Сердцебиение

— Виктор, я дома! — громко оповестил о своём возвращении Юри, закрывая дверь на замок. Из гостиной показалась довольная физиономия Никифорова, с широченной лыбой во всё тридцать два зуба и ничего хорошего не предвещающим взглядом. — Привет. — спокойно, что для него редкость, поздоровался блондин. — Я так устал! Сегодня эта парочка— Юрио и Отабек потащила нас всех в киношку на какой-то странный боевик, но я ушёл пораньше, сказав Отабеку, чтобы тот всех предупредил, а то вдруг испугаются, что меня нет. А ещё я купил тех самых батончиков, которые ты любишь... — ежедневное выслушивание мини-рассказа Кацуки о прошедшем дне стало уже какой-то традицией, негласно появившейся в их маленькой семье. Повесив пальто на вешалку Юри по обыкновению чмокнул Виктора в щеку и покраснев даже от такого простого действия поспешно прошёл в гостиную. Он шёл спиной вперёд болтая с Никифоровым, поэтому сразу не заметил перемену обстановки. Широкий диван был разложен в кровать, перед ним стоял столик со свечами, атмосферно горящими и придающими обстановке некого романтизма, на столике была куча различных блюд и весь стол и пол, вокруг стола, так же как и часть дивана-кровати была усыпана лепестками алых роз. Юри так и застыл в проходе с широко распахнутыми глазами и открытым ртом. — Рот закрой, а то я тебя прямо так поцелую. — Виктор выглядел как чеширский кот, ведь реакция возлюбленного была более чем! Кацуки захлопнул рот, но от этого у него ещё больше выкатились глаза. — Это ты?... Сам?... — только и проговорил японец, переводя восторженный взгляд с ароматических свечей на Никифорова. — Да! Юри подозвал русского пальцем, дабы тот наклонился, взял его лицо в свои руки и зацеловал и в щеки и в лоб и в нос и даже мимолётно попадал по губам, от чего Никифоров довольно зажмурился. Когда они наконец устроились за столом и включили какой-то старый русский фильм, под названием Карнавальная Ночь, Кацуки сидел и расслабленно думал о том, что о такой жизни он и мечтал. Сидеть с любимым человеком и просто наслаждаться обществом друг-друга. — Эй, Юри. — тихо позвал задремавшего паренька Виктор. — Что?... Я не хочу спать! — подскочил Кацуки взлохмачивая итак стоящие ёжиком волосы. — Ну раз не хочешь... — Никифоров перегнулся через угол стола и придержав голову возлюбленного за подбородок коснулся его губ. Сначала поцелуй ничего не предвещал, но когда Виктор в очередной раз оторвался от губ Кацуки, дабы набрать воздуха и поцеловал вновь, брюнет слегка приоткрыл рот. —Юри... — удивлённо охнув, тренер взглянул в глаза фигуриста и различив там некое дозволение углубил поцелуй. Его язык скользнул в рот Кацуки, проводя по зубам, находя чужой язык. Поцелуй вышел мокрым и горячим. Это был первый такой поцелуй в жизни Юри. Руки Никифорова огладили спину и бока его возлюбленного, чувствуя под пальцами твёрдые мышцы, спустились ниже, к пояснице. Виктор легко пересадил не сопротивляющегося Юри с дивана к себе на колени, всё ещё отвлекая того поцелуями, попутно расстегивал пуговицы его рубашки. Ненужный предмет гардероба был откинут куда подальше, а Юри, пытающийся повторить эти манипуляции с рубашкой самого Виктора, прижат к кровати. Никифоров свёл его запястья над головой и навис сверху, мимолётно кинув взгляд на поддернувшийся лёгкой дымкой взгляд, но в тоже время заалевшие щеки. Такой открытый и доступный, подвластный только ему. Только сам Виктор может видеть его таким.. Блондин оставил мокрую дорожку поцелуев от шеи, до плеча, прикусив Адамово яблоко и тем самым вызвав у Юри тихий стон. Провёл языком по груди, всё времня не прерывая зрительного контакта с парнем. Никифоров оставил ещё пару влажных поцелуев на животе младшего и остановился у пряжки ремня, безмолвно глядя на распластавшегося под ним Юри. Кацуки лишь быстро кивнул и рвано втянул воздух, когда его возлюбленный сжал выступающее место на его брюках. — Ви-и-иктор! АХ! — тот в свою очередь игриво посмотрел на растекшегося паренька и прошептал, вернувшись к его губам. — Что, Юри?... Хочешь чего-то?... Так попроси... — прошептал Никифоров опаляя его ухо горячим дыханием. В ответ Кацуки лишь жалобно простонал что-то неразборчивое и поерзал на кровати. В районе паха в штанах самого Виктора тоже было узко, но он хотел услышать такую просьбу из уст его Юри. — Виктор, Ах! Пожа-а-алуйста!... — Что?... Я тебя не понимаю. — Возми... Меня. — наконец проговорил брюнет и блаженно застонал когда брюки полетели за их рубашками на пол, а рука Виктора оказалась на его члене. Никифоров потянулся к комоду, стоящему около дивана и выдвинув один из ящиков достал смазку. Не зря он всё продумал. Даже кровать разложил. Выдавив несколько капель на пальцы он приставил к тугому колечку мышц Юри и дождавшись безмолвного разрешения медленно ввел один палец. Кацуки рвано вдохнул и промычал что-то невразумительное. Когда он привык к одному, Никифоров вставил второй, а затем и третий палец, разрабатывая вход. И тут началось самое интересное. На третьем пальце Юри весь выгнулся дугой и громко вскрикнул, протяжно простонав имя Никифорова, который довольно улыбался, найдя то самое место. Виктор успокаивающе погладил того по бедру и сжал руку парня, даруя поддержку. Когда блондин понял, что вход достаточно разработан он прислонился к Юри членом и на пробу ткнулся, головкой в отверстие. — Расслабься... — прошептал он, а Юри попытался последовать его совету. Первый толчок до половины и незамедлительный вскрик Кацуки, но совершенно не от боли. Никифоров наклонился ближе к лицу брюнета, убирая иссиня-черные волосы с мокрого лба и целуя в висок. — Ви-и-и-иктор, А-а-ах!... — промычал Юри и громко застонал, когда следующим движением блондин вошёл почти целиком. Каких трудов стоило Виктору после этих слов не сорваться, а ещё несколько раз медленно толкнуться, затем получая лёгкий кивок от Юри и начиная двигаться чуть быстрее. Вообще он мог кончить и от одного взгляда на такого Кацуки: Раскрасневшийся, с взлохмаченными волосами, мутным взглядом, направленным прямо на Виктора, совершенно обнажённый и периодически громко постанывающий его имя. Каждый толчок приносил Юри всё больше удовольствия и он просто не мог не выкрикивать имя человека, который сводил его с ума в данный момент, принося неземное блаженство. Наконец Виктор сорвался. Хаотичные движения, влажное трение разгоряченный тел, мокрые поцелуи, скомканные простыни и задернутые наглухо шторы. Вдруг как по мановению волшебной палочки Никифоров толкнулся ещё пару раз глубоко-глубоко входя в Юри и кончил внутрь, а за ним кончил и сам Кацуки, громко застонав и содрогнувшись всём телом. — Я тебя обожаю! — задыхаясь прошептал Юри, перекатываясь к завалившемуся рядом Виктору и обнимая того за торс. — Повторим как нибудь? — хитро посмотрел на сонно моргающего Кацуки Никифоров, а тот к его удивлению только зевнул: — Я не против... Шокированный таким нескромным заявлением от своего возлюбленного Виктор лишь хмыкнул и нежно поцеловал того в распухшие губы. Так они и заснули. И навряд ли завтра оба встанут раньше полудня...