему оказалась на чужой территории.       Но ответов не последовало. Нетейам заметил, что скрученные валиком ткани под её шеей смялись, отчего голова лежала неправильно. И только он подался вперёд, чтобы всё поправить, как на’ви тут же зашипела и ударила его по руке. Сил в этом было ничтожно мало, как и в ней самой. Всё равно что ребёнок, замахнувшийся своим крошечным кулачком.       — Вижу, тебе уже лучше, но больше так не делай, — жёстко говорил Нетейам, поднимая её за руки и усаживая перед собой. На’ви слабо сопротивлялась, будто бы ей оказывали не помощь, а хотели причинить боль. — Твой икран очень похож на тебя, знаешь? Такой же вредный. Всё в порядке, — поспешил ответить Нетейам, когда на её лице буквально застыл немой вопрос, — он отлично вписался в компанию наших банши. Назови своё имя.       Но она вновь не проронила ни слова, испуганно хлопала глазами и крупно вздрагивала каждый раз, когда нож Нетейама угрожающе поблёскивал в его ладони.       — И-мя — повторил по слогам с нажимом. — Ты куда-то летела, так? Но что-то случилось и ты упала на нашу территорию. Возможно, твой икран почувствовал, что тебе нехорошо и приземлился сам. Или у тебя была цель попасть именно сюда, а это уже серьёзно. Ещё раз повторяю свои вопросы: как тебя зовут, кто ты, откуда и куда летела?       И опять никакого ответа. Чаша терпения постепенно заполнялась до критической отметки.       — Пока я разговариваю с тобой дружелюбно, но чем дольше ты молчишь, тем сильнее я злюсь.       Эта игра в молчанку здорово выкручивала нервы. Нетейам придвинулся к ней ближе, и она мгновенно закрылась руками, словно ожидала удар.       — Не нужно, — слабо вымолвила на’ви, не отнимая рук от лица.       — Что? Что не нужно?       — Бить.       Опытным глазом Нетейам подметил, что у неё были очень быстрые и точные реакции, когда дело касалось самозащиты. Её настораживало любое телодвижение, а нож вообще вызывал самый настоящий ужас. Нетейаму подумалось, что, возможно, там, откуда она родом, у неё была прескверная жизнь.       — Тебя кто-то обижал раньше? — Нетеайм удивился тому, как серьёзно прозвучал его вопрос, а на’ви зажмурилась и прижала уши. — А эти… шрамы. Откуда они? На тебе живого места нет.       Разговора не получалось, но раздражение помалу спадало. То ли от лютой усталости, то ли просто Нетейам начал свыкаться с тем, что она всё время держала рот на замке. Огонь постепенно угасал, и тени за их телами становились всё бледнее и бледнее, пока не исчезли вовсе.       Они всё так же сидели друг перед другом в полном безмолвии. Незнакомка согнула колени и подтянула к себе, укладывая на них голову и обнимая себя руками. Нетейам вытянул ноги по обеим сторонам от неё и прислонился спиной к чему-то прохладному.       Так внимательно и изучающе он смотрел на на’ви впервые. Причудливо разбросанные точки на её лице светились совсем слабо, будто бы вот-вот собиралась потухнуть. В полумраке большие глаза казались бесцветными, хотя Нетейам точно запомнил, что у зрачков они слегка отдавали холодной зеленцой.       В голове вдруг стало так пусто, будто бы разом все мозги вышибли. Не осталось ни одного вопроса и ни одного придуманного ответа. Не осталось и тревоги. Какое-то необъяснимое спокойствие овладело им. Сердце затихало, приносило извинения за причинённые неудобства. «Напрасные подозрения. Никакой опасности нет». Сладкий сон тянул за собой.       — Я Риннэи, — тихо отозвалась на’ви, — Рин, — ещё слабее повторила она, когда поняла, что Нетейам её уже не услышит. Он тихонько посапывал, приоткрыв рот. На’ви бесшумно улеглась на своё место.

***

      Нетейам не мог припомнить, когда с ним в последний раз случался такой здоровый и лёгкий сон. Проснувшись, он не чувствовал себя разбито, словно бы его тело не принимало горизонтального положения несколько суток подряд. Он ничего не надумывал, не беспокоился, не сражался с опасениями о несоответствии высоким стандартам. И даже не вспомнил про свою мантру, без которой не мог обходиться. Нетейам просто взял и… уснул. Вот так просто, как в самой ранней юности, когда ещё не ощущалась в полной мере тяжесть гордого клейма — «первенец Оло’эйктана».       От рефлексии отвлекло шуршание совсем рядом. Резко вспомнились события вчерашнего дня, и Нетейам подорвался, словно ужаленный. Кири уже вовсю обхаживала незнакомку, а та только недоверчиво поглядывала на неё исподлобья. Заметив на себе озадаченный взгляд Нетейама, она тут же опустила голову.       — Доброе утро, — тепло улыбаясь, поздоровалась с братом Кири.       — Доброе. Давно ты здесь?       — Не очень. Пришла проведать нашу гостью, а она уже не спала.       — Почему не разбудила?       Кири отмахнулась.       — Тебе нужно вспомнить, что кроме всех остальных твоей заботы ждёт тот, кто не менее важен. Есть догадки? — Нетейам напрягся, припоминая, кого же могла обойти стороной его забота. — Это ты сам. Когда в последний раз выделял хотя бы день, чтобы просто полетать или полежать, ничего не делая?       — Это для меня непозволительная роскошь, ведь я несу ответственность за каждого из вас. Я не ущемляю себя ни в чём, всё в порядке.       — Ты ещё не Оло’эйктан, чтобы говорить такое, хотя даже он иногда берёт отдых от всего. Сегодня ты не будешь заниматься ничем.       — Что? — рассмеялся Нетейам. — И кто же это решил?       — Я, конечно! — состроила серьёзную мордочку Кири. — Вот прилетит отец, а я ему расскажу, что ты меня ни в чём не слушал.       — А ну-ка иди сюда, — Нетейам утащил сестру в объятия и несколько раз поцеловал в макушку.       — Серьёзно, Тейам. Погуляй, искупайся. И эту молчунью с собой прихвати, — последнее Кири сказала чуть тише, и её губы немного задрожали, как бывает по обыкновению, если пытаешься сдержать улыбку или смех. Нетейам заметил это и его лицо мгновенно окаменело.       — Она находится не в том положении, чтобы свободно прогуливаться на нашей территории. Мы всё ещё ничего о ней не знаем.       — Ну до чего ты иногда занудливый! Ей нужно немного пройтись, вот и проконтролируй. Давай-давай, возражений не принимаю!       Это был тот самый случай, когда проще женщину послушаться, чем продолжать бесполезное сопротивление.

***

      Нетейам взял самую короткую дорогу, чтобы сильно не перегружать и без того не до конца оправившуюся на’ви. К тому же, эта тропа не была популярна среди остальных в клане, что существенно уменьшало шансы на пересечение с кем-либо. Не хотелось, чтобы чужая лишний раз мозолила кому-то глаза.       Шли ну очень медленно. И молча. К этому Нетейам начинал понемногу привыкать.       «Отцу не понравится, что за всё это время я про неё так ничего и не узнал. Но не вытягивать же из неё силой каждое слово!»       Нави голову не поднимала и заинтересовывалась только тем, что находилось на её стороне, будто бы не хотела лишний раз поворачиваться к Нетейаму даже на сантиметр. Сам же Нетейам таким раскладом был более чем доволен, но всё же заметил, что рядом с ним ей шагалось неловко, поэтому принял решение держаться на два шага позади.       Тогда-то он наконец заметил, что Кири одолжила ей парочку своих вещей и заплела волосы как-то иначе. Нетейам не был экспертом по части женской красоты, да и оценивать чьи бы то ни было данные он не привык, но где-то очень глубоко шевельнулась мысль, что на его скромный вкус на’ви была вполне… смотрибельной. Только мышечный каркас ослаблен, что было совсем не характерно для тех, кто всегда находится в движении. Потом его глаза вцепились в рубцы на спине, которые он намеревался осмотреть ранее, и вся лёгкость разом улетучилась. Там не было живого места.       Вдруг нави остановилась и шустро повернулась к нему лицом, точно ей делалось больно оттого, что под чужим взглядом вскрывались старые раны.       — Меня зовут Риннэи.       Нетейам почувствовал себя так, будто бы познал великое откровение или прикоснулся к чьей-то бережно хранимой тайне. Его красивые черты лица вытянулись, и теперь оно выражало крайнее удивление. Казалось, его поразило даже то, что у неё вообще было имя.       — Риннэи, — вновь повторила она, подойдя ближе, но всё же выдерживая безопасную дистанцию.       — Я думал, что ты больше не заговоришь, — отмер наконец Нетейам. Риннэи неуютно повела плечами.       — Мне тяжело говорить с теми, кому я не доверяю, — сказала она и добавила глухо: — А не доверяю я всем.       — Думаю, на это есть причины, — Риннэи согласно кивнула.       Нетейам предложил сесть на той части берега, которая не была скрыта высокой растительностью. Риннэи покачала головой.       — Мне нельзя долго находиться на открытом солнце.       — Почему? — непонимающе спросил Нетейам.       — Оно вредит мне. Там, откуда я родом, всегда темно.       — Выходит, твоя кожа просто не приспособлена к свету?       — Можно и так сказать.       — Но разве на Пандоре существует место, до которого не доходит солнечный свет? — поинтересовался Нетейам, пока Риннэи присаживалась в тени. Он никогда не слышал рассказов о других землях, а все познания о планете ограничивались лишь его кланом и кланом Меткайина.       — На Пандоре есть места, где солнца так много, что там не существует ничего, кроме песков.       Нетейам устроился рядом и наклонил широкие листья кустарника так, чтобы ни один горячий луч не добрался до ног Риннэи. Эти жесты были красноречивее слов и очень характеризовали. Забота о других была для него чем-то очень естественным и не требующим никаких усилий. В тот момент Нетейам и не подумал о том, что такой маленький поступок мог показаться для Риннэи слишком интимным и смущающим. Просто взял и сделал, как если бы рядом была не она, а мама или Тук, например.       Но Риннэи и вправду выглядела растерянно. Подняла на него глаза лишь на секунду и отвернулась. Нетейам сделал для себя пометку, что чаще всего она избегала прямого зрительного контакта и вообще вела себя так, словно ожидала опасности, но не была к ней готова в полной мере.       — Ты боишься меня? — прямо спросил Нетейам.       — Немного меньше, чем вчера. Но зато твоя сестра показалась мне милой. Как её…       — Кири, — поспешил с ответом Нетейам.       — Ки-и-ри, — задумчиво протянула Риннэи. — Я доставила ей много хлопот.       — Ей в радость помочь кому-то, кто в этом нуждается, так что о ней не беспокойся. Лучше подумай о себе, — и Нетейам словил её вопросительный взгляд. — Скоро прилетит мой отец, и у него будет масса вопросов, на которые тебе точно придётся давать ответы. Он будет спрашивать всё то же: кто ты, откуда, куда летела, что случилось в полёте. Кстати, а что случилось в полёте?       — Помню, что очень хотела пить. Я летела шесть дней почти без остановок и была совсем без сил. Икран просто спас меня, приземлившись к вам.       — Куда ты летела?       — Куда подальше, — тяжело вздохнула Риннэи. — Мне просто нужно было улететь. И всё.       Нетейаму не нравились эти ответы, скрывающие реальные обстоятельства. Он чувствовал, будто его ловко обводят вокруг пальца и с этим ничего нельзя сделать.       — Из какого ты клана? — чуть жёстче поинтересовался он.       — У нашего клана нет имени, мы не принадлежим сами себе.       — Как это понимать?       — Вот так и понимай, — Риннэи бы определённо точно расплакалась, если бы Нетейам не промолчал и продолжил свой допрос.       Он ничего не понимал. На один её ответ в его голове сразу же возникало несколько вопросов. Как это — не принадлежать самим себе? Все её слова казались странными и далёкими от всего, что Нетейам знал о жизни. Всё это привело его к неутешительному выводу: пока они боролись с людьми, другая часть Пандоры также переживала не лучшие времена. Особенно больно ударила эта мысль, когда он ещё раз посмотрел на Риннэи и её теперь уже очевидно рукотворные шрамы.       Пугающе чувствительной Риннэи была к чужому взгляду, если он задерживался на её изъянах чуть дольше, чем она могла вынести.       — Не смотри, — тихо произнесла она, но Нетейам как будто не услышал её и этого умоляюще-жалостливого тона.       — Кто это сделал?       — Ты не имеешь права на этот вопрос. Это моя боль, и всё связанное с ней тоже принадлежит только мне, — голос неожиданно холодный, жёсткий, выходящий за пределы её тщедушности. Хлестнуло Нетейама не слабо, как от пощёчины.       — Иногда болью лучше делиться, чтобы она тебя не сожрала.       — И чем ты мне поможешь? — Риннэи резво вскочила на ноги. — Сочувствием? Жалостью? Не нужно, это только унижает, а унижена я уже достаточно, понял?       — Мне не нравится твой тон, сбавь обороты.       — А мне не нравятся твои вопросы! Лезешь туда, куда не нужно, сынок Оло’эйктана.       — Ты ведёшь себя неуважительно. Быть может, от этого и все твои проблемы? — нервы Нетейама тоже натягивались, как тетива.       — Прогулка окончена! — Риннэи развернулась, чтобы уйти, но Нетейам успел схватить её за руку.       — Это не тебе решать. Забыла где находишься? Так я напомню, — Нетейам приложил палец к коммуникатору. — Приём, Дозор-6 и Дозор-7, это Альфа Центавра, вы нужны мне в третьем секторе у озера, приём. Жду, конец связи.       — Кого ты позвал? — спросила Риннэи, виновато опустив глаза.       —Ты не имеешь права на этот вопрос, — Нетейам пренебрежительно хмыкнул.       Меньше чем через минуту на берегу появились двое вооружённых на’ви.       — Подержите её где-нибудь, пока нет Оло’эйктана. Позже за ней придут.       — Есть, — синхронно ответили они и вцепились в тощие руки. Она не стала вырываться и не умоляла отпустить — это, подумалось Нетейаму, тоже было бы унижением. Только когда её поволокли, словно преступницу, Риннэи повернула к нему голову, и Нетейам увидел, что она заплакала.       — Много нам будет от неё проблем, — послышался голос сзади.       — Мама? — удивлённо воскликнул Нетейам, когда статная фигура Нейтири показалась из-за высоких зарослей.       Нейтири подошла к сыну, обхватила его лицо ладонями и назидательно сказала:       — Не смей.       Нетейам улыбнулся, мягко отстранившись.       — Мам, ты о чём? Я не понял.       — Ты не меня не понял, а своё сердце, но когда до тебя дойдёт — не смей.