Под защитой демона

      Это был ёбаный пиздец, по-другому Антон не мог назвать то, что с ним произошло. Сперва были новые поправки в человеческий закон, а дальше случилось принудительное смещение полюсов магии, в результате чего была вытолкана вся нечисть с Земли в «лес», то есть в междумирие или как эта параша ещё называлась. Каждый глубоко уважающий себя и неуважающий других монстр, а ими были все те, кто не был людьми (это по мнению людей, а мы с вами люди), обязательно давал этой своеобразной вселенной второе название. Зачастую это был очень неоригинальный троллинг, многие даже забывали собственные названия, поэтому так и повелось, что это чудо-место звали просто «лесом».       Но так было ровно до того момента, как всю нечисть выкинули взашей из земного мира, перекрыв всякую возможность в него вернуться. Люди возликовали: ни тебе разводящих демонов, ни бесконтрольных оборотней, ни кровожадных русалочек, ни ненасытных вампиров, никаких других неприятных существ. И вот лично Антон тоже искренне радовался за эту победу. Разделение людей туда, а нелюдей туда, ему самому очень-очень импонировало.       Только каким-то образом защитный купол вытурил с того света и его тоже. Антон долго стоял между вратами, стучался, царапался, пытался хоть одним мизинчиком проникнуть обратно, но барьер упорно видел в нём не человека, а какое-то фэнтезийное существо.       Фантазий у Антона было много, здесь не поспоришь. Особенно сексуальных. Но он не считал себя из-за этого дефектным!       Полный негодования он бродил по разрушенному лесу. Не только он один воспылал отрицательными эмоциями: сошли с ума буквально все. Во втором мире, в основном уже, их мире, начался настоящий хаос. Все набрасывались друг на друга, убивали тех, кого в обычное время либо не решились бы убить, либо тех, кого убивать было попросту незачем.       Свихнувшиеся монстры — это трындец.       Серьёзно! Антон удрал от вампира только по той причине, что того съел по пути дракон, но дракон сразу же начал падать от яда какой-то чудо-птицы-чудо-змеи, дитя Горгоны… Антон не вдавался в биографию, честно, он пытался выжить. Забился в одно местечко у большого камня, как раз под поваленными деревьями. Думал, что спрятался, но это прокатило только минут на двадцать — дух перевести. А дальше подрал заново, когда земля начала шевелиться, а из неё выросло нечто, похожее на муравьеда, а за ним маленькие гномики с острыми зубками.       Такой ужас творился трое первых суток. Антон не ел, пил грязную воду и беспрерывно убегал и прятался. Временами у него получалось поспать, но сон длился не больше двух часов. Просыпаясь, он вновь срывался в неизвестные дали. На его теле не было живого места — нигде. Подранная одежда висела ошмётками и по большей части мешала, цепляясь при побеге за веточки, кожу она не защищала. Синяки разбрасывались по частям тела любого размера и на любой цвет: синие, красные, бордовые, жёлтые, фиолетовые, зелёные — прям радуга. Помимо этого у Антона были раны и посерьёзнее, а именно порезы. Некоторые гноились и чернели, каждое случайное касание к ним приносило приступ дичайшей боли, от которой Антон взвизгивал, тонул в низком стоне и сжимал крепко зубы. Лодыжка была либо вывихнута, либо опухла от обычного растяжения, но в любом случае он бегал, игнорируя ощущающуюся камнем ногу.       И каким вот образом он выжил и, ещё хуже, планировал выжить, сам автор удивляется. Живучесть в нём была ужасная, на грани смерти он находился тринадцать раз — хотел четырнадцать, а то число недоброе, а суеверие, особенно в таких вот обстоятельствах, никто не отменял. Изумлял Антон ещё своим стремлением к жизни. Давно бы было пора пасть духом, отдасться голодной нечисти, остаться на одном месте дольше положенного или окунуться с головой в озеро, покормив собой местных «акул». А он нет — он бегал, добывал воду и подъедал сырое мясо с убитых волшебников, оборотней, кентавров и всяких таких им подобных, коих здесь были не просто сотни… а всё население — миллиончик минимум. Нет, если брать ещё всех-всех-всех гномиков, феечек и умных кузнечиков, то существ получалось больше, чем людей на планете по кличке Земля.       Так вот, Антон болел и голодал, а ещё не спал нормально какие сутки.       Прозорливые кудесники допёрли сделать некое место, это не было баром, но очень на него походило, да и оно было не одно, каждый плагиатил идею друг у друга, где могли собираться культурные существа и отлично проводить время.       Истерия по выселению уже стала спадать, особо буйные почили в земле и желудках, особо хитрые успели разработать план жизни, особо тупые, к каким несправедливо относил себя Антон, просто плыли по течению.       Монстры пытались разработать валюту, копируя людей, но у них всё пошло не по плану. Тогда они решили платить драгоценностями, но и тут возникала накладка: некоторые виды существ жили среди камней и драгоценные камушки на обед кушали, они становились самыми богатыми просто из-за особенностей своего организма и своих привычек. От этого отказались. Попробовали расплачиваться клыками, пыльцой фей, шкурами, ягодами… К единому прийти не смогли, на том и порешали: кому что нужно, тот тем и берёт. Таскать с собой кучу разных вещей было неудобно, но миру, населённым десятком тысяч самых разных видов, живущим не более недели, это всё прощалось.       У всех существ были свои особенности, свои преимущества, позволяющие им добывать себе пропитание, полезные вещи для обмена, и в целом выживать.       И здесь появляется Антон — на вид обычный человек. По восприятию мира тоже. По потребностям — тоже. Единственное необычное в нём — он очень долго взрослел. Точнее старел. Ему было уже тридцать пять лет, а выглядел он не более чем двадцатилетним юношей. Высокий, нескладный, худой, а теперь-то ещё больше, с озорными, но очень чистыми зелёными глазами и широкой улыбкой. Раньше одевался хотя бы красиво, телефон у него был хороший — насосал, правда, но потом на работу устроился и сам себе наушники купил, — волосы шелковистые были и нежные руки — не то, что теперь. На голове раскуроченное гнездо, а на руках живого места нет.       В «кафешки» Антон хотел пойти, даже близко однажды подошёл, спрятался за деревьями, и увидел, как какому-то человекообразному существу откусывают голову. Хотел было тогда тихо слинять, но его обнаружил нефилим — перед глазами возникло не просто огромное мужское тело, но и вся жизнь обрисовалась в кровавых оттенках. А потом повезло, иначе это никак не назвать, и нефилим увидел Бааван Ши, тощего, в длинном платье. Духи были сильнее существ из плоти и крови, поэтому, несмотря на размер, в этой схватке победил именно Бааван Ши, испив верзилу дочиста.       А Антон по-тихому убежал и больше к кафешкам не подходил.       От отвратительной еды у него расстроилось пищеварение, мыслительные процессы работали туго, подташнивало постоянно, руки и ноги дрожали, в глазах темнело при резком подъёме, а не резко почти никогда не получалось. В общем, неделю он влачил подобным образом своё существование и откровенно подумывал скурвиться, но желание жить брало всегда над ним верх.       Поваленные деревья создавали временную защиту. Антон этим пользовался всегда, вот и теперь выбрал для отдыха место подальше от кафешек, потише и погуще, стал возиться с листвой, выстраивая вокруг себя стеночку. Кинул наземь котомку и сам упал рядом, закрыл лицо руками. Пробовал отдышаться, собраться с силами и воскресить в себе веру в лучшее. Первое вышло слабенько, но второе провалилось полностью, так что он не отчаивался, поудобнее устроился спиной на стволе поваленного дерева, убрал лезущие на глаза веточки с листиками и развернул узелочек ставшего родным мешочка. Мешок он сделал самостоятельно из рваной одежды одной ведьмы и волос шишиги — это был трофей вообще, та напала на него с тростью, а у Антона получилось отбиться отломленным рогом единорога. У шишиги оказалась аллергия на единорогов, она умерла, задохнувшись. Ещё одно везение. А волосы у этой недолешей оказались очень такими плотными, сухими, но похожими на корешки. Держали крепко — этого было достаточно. Красоты и удобства от мира, пережившего апокалипсис (или ещё переживающего) ожидать не приходилось. Антон это понял даже не в первые сутки, а в первые часа полтора своей шикарной жизни в здешнем «дружелюбном» окружении.       В мешочке лежали ягодки странного голубого цвета, но не черника и не чёрная смородина. Их Антон откладывал до последнего, потому что не был уверен в их безвредности, но теперь выбирать не приходилось. Он шёл целые сутки, ничего более съестного не нашёл. Все кусты и деревья были либо обворованы, либо убиты — то, как их раскурочили, подожгли, затопили, занесли пылью, паутиной, облевали, оросили кровью и ещё большой список, по-другому, кроме как убили, у автора язык не повернётся назвать. За последние три дня место, в которое забрёл Антон, было самым чистым: всего-лишь пол-леса повалено, другая половина спалена. Трупов толком нигде не валялось. С одной стороны это было понятно — голодные твари их давно подъели, а с другой у Антона свербило в сердце — а вдруг эти шакальи твари до сих пор здесь бродят и ищут новую закусочку. Если это было так, то закуску они вполне себе могли найти.       У Антона, как говорилось уже, было всё херово со здоровьем, в нём не было сил бежать, а набрать их, то есть банально отоспаться и поесть, было задачей невыполнимой. Только если удача, конечно, опять не случится. Но всех лепреконов сожрали ещё в первый день, и их удача им не особо подсобила — против чёрной магии обычная удача работает с большими промашками. Можно даже сказать, по теории вероятности.       Первая ягодка брызнула соком на язык и обожгла его своей кислятиной. Антон стал отплёвываться и отфыркиваться. Последняя надежда перекусить с треском провалилась. От такой концентрированной кислоты желудочный сок впадёт в неистовство, смешается с ягодным соком и с ним на пару спалит весь кишечник к чёртовой матери, заставив, как минимум, болезненно просраться водой.       От подобной перспективы и безрыбья с едой, Антон сморщился, тяжко вздохнул и обессиленно развалился на земле-бревне, как на кровати. Только одни фантазии и могли сгладить суровую реальность и близость болезненной смерти.       Долго лежать у него не получилось: послышались шаги, листья зашуршали, пожухнувшая трава захрустела под тяжёлыми ботинками. Антон моментально принял сидячее положение, за что был награждён собственным организмом помутнением и белыми мошками в глазах. Слабость брала верх, поэтому встать у него не получилось, да и разочарование с едой сильно подпортило настроение. Антон остался сидеть на том же месте, только пригнулся и всё пытался через густую зелень разглядеть причину шума.       — И что это там сидит такое? — саркастически проговорил мужской голос.       — Предпочитаю «кто», — огрызнулся Антон, оглядываясь в надежде всё же драпануть от угрозы и остаться в живых. Пока тип существа был неизвестен, шансы на свою победу он ставил низкие.       — Даже так? — в той же манере спросил голос, вскоре появился его хозяин — молодой на вид мужчина с почти угольными ухоженными волосами, голубыми глазами и в идеальной тёмной одежде, словно он был моделью на показе мод, а не прогуливался по разрушенному монстрами лесу.       Такой шикарный и опрятный внешний вид наводил на одну конкретную мысль: от этого черта не удрать. Раз после всех бедствий он продолжал выглядеть с иголочки, существом он был сильным. Удручало, но Антон не спешил сдаваться раньше времени — успеется. Он тут подумал, а что, если это существо не хочет его сожрать. Вдруг это обычный светлый маг? Хотя светлые маги были временами похуже тёмных, так что лучше просто добрый обходительный чародей-кудесник, лечащий зверушек и бедных обездоленных Антонов.       Ну, пожалуйста!       — Я невкусный и вообще кожа да кости.       — А я похож на людоеда? — давя широкую лыбу, уточнил мужчина и присел перед ним на корточки, насмешливо рассматривая всего с ног до головы. — Лучше ответь какое ты существо.       — Понятия не имею, — честно признался Антон, иб* скрывать это ему не было ну вообще никакого смысла. Он либо сдохнет, либо заинтригует эту красивую нечисть.       Очень хотелось бы, конечно, заинтриговать. Это обеспечило бы выживание собственного вида, а точнее себя самого. А себя Антон очень любил и был готов полюбить первого встречного, кто его не кинет в беде, а тем более первого встречного с модельной внешностью и с хорошо развитым вкусом.       Ах, золотые годы подработок в вебкаме и пару вызовов на дом, как вы прошли, так вы и начались заново. Антон другого выхода в нынешней ситуации не видел, поэтому даже силы в себе нашёл на последний выпад к светлому будущему: он поднялся с задницы, посгибал колени, завёл их за себя и вновь сел, потом пододвинулся поближе к незнакомцу, всё это время с любопытством его рассматривающего.       — Это в тебе безысходность играет или кровь суккуба? — поинтересовался задорненько мужчина.       — Первое точно, а про второе не уверен, — ответил ему покладисто Антон и взглянул честно-пречестно. Он знал, каким эффектом обладал его взгляд. Это, конечно, были не те легендарные глаза Кота в Сапогах, но тоже зелёные и отчего-то очень чистые, как будто бы даже непорочные.       Мужчину это проняло. Нет, он не умилился, но удивился точно, стал вглядываться в черты его лица уже куда более заинтересованно. Он поднялся и задумчиво посмотрел в сторону, начав щуриться и картинно поглаживать большим пальцем бритый подбородок.       — Вообще не знаешь, кто ты? — уточнил он.       — Вообще, — подтвердил Антон. — Я узнал об этом вообще только в тот момент, как купол меня из мира выкинул и в этот закинул. А до этого знать подобного не знал.       — И родителей своих не знаешь?       — Меня младенцем возле ворот детского дома оставили, как Гарри Поттера почти, только в российском бедном городке, а не в красивом Лондоне.       — Его и не возле детского дома оставили, а тёте отдали, если мне память не изменяет. Там хотя бы концы можно найти. Ладно, — сказал мужчина и вновь сел перед ним на корточки, схватил за волосы и приблизил к себе. Сперва долго вглядывался, в глаза особенно — и выглядел очень опасно при этом, будто в момент может шею свернуть, — потом носом повёл, принюхался, но дельного ничего не учуял, потому что остался в таком же едва зримом смятении. — Это мы ещё узнаем. Будешь моим котёнком, и никто тебя не съест.       — Это в прямом смысле котёнком? — уточнил подозрительно Антон.       — Превратить тебя сейчас в кого-то из кошачьих я не в силах, — развёл руками мужчина и вновь поднялся на свои две. — Будешь послушным и преданным. Хвостом за мной ходить не надо. Я сам тебя найду, когда будет нужно. И ещё, конечно же, будешь радовать меня.       — Как?       — А ты просто так на коленях сидишь? — снисходительно уточнил мужчина.       — Понял, без проблем, — кивнул Антон, искренне обрадованный такой перспективой. Жить за секс куда лучше, чем пытаться выжить, остерегаясь любого шороха. Не, от такого он точно отказываться не будет. Это же ещё одна удача, да самая-самая из всех, что случалась с ним за всё время жизни в «лесу», да и вообще за всё время. — Я Антон, а как могу называть… Вас или тебя? Мы как вообще общаемся?       — Можешь на «ты», — снисходительно ответил мужчина, махнув рукой. — Твоё имя мне не интересно, для меня ты котёнок. А моё тебе знать ни к чему. Целее будешь. И никому меня не описывай. Ещё вопросы, котёнок? — обращение он выговорил едко, сделав на этом довольно чёткий акцент.       — Да хоть дикобраз или выдра, мне похуй. Ты кто? Какого вида, я имею в виду. И как именно я буду под твоей защитой?       — Какой сообразительный зверёк, — поморщился мужчина. — Сидит тут полуживой и думать ещё может. Сосать, стало быть, тоже силы найдутся. Я демон, котёнок. Какой конкретно не скажу. Тебе это тоже знать ни к чему. И тем, с кем ты будешь общаться — тоже. Я поставлю на тебя дьявольскую метку. К тебе приближаться не будут. А если посмеют, они быстро отлетят куда подальше. С расспросами всё?       — Нет.       — Да ты заебёшь, — цокнул демон. — А должно быть наоборот. Ну, спрашивай.       — Как будет происходить наше общение? В плане, ты не хочешь палиться, как я понял, тогда ты должен за своими «радостями» приходить тогда, когда я один. Вот, и как ты об этом узнаешь? И могу ли я в опасной ситуации тебя как-нибудь позвать? Ну или просто, если захочу приятненько сделать.       — Приятненько сделать, — передразнил демон. — Я обижусь сейчас. Общение-общение… Да, призвать по имени ты меня не сможешь. Ладно, тогда… У тебя тут колец много, выбери одно, наложу на него проклятья слежки и связи.       Антон старательно стал вытирать руки об одежду, разглядывая свои кольца. Две штуки потерялось, одно пришлось снять из-за опухшего пальца, и оно выпало в воду, но всё равно пять штук ещё оставалось. Он выбрал перстень с большого пальца правой руки: он ему нравился больше всех, это был первый подарок от парня.       К своему стыду, по крайней мере он думал, что заслуживал стыда и пытался стыдить сам себя, но без особого усердия, Антон никогда ни в кого не влюблялся. Наоборот, он был похитителем сердец, чаще всего мужских, но мог и дамских. В отношениях он был раза два — пробовал строить из себя нормального, но безбожно изменял на третий же день, притом абсолютно трезвый. А ему даже пощёчины по уходу не дарили. Зато поклонников сколько было… Вот, это колечко самый первый подарок от… Э… Эдуарда? Сергея? Кости? Паши?.. Нет, Антон не помнил и не планировал вспоминать.       Демону, казалось, было абсолютно плевать на его выбор. Он без всяких эмоций на лице схватил протянутую ладонь, побурчал над ней какие-то слова, левой рукой поводил сверху, перстень загорелся красным, запереливался чёрным, задымился, заискрился, и вновь пришёл в своё обычное состояние.       — Потрёшь, начнёшь говорить, я услышу. Когда он будет загораться красным, это я где угодно буду требовать твою тушку к себе. Либо я тебя перемещу, либо перемещусь к тебе. Буду давать тебе пять секунд на ответ. Просто палец держи и хоть в голове, хоть вслух, хоть шёпотом говори: «чисто», «палево». Понятно? — Антон кивнул. — Ещё вопросы?       — Не брезгуешь? Я очень хуёво выгляжу и могу сблевать, потому что не ел.       — Я тебе ещё даже метки не поставил, а ты тут себе антирекламу закатываешь, — сказал недовольно демон. Он махнул рукой, сделал жест пальцами, будто те застряли в паутине или клею, и сверху на Антона полилась водопадом вода.       Прохладненькая. Антон заохал, заойкал и заахал, заскулил и застонал, стал дрожать и трясущимися руками ополаскивать себя. Вода прекратилась. Демон сделал ещё один непонятный жест, и со всех сторон на Антона ебанул шквал сильного ветра. Со всех сторон разного: южный и северный выделялись особенно сильно тёплой и холодной температурой соответственно. Высушившись, Антон зачихал от взлетевшей с земли пыли, поднялся на ноги, отряхнул колени, стал волосы причёсывать, проводя пряди между пальцев.       — Мне тебя ещё духами побрызгать и нарядить красиво?       — Вот против наряда я бы не был против, если честно, — сказал Антон. — Но не буду испытывать твоё терпение.       — Верно мыслишь, — хмыкнул демон.       Антон приказа или намёка ждать не стал, картинно упал перед ним на колени, присел на пятки ягодицами, устроился поудобнее, разведя ноги в стороны, и умело быстро разделался со штанами. Трусов на демоне не было, и этот факт Антона отчего-то сильно порадовал. Он облизался и привычным движением заглотил член. Рвотный рефлекс абсолютно не мешал, будто заснул, забыв про недоедание. Двигался он мастерски, с верным быстрым ритмом, пропуская до горла, незаметно помогая языком, пока пальцы по-свойски гладили мошонку, временами надавливая на одну конкретную точку под ними, массируя её. Кончил демон быстро, аж в волосы вцепился крепкой хваткой. Антон не возражал, он проглотил семя — хоть какой-то белок за последние пару дней, — демонстративно широко мазнул языком по головке, выдавил нестрельнувшие капли спермы, надавил на уретру и последний раз насадился до задней стенки горла на ставший более мягким и чуть уменьшийся в размере член. Прикусил игриво головку зубами напоследок, извиняюще зализал место укуса и спрятал член обратно в джинсы, будто так и было. Не вставая с колен, поднял взгляд вверх, на демона, заглядывая своими невинными — сотни партнёров уверяли его в этом, — глазами в его кристально-голубые, но всё ж демонические.       — Либо у тебя дар, либо в тебе течёт кровь суккуба, — сказал демон низким хрипловатым голосом.       Антон довольно облизался, опёрся двумя руками между своих расставленных колен и посмотрел настолько влюблённо, насколько мог. А мог он очень хорошо.       — Точно суккуб, — рыкнул демон.       Сидел он так, будто был собачкой у ног любимого хозяина, эта поза ему очень нравилась. В основном потому что верхние от неё балдели, терялись, и сердце к его ногам клали. Так сказать, кто тут ещё на коленях сидит? В любом случае перед Антоном все по итогу валились плашмя.       — Котёнок, — сказал демон, схватив его волосы на затылке. — Никому, кроме меня, не даёшь. Понятно?       Печальная, но ожидаемая новость. Прошлые половые партнёры и кавалеры тоже начинали сходить с ума, присваивать его себе и с разгоревшимся собственическим чувством запрещать спать с остальными и вообще смотреть в их сторону. Антон любил секс с разными людьми, с одними и теми же он начинал безмерно скучать. Поэтому часто после клятвенных убеждений в «да ни за что, только с тобой» спокойно шёл спать с другими людьми. Зачастую первыми встречными, показавшимися хорошенькими. Дурить таким образом демона, обещающего ему защиту, то есть буквально всё, необходимое для спокойной жизни, он посчитал плохой идеей.       — Понятно, — с нескрываемой тоской ответил он. — Обещаю даже не обманывать.       — Вот и славненько. А теперь поднимайся. Метка — это укус. Будет больно, котёнок. Разрешаю выбрать место.       — У меня всё тело перебито, — возмутился Антон. — Можешь сам найти целое место? Пожалуйста.       — Что не так с твоими глазами? Почему они такие вкусные? Как запретный плод, ар, — прорычал демон и дёрнул его на себя. Стал осматривать кожу, пролезая под одежду, но к чему бы он не прикасался, Антон болезненно стонал и морщился. Наконец нашлось светлое пятно под лопаткой, куда демон незамедлительно вонзил зубы.       Сперва сам укус вызвал шквал дичайшей боли и громкий крик, а после преобразования из кровавой раны в метку заставили повторить первую часть ещё раз. Кожу жгло, как паяльником, драная футболка даже загорелась, но демон потушил её ладонью. И потом метка пульсировала и пекла минут пятнадцать, не меньше.       — Прикид найди себе получше. Не нарывайся, впрочем трогать тебя не должны.       — Как найти прикид, когда отрезан путь к людям? — уточнил Антон.       — Котёнок, — усмехнувшись, проговорил демон, — Проход-то закрыт только в одну сторону. Люди спокойно себе гуляют к нам и продают за всякое интересное всё, что пожелаешь.       — А хорошо они устроились! И нас вытурили и бабло с этого поднимают! — восхитился Антон.       — Явно не их рук дело, — хмыкнул демон. — Одежду чистую, думаю, найдёшь. Люди прям возле главных ворот обычно торгуют.       — Так мне платить нечем. Я ни охотник, ни певец, ни добытчик, ни копатель, да никто. Только в постели и годен, а ты мне эту возможность обрезал.       Демон закатил глаза.       — Что ж с тобой делать. Откуда ты вот такой наглый?       — Я не наглый! — возмутился Антон. — Я и на коленки перед тобой встану, и помяукую, если кинкуешь на это, и чё хошь сделаю, но здесь-то я бессилен. Ты мне предлагаешь без денег и возможности их заработать…       — Я понял, — рыкнул демон. — Чёрт, нашёл же на свою голову… котёнка. Добуду, брякну. Не пропусти сигнал.       — А еды заодно захватишь?       Демон одарил его нечитаемым взглядом и испарился.