путь к вершине...

      ладошка в ее потная, а аккуратно остриженные ногти впиваются в кожу. йоичи устало плетется за быстро идущей девушкой, а когда пытается вырваться из хватки, на нее шикают и дергают вперед, из-за чего она оступается и тут же возмущается: — да что на тебя нашло, кайзер?! мишель не отвечает, даже не оборачивается. исаги закатывает глаза на очередную выходку прилипчивой немки. сейчас в синей тюрьме еще никого не было, они даже не успели осознать свою победу над англией, как кайзер схватила ее и потащила в неизвестном направлении, не собираясь отвечать на вопросы, а только сильнее на это шкрябала ногтями по коже. наверное, ребята еще не успели уйти в раздевалку... поток мыслей прерывает требовательный толчок, ее вталкивают внутрь комнаты, которая оказывается уборной. — ты мне объяснишь, или?.. кайзер, наконец, обращает на нее внимание: глаза ее голубые горят огнем, крылья аккуратного носа трепещут от тяжелого дыхания, а по сухим губам она быстро проводит юрким языком. делает шаг к ней, и почти цепляется за подбородок, сжимает его в пальцах до боли, вскидывая голову исаги. она пытается оторвать от себя руку, но та не поддается, шипит, не сводя с нее глаз: — у тебя какие-то особые отношения с этими ребятами? та быстрая принцесса, белобрысая дылда и ее подстилка? йоичи приоткрывает с трудом губы. пальцы не дают ответить — послать нахрен, — она толкается, и мишель ее отпускает. — что за чушь ты несешь? и какое тебе дело вообще? — потирает покрасневшую кожу, шевеля челюстью. мишель глубоко вздыхает, смотрит в потолок, взъерошивая свои длинные волосы. выдыхает протяжно, свесив руки по бокам. исаги ждет еще несколько секунд и, не дождавшись никакого ответа, собирается уйти, но вдруг та говорит неожиданное: — что, если я хочу тебя? исаги так и застывает, не веря своим ушам. — извини... тебе вроде мячом не прилетало по голове, — с нервным смешком выдает она. кайзер смотрит на нее грозным взглядом, хмуря бледные брови. движется к раковинам, а исаги не знает почему так и стоит, следя за чужими движениями. непонятный огонь поднимается в животе — она смахивает это на еще не улегшее возбуждение после тяжелого матча. — я смотрела на вас, и на то, как они пытались тебя победить, — кайзер набирает мыло и подставляет руки под кран, и он реагирует, включая воду, — честно говоря, мне это не понравилось, — продолжает она, тщательно намыливая ладони по запястья. исаги, как глупая, не сводит с них глаз. — что-то очень раздражающее вызвало это во мне. ревность? возможно, — мишель смотрит в зеркало, ловя ее взгляд. смывает пену с рук и вытирает их бумажными салфетками. — просто я хочу, чтобы ты была моей. все очень просто. ты ведь тоже вызываешь во мне такое сильное желание тебя победить. исаги отшатывается, но ее ловят быстрее, не успевает она даже отследить движение. ее подталкивают к раковине и нависают над ней стеной. какой бы на вид миниатюрной не была мишель, но исаги знает, насколько она сильная,особенно в защите. йоичи слабо сопротивляется, когда та коленом пытается раздвинуть сведенные ноги. — кайзер, это чертов туалет! кайзер хмыкает — она ощущает дыхание на своем виске: — тебя только это беспокоит? никто сюда не зайдет, в раздевалках душевые же стоят. исаги открывает рот, чтобы сказать еще что-то, но губы тут же захватывают, прикусывают ощутимо, от неожиданности она вскрикивает, хватаясь за плечи мишель, а та пользуется случаем и коленом разводит чужие. йоичи становится на носочки, чтобы не теряться об него, давит на плечи, но кайзер было все равно, она языком раздвигает и горячо целует, захватывая клыками нижнюю губу. упираясь об раковину и пытаясь избежать прикосновений, исаги не понимает, в какую сторону ей больше действовать: на губах губы, между бедер колено, к раковине прижимает тело, а пальцы поддевают пояс форменных шорт. от круговорота мыслей и эмоций, у нее кружится голова. исаги правда пытается, но колено давит, груди трутся друг об друга, а внизу живота тянет неимоверно. — смотри, — кайзер с влажным звуком отодвигается, — сама все за меня делаешь. йоичи мутно смотрит на нее, не понимая смысла слов. мишель мягко улыбается, целует ее в щеку, спускается к линии челюсти, носом проводит под ней, вдыхая телесный запах, такой приятный и слишком соблазнительный. шея под губами была горячей, она слизывает испарину, а исаги подставляется, дает ей больше места, дышит так, что грудная клетка лихорадочно поднимается. и мишель целует, лижет, смакует вкус девушки на языке, кусает до красных следов, ладонями пролезая под пояс и стягивая шорты вместе с трусами по напряженным ногам. — к-кайзер, — выдыхает исаги, сводя колени. видимо, поняла, наконец, к чему все идет. — глупышка, — кусает напоследок ключицу из-под оттянутого ворота футболки, и подхватывает ее, утягивая на край раковины — благо раковины с тумбочками. — я все сделаю, не переживай, милая. йоичи кусает губу, рассматривая лицо мишель. та дает это делать, дает найти то, что она хочет увидеть. и пусть лицо ее бледно и все еще серьезно, резкие черты будто сгладились, еле заметный румянец окрасил ее щеки, а губы покраснели. исаги боится представить, как выглядит сейчас она... она поддается рукам, свисает ноги, все еще не даваясь, а кайзер между ними садится на колени. стягивает с нее гетры и касается голени, гладит тонкую щиколотку, поднимается поцелуями к коленной чашечке, обводит ее и... йоичи дергается с судорожными вдохом, когда она кусает внутреннюю часть бедра. «какая чувствительная, — шепчет кайзер, а исаги вспыхивает, пытается приказать не медлить и не рассматривать, но замолкает, когда продолжают: — шире, дорогая». и давят на бедра так, что теперь она полностью открыта перед ней, и это одновременно смущающе и очень возбуждающе. не зная, куда себя деть, она упирается руками сзади. пальцы ног поджимаются, когда исаги чувствует теплое дыхание на половых губах, горячий язык мажет, раздвигает их, и ей приходится укусить ребро ладони, чтобы не застонать во весь голос. кайзер нежно касается клитора, обводит его и втягивает в рот. в контрасте со сжатыми пальцами на бедрах, — а те еще щекочут легонько растрепанные блондинистые волосы, — и огня, что сконцентрировался в паху, йоичи хныкает, желая свести колени, но ей не дают этого сделать. кайзер ласкает ее, добавляя немного слюны, слушает глухие стоны а когда исаги начинает двигать тазом навстречу, елозить, сквозь зубы втягивать воздух, добавляя давления, проникает языком во влажный вход, давая схватиться за волосы на затылке и сжать их. йоичи стонет звонко, удивляясь самой себе, но не успевает себя заткнуть, как содрогается от удовольствия, откидывая голову и открывая виду снизу для мишель изгиб изящной шеи, не понимая, отчего ей больше приятно: от сводящего с ума языка, который дразнит ее, или от небольшого дискомфорта от пальца, который двигается в ней. это было странно. это было в новинку. но это было так приятно, что держать в себе вдохи и стоны было уже невозможно, йоичи почти бы легла, если бы не зеркало — затылок упирается в него ощутимо, как и плечи, но она не обращает на это никакого внимания, растворяясь в наслаждении... от языка, играющего с ней, от пальцев внутри, от пламени, от подступающего оргазма. исаги шепчет, не осознавая, имя, такое ненавистное вроде бы имя, но мягкое, сладкое на губах, стекающее с уст приятной песней. мишель... и ее накрывает ослепительной, оглушающей волной. мишель расцеловывает дрожащие бедра, уложив их на свои плечи, гладит утешающе, пока исаги, затаив дыхание, тяжело не задышит, не придет в себя. поднявшись, пробует поставить ее на ноги, но та жалобно тянет: — че-е-ерт... мой копчик... от глупости этой реплики, кайзер прыскает в иссиня-черные волосы, вдыхая их запах.