путь к вершине...

      кайзер убежден, что исаги делает это специально. засел в его голове, и глаз не отвести — тоже специально. он не может перестать смотреть, перестать думать, перестать дышать им. вне катка становится невыносимо, но оттого желанно и необходимо закрыть глаза, упасть в сон и увидеть так скоро. во сне ли — другой вопрос. по-странному увлеченно следовать за ним по пятам, идеально обходить других спортсменов, даже не обращая на них внимания, но исаги, кажется, не замечает, как пленительны движения его бедер, и как кайзер ведется на каждый шаг, взмах рук, на голые запястья, выглядывающие из рукавов компрессионной кофты; выше — на острую линию челюсти и напряженную шею, а в скрытую часть воротом кофты вцепиться... руками ли, зубами, перекрыть доступ к воздуху и убить, уничтожить. мешает, черт возьми, как мешает. и раздражает, что, кажется, только михаэль борется каждый день с этим, потому что исаги — возможно, делает вид, — не видит никого, не чувствует ничего, кроме льда. думает, кайзер недостаточно хорош для него? не видит в нем соперника? губы растягиваются в оскале, — он ведь краем глаза видел, как отчаянние кривило лицо йоичи и сжимались его кулаки, когда он забирал первые места, обходя его несколькими баллами, и как идеально у него получалось то, что он не может сделать уже давно. и это определенно ненависть, только кайзер путается еще в желании и нужде. а ненависть дня них — нечто большее, чем для других. — кажется, ты сегодня не в форме, — он врезается в него боком, мажет ладонью по спине, и исаги инстинктивно хватается за него, чтобы не упасть. «хватайся, крепче и так, будто ты без меня не сможешь», — заглядывает в лицо, голубые глаза дьявольски блестят из-под челки. лица близко, а морозное дыхание обжигает щеки. они сделаны из льда, но держать гордый стан становится все сложнее, они уже давно покрываются трещинами. исаги отталкивает его и отталкивается сам, набирая скорость, и оглянувшись через плечо, бросает: — придумай уже что-нибудь другое. повторяешься. не трудно догнать его, почему-то йоичи даже не пытается сбежать. на этот раз. — может, мне просто нравится тебя бесить, — он перекрывает ему путь, буквально ощущая, как десятки объективов камер направились на них. кайзер так и жаждет увидеть одни и те же заголовки: «михаэль кайзер, двухкратный чемпион мира по фигурному катанию, сосредоточился на йоичи исаги, восходящем японском фигуристе». исаги бросает взгляд на таймер. еще две минуты и будут готовить лед для первого участника. и как обычно это бывает, спортсмены смотрят на них, а он не привык выделяться вне льда. это все гребенный кайзер. — на что ты тратишь подготовительные минуты, — синие глаза, неприступные и глубокие, смотрят в его лицо, и кайзер чувствует, как тяжелеет голова и как ускоряется пульс. — я готов потратить на тебя больше. можем начать с пары часов в день, если хочешь. а хочешь — и целую жизнь... йоичи закусывает губу, и он не может оторвать взгляда от этого зрелища. сомнения мелькают в глазах и хмурых бровях, и кайзер ощущает: да, это то, это то, что он так ждал. так ощущается победа? не так, как он привык, не так, когда он стоят под цифрой один, выше всех, с золотой медалью на груди, и все восхищенные взгляды на нем. ему хватает только синих, только холодных и недосягаемых. он разворачивается к нему спиной и рассекает лед с рвением, пугая своей резкой сменой настроения остальных. он знает, что за ним следуют. поменялись местами? нет, не так, исаги всегда был позади него. грустная правда, приправленная тупой болью в трепещущем сердце. неважно... неважно, сколько осталось секунд. он хватает его за запястье, а под пальцами пульс, так ощутимо и громко даже в шуме зрителей. неважно на ноа, на эго, они успеют, но если не сейчас... — мы улетим по странам, — пытается взразумить его исаги, а кайзер прижимается к нему в каком-то темном коридоре, не так далеко слышен голос, объявляющий первого фигуриста, но он нависает над ним и своей тяжестью тела вдавливает в стену. обнимает за талию так, будто получил самое сокровенное сокровище. — нам ничего не мешает остаться на несколько дней. скажем, что хотим рассмотреть достопримечательности. — губы щукочут висок, он вдыхает запах волос, а от них пахнет снегом и солнцем. уже мечтает о том, как успеет насытиться исаги за эти дни. потому что сейчас точно не хватит. — ...и встретимся через год... несмотря на слова, руки исаги хватаются за его плечи. он тянет его на себя, и теперь между ними нет ни одного свободного сантиметра. но михаэль уже и не слышит, ладони ползут ниже, пальцами он сжимает бедра, мнет через спортивные штаны — даже через одежду было жарко и горячо. приподнимает и подхватывает, заставляя йоичи скрестить ноги на его талии. думать не хочется — хочется ощущать, чувствовать, изучать. — ты слышишь? — мгм?.. — кайзер... кайзер затыкает ему рот поцелуем, и он задыхается, рвано выдыхая в его губы. это не было мягко и нежно. его губы терзают, изголодало и жадно. исаги, по привычке сопротивляясь, кусается, но михаэль только отстраняется и слизывает капельку крови, хмельно улыбаясь на тщетную попытку и румяные щеки, чтобы снова впечататься в него, проталкивая язык в горячий рот. он двигает бедрами и исаги чувствует твердость — это совершенно не вовремя заводит. только минутка... одну минуту слабости и помутнения рассудка — по-другому не назовешь. чем вообще они занимаются? им выступать в таком состоянии! «удивительная способность гадить мне даже в таком случае. зато не я один буду страдать», — исаги сжимает ноги сильнее, давит на поясницу и ерзает, кайзер мычит, но не перестает целовать, выпивая из него не только весь воздух, но и всякий здравый смысл. и у него все расплывается перед глазами от такой интенсивности. кайзер сжимает его ягодицы и с силой и неохотой открывается от покрасневших губ. горячо дышит и ведет носом по линии челюсти, губы находят острый кадык и целуют, расцеловывают шею, лижут, мажут по горячей коже. он зубами поддевает ворот кофты, как будто заходя на запретную территорию, и царапается клыками... — отстань, кайзер, — просыпается исаги, хватая его за волосы и оттягивая от себя, ловя тут же возмущенные потемневшие глаза, — мне нужно еще переодеться в костюм. — тебе помочь? — гадко ухмыляется кайзер, и ладонь с ягодицы лезет под пояс штанов. на что получает коньком по голени, когда исаги с него слезает. — не волнуйся, йоичи, я буду приезжать к тебе на соревнования, — говорит михаэль в спину, когда они идут в раздевалку. исаги делает вид, что ему все равно. на самом деле, в груди от его слов теплеет.