о свободе

В этот день медсестра буквально заставила Ависа начать есть. Поставила перед ним тарелку с кашей, вручила ложку и сказала, что его не выпишут, пока тарелка не останется пустой, а Вейн поклялся, что проследит за чистотой испытания. Кривясь, давясь и ругаясь, Авис жевал кашу и через силу глотал ее, не забывая при этом злобно смотреть на Вейна. Тот улыбался ему, сидя в кресле напротив. -Меня тошнит от тебя, — это Авис повторял очень часто за все последние дни. -Все никак не могу разобраться: тошнит или я тебе нравлюсь? — спросил Вейн, не скрывая улыбки и не отводя глаз. Было видно, как ком еды застыл в горле Ависа и он уставился на Вейна. На секунду его глаза расширились, и он весь побледнел так, что Вейн запереживал — не придется ли звать врачей. Но очень быстро на лице Ависа восстановилась невозмутимость. Он проглотил очередную ложку каши и сказал: -Не понимаю, о чем ты. Ему нравилось напрягать Ависа своим присутствием, так он заставлял его проявлять хоть какие-то эмоции, что, возможно, приближало день его выписки. Так проходили все его дни на протяжение двух недель — утренняя пробежка, поездка в больницу, по пути он заезжал в кафе, брал кофе и пару сендвичей, возможно, именно они, а не местная каша, заставила Ависа начать питаться. Днем он бывал у Ависа не долго — особенно это зависело от его настроения: иногда Авис был рад поспорить о чем угодно, поругаться даже, а иногда молчал и быстро засыпал, хотя было только утро, иногда они с Вейном сравнивали литературу, изучаемую на лингвистическом и филологическом факультетах, а иногда Авис выглядел так грустно, что вопреки всем сомнениям, установкам в голове, Вейну хотелось обнять его. А в один день, когда Вейн зашел в палату с ароматным кофе, то увидел, как Авис спит. Лицом к двери, словно ждал. Вейн поставил стаканчик на тумбочку рядом, провел пальцами по волосам Ависа, убирая их с глаз. Он тут же одернул себя, словно волосы были огнем. Спящий Авис выглядел так спокойно, что никак нельзя было подумать, что он же в сознание скалится на Вейна, словно дикий волк. Он оставил кофе и записку: «Так мило сопишь, не сдержался и сфотографировал тебя», прекрасно зная, как потом Авис будет на него рычать и требовать удалить фото. Второй раз Вейн приезжал вечером, время совпадало с их созвоном с Сциллой, поэтому они втроем могли проболтать целый час, а то и больше, хотя больше всех говорила Сцилла — рассказывала про практику. Сестры, работающие в палате, главный врач — все относились к ним спокойно, выполняли свою работу профессионально, а благодаря деньгам были еще чуточку приветливей. Последние три дня он выглядел совсем хорошо. Вечером, когда Вейн вернулся с тренировки в зале, Авис предложил посмотреть фильм. -Фильм? -Про Англию при Ричарде первом. -Который Львиное Сердце? -Ну, — хмыкнул Авис. -Если это очередная шутка про рыцарей, то не смешно, — сказал Вейн, пододвигая стул к его кровати, чтобы видеть экран ноутбука. -Нет же, это реально крутое кино. Авис сидел на кровати, Вейн — рядом на стуле. В какой-то момент, из-за того, что спина затекла, он положил локоть на изголовье кровати и оперся на него. Решив, что комфорт превыше всего, он потом и ноги закинул на кровать, но так, чтобы не занимать много места. Почти каждые десять минут Авис смеялся над произношением актеров, упоминая, что Вейн говорит точно так же. Вейн же критиковал фильм за исторические неточности. У Ависа зазвонил телефон, он быстро поставил паузу на самом интересном моменте и посмотрел на экран. -Можешь поговорить с ней? Скажи, что я уснул. Пожалуйста, я просто… не хочу разговаривать сейчас. Вейн взял его телефон и ответил Сцилле. Он хотел встать и уйти из палаты, но Авис схватил его руку и прошипел: -Нет. В комнате. -Да, Сцилла, привет, — наигранно сказал Вейн, смотря на Ависа и медленно опускаясь на кровать рядом с ним. — Ничем не заняты, он уснул. Да. Ага… — Авис не отпустил его руку, будто предупреждая его побег, хотя Вейну не было ясно, чего тот так напрягся. Холодные пальцы Ависа с запястья переместились на кисть, Вейн с трудом разбирал слова Сциллы, потому что все его внимание занимали их руки, пальцы которых переплелись. Авис гладил его костяшки, вдавливал большой палец в ладонь, будто массируя. — Да, с этим все нормально. Ну пришлось еще раз переговорить с главным врачом. Да брось, не нужно. Ага. — В конце Авис просунул свои пальцы через его и скрепил руки в замок. Вейн попрощался с Сциллой, медленно положил телефон на кровать, но второй рукой не шевелил. Авис протянул вторую руку и вытащил из-под его футболки свой крестик, повертел его, слово убеждаясь, что это тот самый. -Ты был прав, — тихо сказал он. — Я жалел себя. Любую проблему легче решить, если просто убежать от нее. Но это неправда. Я понял. -Не мне тебя учить, но… каждый раз, когда снова захочешь взять иглу в руки, вспомни, что есть люди, которые будут страдать, если тебя не станет. Это как минимум не красиво по отношению к ним. -Мне жутко стыдно перед Сциллой, — кивнул Авис. Вейн вдруг отвернул голову, поджав губы. Он почувствовал, что Авис сжал руку крепче. — Вейн, — он сказал это так тихо, протягивая последнюю букву, словно ноту, но в тоже время глубоко, от его голоса по коже Вейна побежали мурашки, он тяжело вздохнул, не смея снова смотреть на него. — Скажи, но только честно, — Авис приблизился и практически на ухо прошептал ему, — ты вспоминал? Крышу и… -Да, — сказал он, повернувшись и встретившись с носом Ависа. — Каждую ночь. Глаза Ависа — темные, словно крепкий кофе — смотрели на его губы, а сам он позволил легкой ухмылке расползтись по лицу. Между их лицами теперь не пролетела бы и пылинка — так близко они были. -А ты… — снова зашептал Авис. Но дверь открылась. Вейн, словно шторм, взметнулся вверх, вставая с кровати, он уронил телефон. Щеки и шея горели, руки подрагивали, а внизу живота расползалось тепло. Авис сам отвернулся к окну, делая вид, что нечто на темном небе привлекает его так сильно, что невозможно оторваться. Медсестра сменила капельницу, отметив, что объем они уменьшили, улыбнулась и вышла. Они смотрели друг на друга — Авис снизу вверх, сидя на кровати, Вейн — поджав губы, спрятав руки в карманы джинсов. -Авис, я… приеду завтра. Вейн ушел, тихо прикрыв за собой дверь. Ночью Вейн плохо спал — мешала тревога и непонятное колющее чувство где-то в области сердца. Сначала он много вертелся с бока на бок, потом собрался и вышел на улицу покурить. Пока сидел в полной темноте и тишине, то крутил в пальцах крест, который висел на шее. Пальцы покалывало, словно они помнили, как их еще недавно нежно гладила чужая рука, словно хотели еще. Утром Вейн, как и обычно, провел пробежку. Вернулся домой и принял душ. Есть не хотелось. Спать не хотелось. Читать или смотреть телевизор не хотелось. Хотелось поехать в больницу. Днем Вейн сидел на своей миниатюрной кухне и вертел ключи от БМВ в руке. Написал Реми. Они снова поболтали. Они много общались и это общение было вроде интересным, но в тоже время оно было ни о чем. Никто из них не настаивал на встрече — это радовало Вейна. Потом позвонил Джеймс, Вейн поймал себя на мысли, что тянет разговор специально. Потом он сам позвонил маме — Вейн расспросил ее обо всем: о сплетнях, о соседях, о собаках отца, об успеваемости Джорджа. Потом он сам набрал Джорджа, чтобы из первых уст узнать о делах в школе. Потом еще раз списались с Реми — тот весь день работал, пришлось расспрашивать его об этом. Около пяти вечера Вейн собрался и поехал в больницу. Поднялся на нужный этаж и встретился взглядом с главным врачом отделения. Тот сразу увидел его в конце коридора, не сбавляя шага оповестил: -Пациент может собирать вещи. Пришли результаты анализов, — тут усатый доктор наконец остановился. — Я, конечно, настаивал бы на продолжение его госпитализации, с последующим началом лечения от зависимости, но мисс Сент-Вольдо ясно дала понять, что Авис должен покинуть больницу, как только снова станет стабилен, — тут он грустно улыбнулся, видимо, чтобы показать свое неодобрение, хотя Сцилла щедро ему заплатила за это. — Я понимаю, вы молодые, вам кажется, что жить вы будете вечно, но, боюсь огорчить, это не так. У парня проблемы, вы это понимаете? — Вейн кивнул. — Одной госпитализацией тут не обойтись, мы очистили его организм, но не вылечили. А пока он не захочет избавиться от этого, никто помочь ему не сможет. А он не захочет, пока в его окружение не появится давление, — он внимательно посмотрел на Вейна. -Я все понимаю. -Сделайте так, чтобы это понял он. Не ради меня, не ради себя даже. Ради него. Когда Вейн зашел в палату, то Ависа уже отключили от капельницы, он стоял у окна и разговаривал по телефону. По тону и языку, на котором он говорил, Вейн сразу понял, что на той стороне вызова — его отец. Сначала Авис раздражено шипел в трубку, когда Вейн поставил стаканчик с кофе на тумбу, то Авис начал прикрикивать на языке, которого Вейн не понимал. Телефонный разговор закончился громким криком Ависа в трубку и полетом телефона в стену. Вейн не успел задать ни одного вопроса — Авис вылетел из палаты. Сумка со всеми вещами уже стояла на его кровати, зашла медсестра и сказала, что пора бы ей приступить к уборки этой палаты. Вейн поднял телефон — тот остался цел — с пола, взял сумку и вышел. Солнце заходило за горизонт и небо уже раскраснелось, словно щеки застенчивой девочки. Из окон коридора на стены падали золотистые лучи, но начинался дождь, можно было видеть, как тучи затягивают небо, оставалось пару минут до начала ливня. Вейн шел на выход из больницы, надеясь, что Авис ушел на улицу и ждет его там. Черно-розовое небо, словно в палитру с розовым уронили деготь, освещало медленно появляющиеся лужи на асфальте, Вейн старался сохранять спокойствие, пока искал Ависа глазами. Едва ощутимые капли превратились в настоящий ливень всего за пару секунд. Он увидел его спину. Вся одежда Ависа уже была сырой. Вейн медленно подошел к нему. -Объясни, зачем ты снова пришел, — Авис сказал это очень тихо и из-за шума дождя Вейн не сразу расслышал слов. Он шагнул вперед, хотел положить руки ему на плечи, но Авис развернулся быстрее. Мокрые волосы прилипли к осунувшемуся лицу, на небе не осталось ни следа от багрового заката — только тучи. -Почему ты вечно возвращаешься? Это Вейн расслышал хорошо, потому что стоял практически вплотную к Авису. -Скажи, и я уйду навсегда, — спокойно ответил Вейн и посмотрел ему в глаза. Авис закрыл их и поднял голову к небу. Его руки расслаблено висели по бокам, капли воды разбивались о лицо, стекали по шее, за ворот футболки. Вдалеке раздался грохот грома. -Я никогда не просил тебя уходить. Вейн понял, что сейчас он должен сделать выбор. Словно они дошли до вершины какой-то горы и нужно было решиться — взяться за руки и вместе прыгнуть вверх, чтобы продолжить покорять гору. Вейн поставил сумку с вещами прямо на асфальт. Как и хотел, положил руки ему на плечи. -Никогда. И все-таки ты всегда уходил. Авис никак не отреагировал — стоял с закрытыми глазами и поднятой вверх головой. Руки Вейна скользнули к шее, потом пальцами он обхватил его лицо, он чувствовал пульс Ависа, его вены на шее. -Я не хотел врать тебе, не хотел, чтоб ты становился заменой, — прошептал Вейн, в ушах отдавался шум дождя. -А я только и хотел, чтобы ты не уходил. Но ты раз за разом отворачивался спиной: давал надежду, а потом влеплял мне пощечину и уходил, растворяясь в толпе. А я ждал нового прихода, — после этих слов уголки рта Ависа растянулись в унылой улыбке. — Новый приход, потом еще один приход. Когда один наркотик — ты — заканчивался, я искал другие. -Ты доверишься мне настолько, чтобы попробовать? — Вейн рискнул и соединил их лбы. Небо сверкало, шум дождя и гром усиливались. -Ты снова уйдешь, — прошептал он, едва слышно, Вейн сначала подумал, что ему показалось. -Авис, — он сжал его голову, вжался лбом еще сильнее, — мы могли бы. -Могли бы? -Я не хотел уходить, я… — продолжал Вейн. -Поцелуй меня, — выпалил Авис. Он наконец открыл глаза, чтобы, наверное, увидеть реакцию Вейна. Он улыбнулся, когда услышал тяжелый вздох и увидел замешательство в глазах. Вейн медленно прислонился губами к его губам. По лицам обоих струилась вода, волосы Ависа стали темнее из-за нее, вся их одежда была сырой до последней нитки. Сжав его лицо в руках, Вейн почти сразу же отстранился. Сердце трепеталось в грудной клетке, словно дикое животное в предсмертной агонии, по всему нутру растекалось тепло. Но это был не поцелуй — одолжение. Авис отвернул свое лицо в сторону, громко и грустно засмеялся. Вейн понял, что не поцеловал его только что, а снова дал пощечину. Тогда он вернул его лицо к себе и впился в губы. Рот Ависа тут же раскрылся навстречу, их языки встретились. Ависа впервые целовали с любовью. Он почувствовал это, потому что никогда не чувствовал такого прежде. Нежно, медленно, аккуратно. Руки сами потянулись к промокшей майке Вейна, он сжал ее, пытаясь притянуть парня к себе. И Вейн приблизился, а потом поцелуй углубился. Авис был рад, что идет такой страшный ливень, ведь если бы они стояли под крышей, то Вейн бы заметил его слезы. Они повернули головы, чтобы еще сильнее приблизиться друг к другу, их сырые футболки соприкасались, пальцы Вейна запутывались в его волосах, Авис держался за его плечи, словно за последний уступ на горе. Если отпустишь — рухнешь в пропасть. Авис выдохнул ему в губы и остановил поцелуй. Уткнулся носом в шею. Быть сырее уже невозможно, понял Вейн, поэтому они стояли так еще очень долго. Пальцы Ависа бегали по его спине, словно пересчитывая позвонки, Вейн догадался, что глубокие вздохи Ависа — от слез. Сам он чувствовал всепоглощающее спокойствие. -Поехали домой, — тихо сказал он.