"Willkommen in Hamburg, Jungs"

И снова облака. Нельзя сказать, что те же самые, облака постоянно меняются, перерождаются, обновляются, но такие же красивые, что глаз не отвести. А ведь рано утром, когда с огромным трудом, но все-таки получилось разлепить глаза, небо привычно хмурилось и слегка моросило. Частый дождь в Гамбурге, но особенный какой-то, уместный и всегда будто бы правильный, тоскливо-прекрасный. Такой же, как и в Питере. И города созвучные, родственные, словно созданные и сотканные из одного и того же, но разными людьми и в разное время. Одинаково красивые, ветреные и теперь самые любимые. Потому что дарят воспоминания об одном и том же человеке. Улетали среди недели, поэтому третьего попутчика не оказалось. Ярослав после взлета тут же стянул ботинки, забираясь в кресло с ногами, требовательно попросил укрыть его курткой и почти сразу отключился, не забыв подарить Саше нежную усталую улыбку. Тот в ответ только успел поудобнее устроить его голову у себя на коленях, подложив толстовку, и вновь уставился в окно, тоже постепенно засыпая. Потому что поспать вторую ночь в Гамбурге им почти не удалось. До самолета было и без того мало времени, так они еще и самостоятельно лишили себя этого. Но жалел ли об этом засыпающий Саша, сейчас ласково поглаживающий теплый лоб, висок и волосы Ярика? Нисколько. Хотя по прилету все изменится, и будет, скорее всего, непросто. Но они ведь все обсудили, они нашли в друг друге те самые слова и чувства, что помогут жить дальше. Пусть и по-другому, но определенно счастливее. Едва свет зажегся, Ярослав тут же скинул на кровать ноут и сумки с подарочным мерчем от немцев, а Саша поспешил избавиться от рюкзака и сразу же и от куртки. И рядом слева скрипнула и косуха Баярунаса, звякнули громко в тишине ремни, глухо упали ботинки. А потом на обе кровати с разных сторон посыпался «дождь» из тех самых неожиданных подарков от немцев с негромкими комментариями, что это настоящее безумие. Саше пришлось изрядно постараться, что бы достать все из карманов, и главное, из штанов. Спасибо, Ярик постарался. Да и Джеред с Крисом, конечно, хороши, ничего не скажешь. Удивили так удивили. Саша обернулся. Ярик уже сидел на своей кровати и смотрел на него в упор, о чем-то невидимо размышляя и приглаживая растрепавшиеся после капюшона волосы. — Итак красивый. — Сдвинем кровати сейчас или сначала поговорим? — выдал вдруг Баярунас без тени улыбки. — Я бы переоделся и в душ сходил, если честно. Ну, если ты понимаешь, о чем я. — Понимаю, Саш. Тогда иди первый и не разлеживайся в ванной. — Баярунас, у нас самолет через семь часов, какая ванна? Ярик неловко поджал губы и не сводил с Саши взгляда, молча будто бы о чем-то то ли спрашивал, то ли просил. И тот вдруг резко подался к нему, обнял одной рукой за шею и поцеловал, коротко, но нежно. И улыбнулся. — Саш, — только и смог выдохнуть Ярик, растерянно опуская руки, которыми он даже не успел его обнять. — Иди, я сам кровати сдвину. — Мне потом все равно тебя ждать, лучше вещи тогда свои собери. — Поцеловал, и думаешь, что все теперь можно? — Ярик почти смеялся, щурясь то ли от все еще непривычного света, то ли от усталости, и завалился на кровать, вытягивая ноги. Саша же быстро достал из шкафа все необходимое и направился в ванную, не забыв напомнить вытащить из холодильника еду и убрать в чемодан. Пока Казьмина не было, Ярик все же встал и пошел собирать вещи, не переставая улыбаться от собственных мыслей, хотя и понимал, что разговор будет не из простых. Но Саша его снова сам поцеловал, значит, не жалеет. Значит, они все обсудят. И стоило уже наконец признать, что Крис оказался прав. И будь сейчас ему не двадцать семь, а хотя бы двадцать два, то он бы ни о чем не задумывался. И точно так быстро не отпустил бы Сашку в ванную без объятий и желанных поцелуев. Но сейчас слова намного важнее прикосновений. И что он услышит от Казьмина через несколько минут — та еще загадка. Но они точно должны во всем разобраться здесь и сейчас, в Гамбурге, не в Москве. — Ну как? Быстро я? Иди, я там все лишнее уже собрал. Сашка после душа в слегка мятой светлой футболке и спортивках, в неизменных черных шлепках, тут же скрылся в недрах шкафа, убирая вещи. И Ярик молча удалился в ванную, чувствуя, как волнение и возбуждение от эмоций уже начинают подкатывать к горлу. И надо скорее это прекратить. Когда он вышел, Саша сидел на уже сдвинутых кроватях с телефоном и с растрепанными во все стороны влажными волосами. И ответил, даже не поднимая взгляда. — Я тут нам путь до аэропорта рассчитал, и знаешь, на электричке, как и сюда добирались, будет удобнее. Будильник тоже завел. — Ничего не забыл? — Ярик тоже сел аккуратно на край кровати с другой стороны, беря телефон. — Зарядить надо. — Давай сюда. Ноут твой на столе, кстати. — Ага. Спасибо. Саша встал, поставил оба телефона на зарядку и вновь сел обратно, разворачиваясь к другу. — Если хочешь, я могу начать. Или хочешь о чем-то сам спросить? Я ж тебя знаю, у тебя всегда ко мне сто пятьсот вопросов, как на квартирниках. — Я все вопросы позабыл, глядя на тебя, Казьмин. Эх. Красивый. — Ты же не переедешь в Москву, я прав? Ты квартиру купил. И ребята все, команда твоя. — Нет, не перееду, Сашка. Но сразу отдам тебе ключи от новой в Питере, и сделаю дубликат от съемной. — По прилету я отдам тебе от своей. Совершу этот рискованный шаг. — Спасибо. Я еще на пару дней в Москве задержусь, как прилетим, а потом надо будет в Питер. Тоже на пару дней. — Я расписание так свое не помню, но вроде, сейчас спектаклей не будет дня три. — Класс. Здорово, Саш. — Ярик. — М? — А ты чего меня не целуешь? — Казьмин. — Я же хочу. Еле сдерживаюсь. — Я знаю. Я тоже хочу. Но мы ж с тобой на кровати, Саш. Мы не сможем остановиться. — Вот как? — Конечно. Ты сомневаешься? — Безумно хочу проверить. — А я вспомнил, о чем хотел спросить. И поговорить. И рассказать. — Ярик, у меня никого нет. Так получилось. Я просто не мог и… — Саш. Я ничего от тебя не требую и все понимаю. — В смысле? А ты? А у тебя? Хотя, ты же развлекаться тут собирался. Но кто тебя знает, Баярунас? — Собирался. Всерьез. Но видишь, как оно все обернулось. Саш, а ты спал с парнями? Я должен спросить, Казьмин, и не смотри так на меня. — Эм. Ты сейчас про анальный секс с проникновением? — Ага. — Нет. Но секс у меня был. — Расскажешь? — А надо? Это так себе история, Ярик. У меня пиво полностью выветрилось и теперь уже неловко, прикинь? — Я свою могу рассказать тогда, для начала. — Игорь Кроль? Стукалов? Салес? — Да иди ты, Казьмин! — Ярик засмеялся в голос и даже подушкой в друга запустил для убедительности своей обиды. Но Сашка лишь ловко ее поймал, разгладил и положил рядом с собой. — Это было раньше гораздо. Я был мелким и пьяным. И экспериментировал. — Экспериментатор хренов, — снова тепло улыбнулся Саша и даже придвинулся чуть ближе. — Ага. Типа того. Мне двадцать было, наверно. И нарисовался у друзей друзей такой тип, ну, манерный, что ли. Не скрывал он, в общем, своих желаний. Предпочтений. И вкусов. И видимо я ему как-то запал, понравился, в общем. Блин, Сашка, тоже нервничаю. Прикинь? Саша молча протянул руку, Ярик сначала на нее уставился, а потом схватился. И громко выдохнул, и улыбнулся. — Спасибо. — Ну так что? Вы прямо встречались? Или просто потрахались? — Пару дней. Сходили в кафе. А потом он меня к себе пригласил, мы пили, вечеринка, кстати, какая-то была. Я вообще мало помню. Я многое забываю, ты же знаешь. Но тут, конечно, именно сам секс помню. — И? Понравилось? — Ну Саш, подожди, не торопи. — Ярик, блин, самолет скоро. Ночь на дворе. — Не нуди, Сашечка, — и Ярик вдруг легко погладил Сашу по руке, а потом и по запястью. И снова сжал пальцы. — Мы менялись, кстати. Но не было прямо странно и противно, хотя я и не то, чтобы его прямо хотел. Скорее, мне льстило его внимание такое…необычное. Яркое. — Но он ведь…по согласию? — Да. Да. Конечно. И я получил удовольствие. Смог. В общем, было давно. И неизвестно, чтобы было, если б парень тот, Вадим, кажется, не уехал в Испанию. Переехал удачно. И я влюбился потом быстро. Так что, проехали. Теперь ты, Саша. Готов? — А вопрос задать можно, еще один? — Тебе все можно. — И больше не было и не хотелось? Ни разу и ни с кем? — Я ж говорю, влюбился в девушку быстро потом. А парни. Не тянуло. Я скорее из тех, кто не ищет такого, а допускает. Исключения. — Не совсем понимаю. Прости, Ярик. — Ох, Саш. Ладно. С девушками мне было проще. Да и нравился я им. И потом, когда уже работа полностью меня поглотила и съела, я же не один был. Поэтому, да, не хотелось и не тянуло. — А я? — Даже не думал, только шутки на грани. Но всегда видел твою красоту и привлекательность. И с тобой всегда было не так, как с другими. Сашка, мы же столько всего пережили, столько всего было у нас. И песни. Ярик тоже, немного волнуясь и весь как будто бы загораясь изнутри радостью, тоже сел поближе и дотронулся до волос друга, провел по щеке без стеснения, ласково улыбаясь. И Саша кивнул, моргая, подставляясь руке с явным удовольствием. — А потом ты решил написать песню для нас. И написал. — Невозможно проследить и понять, когда появляются чувства. Да и зачем? Давай, делись сокровенным. А то я смотрю на тебя, смотрю, и, Саш, честно, зная, что ты не против, хочется тебя все сильнее и сильнее. — Ну и пофиг тогда. Саша опять резко подается вперед и обнимает Ярика, тут же кладет на лопатки и целует, наваливаясь сверху. Но Баярунас не отвечает, начинает смеяться и вырываться, отворачивает голову, но при этом не может не застонать от безысходности ситуации, получая в отместку поцелуй в подставленную шею, тут же рождающий мурашки. Потому что слишком приятно, черт возьми. — Нечестно, Казьмин. И я ведь сорвусь же. — Ладно. Саша внезапно вдруг встает с кровати и задумывается, ерошит челку, закусывает губу. Явно пытается подобрать слова. Но если Ярику так надо знать, он расскажет. Честность превыше всего. Всегда и теперь особенно, во всем. — На «Шахматах», в прошлом году еще. Один парень на какой-то вечеринке, праздник или что-то там, день рождения чей-то был, не помню. В общем, из балета мне откровенно на вечеринке предложили. По классике, в мужском туалете. Или в гримерке. Я шампанское пил. Ты же знаешь, я изредка себе позволяю, могу, чтобы без последствий. И тут я выпил бокал или два. Парню отказал, разумеется. Я же был …не один я был тогда. Но офигел я знатно. Забылось, проехали. Потом опять был какой-то праздник. И снова он. А я уже, в общем, я уже тогда считай свободен был. Без подробностей. И что-то мне весело так стало, мы с Андреем Школдыченко весь вечер болтали, пели даже что-то из «Короля и Шута» под плюс, пофигу было. И я весь такой выпивший, веселый, на адреналине, влетаю в туалет, чтобы умыться, освежиться. А там снова он. — Настойчивый какой парень, — хмыкнул Ярик, явно увлеченный рассказом. — Настойчивый, не то слово. Но своего добился. — Саша? — лицо у Баярунаса даже немного вытянулось, хоть он и пытался сдерживаться. И заинтересованно выгнул бровь. — Да я ж сказал. Не так романтично, как у тебя. Повело меня рядом с ним, а он времени не терял, быстро мне в штаны залез. Мне он отсосал, я ему подрочил, и разбежались. Навсегда. Я потом его с другим каким-то чуваком в стенах МДМ видел, но не стал, конечно же, ничего выяснять и требовать. — Ох, Саша. Не попал я в ваш МДМ в свое время. — Да хватит издеваться и ржать. Будто бы у тебя таких историй не было? Не подкатывал никто на тусовках? — Мы сейчас не про подкаты, а про гомосексуальный опыт. И я не издеваюсь. Я впечатлен, Казьмин. Даже не думал. Даже, черт, так странно, Саш. Ну и что ты скажешь? По итогу? Саша вновь сел на кровать, весь вновь раскрасневшийся, как после душа и посмотрел вниз, даже не заметил, как Ярик подполз еще ближе и совсем не скрывал теперь своих намерений, не в силах отвести от него взгляда. — Да что сказать? Я, как и ты, наверно. С исключениями. Саша вдруг поднял голову и тут же оказался во власти любимого взгляда. Ярик легко приобнял его за плечи. — Гамбургский воздух вскружил голову? — Дошел до точки кипения, Ярик. В своих чувствах к тебе. — Саш, ты когда меня поцеловал там, на реке, я думал, что сплю. Офигеть, что Казьмин творит. — Говорю же, точка кипения. А немцы здорово так, кстати, «подогрели». Что мне там Джеред в туалете говорил, оу. — Потом расскажешь, ладно? Ярик потянулся к выключателям, и в мгновение гореть остался только боковой свет от ночника, погружая комнату в приятный полумрак. — А, вот так, значит? Ты получил ответы на все вопросы от меня? — Что хотел, то услышал. Ты, конечно, меня немного удивил… — Ярик. Мы так и не посмотрели, что там за мерч нам еще подарили. — Ну давай, тащи сюда. Только сначала. И Ярослав, встав на колени на кровати, притянул к себе Сашу и поцеловал настойчиво, сжимая виски, проходясь пальцами по еще влажным волосам. И почувствовал, как крепко Саша схватил его за талию, прижимая к себе. — Уф. Привыкаю просто, Саш. Что могу теперь поцеловать тебя в любой момент, когда мы одни. Сашка в ответ только загадочно ухмыльнулся и бросил на кровать пакеты. Черные джоггеры, еще по паре футболок, кружки, по кофте на молнии, и все с логотипами ЛОТЛ. — Бери пример, Баярунасконцерт. Смотри, какой классный мерч. — Саш, мерч дорого производить. И пока не супер выгодно, если не открытки там всякие. Я, знаешь, как намучался с шопперами и носками. Но думаю про футболки, да. Но цену придется накрутить за производство. Слушай, а это что такое? Ярик достал со дна пакета небольшой черный мешочек и вытащил оттуда нечто, блеснувшее в полутьме. И не успел положить на ладонь, чтобы рассмотреть и понять, как Саша громко прыснул со смеху. — Анальная втулка. Офигеть! Дай сюда. — Чего? Серьезно? Ярик тут же достал и вторую из мешочка, и они с Сашей уставились друг на друга. — Здесь еще и с лицом Криса. Господи, с розовыми волосами, какой же кринж. А смазки там в пакете нет, Ярик, случайно? — Я дважды за вечер удивлен, Саш. — Да что такого? Это ж немцы. В общественных туалетах презервативы и вибраторы. — Но это же мерч самой группы. С логотипом, с лицом Криса. Они продают этот мерч? Интересно, его можно на сайте у них заказать? — Тебе мало двух втулок? И, подожди. Эм. Сколько они нам презервативов дали? — Я не считал. — А я считал. Вспомнил. Четырнадцать. — Да уж. Подарки от Криса Хармса. — Так что, смазки нет? Фигово. — В пакете нет, а у меня есть, — тихо сказал Ярик, подавая Саше очередную футболку, чтобы тот все убрал обратно с кровати. — И не спрашивай… — Не спрашиваю. Где? Сам достанешь? Ярик молча встал, кинул серьезный пронзительный взгляд на Сашу и полез в чемодан. И уже через минуту протянул найденное другу. Саша взял и принялся внимательно рассматривать и изучать флакон. Почти целый, но начатый. Не думать. — Есть вопросики, Казьмин? Ярик все продолжал стоять и смотреть на друга с высоты роста, пока тот сидел с поджатой ногой, удобно устроившись на кровати. — А ты так и представлял себе наш первый раз? Что мы будем болтать и смущаться, как два придурка, хотя нам уже задарили кучу презервативов и анальные пробки. И смазка теперь есть. А ты еще и с опытом. — Саш, я был мелкий и пьяный, — Ярик почти выдохнул любимое имя где-то над головой и приблизился еще. — Я не представлял. И даже сейчас не представляю. — И что же тогда? Как? — Саша слегка запрокинул голову, чтобы поймать взгляд друга, и тут же почувствовал, как теплые ладони мягко опустились на плечи. А потом и горячий шепот обжег ухо. — По любви, Саш. Какой-то голос неподалеку вырвал резко из сна, и вновь вернулся тихий гул самолета. И взгляд уперся в синюю ткань сидения напротив. Часы на руке показывали еще полтора часа лету. Картинка не поменяется, если только не проявить инициативу. — Ты громко сопишь, Казьмин, — раздалось полушепотом откуда-то с ощутимо затекших колен. А затем, тихий смешок. — Нос заложило, как обычно. Хватит на мне спать, твоя голова слишком умная и тяжелая, Баярунас. Но ласковые поглаживания по волосам никак не вязались с интонациями просьбы. Однако Ярик сел, выпрямляясь и разминая шею, сонно сощурившись, посмотрел на Сашу, впрочем, оставляя руки у того на коленях. — А твои ноги слишком твердые и костлявые. Саша хмыкнул и приблизился к Ярику, находя за растрепанными прядями его ухо. — Еще несколько часов назад мои ноги тебе нравились. Ярик только чуть громче выдохнул и сильнее сжал Сашины колени, а потом, зевая, привалился к плечу, доставая телефон. — Что там у тебя? — Отвечу тебе в чате, почему мне нравятся твои ноги. И не только они, кстати. Или, хочешь, чтобы я прошептал? Саша едва сдерживался, чтобы не накинуться на Ярика прямо в салоне, и тот точно без труда прочитал все по его глазам, обаятельно улыбаясь и заигрывая. И все бы ничего, если бы никак не желающая исчезнуть страсть, что вспыхнула между ними в гостинице всего несколько часов назад, едва они снова поцеловались. Ярик был прав, они не смогли остановиться. Никто из них теперь бы не вспомнил, как исчезла на них одежда, служившая ненавистной преградой, хотя Ярослав на какое-то мгновение замер даже, не ожидая от вечно заморачивающегося по пустякам Саши такой прыти оказаться обнаженным. Не сомневающемся ни секунды и позволяющим, нависая над собой, с особой тщательностью и жаждой исследовать касаниями и поцелуями его тело. Желать и просить большего, выгибаясь навстречу. И без раздумий ласкать и целовать в ответ, с особым удовольствием прикусывать нежную кожу и обводить языком маленькие родинки на плечах, и ту, над красной буквой, которая «Алиса», но сегодня, в качестве исключения, определенно «Александр». — Лучше бы ты спал до конца полета. — Что, Саш, мешаю вспоминать поездку? Или, наоборот, помогаю? — Ты невыносим, Ярослав. Все, я буду смотреть в окно и дремать. — Спи, Сашечка, спи. Спи. Набирайся сил. — Ярик. — Надо же нам заценить мерч от Криса из мешочков. — Это ты у нас экспериментатор. Вот и экспериментируй сам. — А я и буду. С тобой. Теперь только с тобой, Саш. — Господи помоги, господи помоги. — Навсегда. — Ловлю на слове. Облака вскоре рассеялись, открывая взору неописуемую картину с высоты. Но Саша уже не смотрел в окно. Он променял захватывающие виды из самолета на другую красоту: теплую, нежную, трепетную и волнующую больше всего на свете. Ярик все-таки снова уснул почти перед самой посадкой, но так и не отвернул головы от друга и не выпустил руку из горячих пальцев. А Саша смотрел и все никак не мог насмотреться, и все пытался понять, почему же он так долго ничего не замечал и не чувствовал. Будто бы был слепым и глухим. И в миг, услышав песню, осознал и все понял. Прозрел. Будто бы переродился и начал жить заново. А теперь им еще столько нового надо о себе узнать. Они ведь только начали, на словах обменялись ключами от квартир, и пообещали друг другу не расставаться, даже разъезжаясь по разным городам. И впервые так ярко и полно почувствовали друг друга. Когда Ярик вновь поцеловал, сразу глубоко, с намерением, зарываясь в волосы и жадно требуя ответа, к Саше вновь вернулось желание. Ярче и сильнее, чем обычно. Потому что, это же Ярослав. И он еще никогда не был таким. Таким смелым и открытым в своих желаниях. И никогда еще его глаза и губы не казались Саше такими красивыми. Вело нещадно, уводя все дальше и дальше от реальности. Все мысли менялись на ощущения, прикосновения, все более откровенные и чувствительные. Ярик просил не сдерживаться и быть собой, но Саша просто не мог унять в себе текучую нежность, когда вновь и вновь касался горячих губ и гладкой, уже покрасневшей и влажной кожи. Саша уже давно умел любить и быть разным, но Ярик менял его буквально здесь и сейчас, подчиняя и околдовывая шепотом и срывающимися стонами. И помогал узнавать новое о своем теле, тоже широко распахивая свои прекрасные голубые глаза с явным осознанием того же. Они не договаривались, просто Ярик молча вытащил из-под подушки и вложил Саше в ладонь «подарок» и кивнул, когда оба уже были почти на грани и стоило принять решение. — Доверяю тебе, Саш. Только пальцами, без втулок сегодня, ладно? — А? Ладно, — Сашка кивнул, облизывая опухшие губы и так привычно взъерошил вновь влажную челку, что Ярик невольно засмеялся. — А ты? — А я своего не упущу, не переживай. Давай. Смазка где-то здесь. Ярик лежал перед ним на спине, тяжело дышал и все еще умудрялся командовать. Тоже волновался, хоть в его желании и не было никаких сомнений. И в Саше тоже не осталось больше никаких сомнений. Он хотел его всего, уже чувствуя заранее, что ему не может не понравиться. Потому что сначала появилась другая, более крепкая и надежная связь, нежели, чем просто влечение. Родственная душа? Хорошо звучит. Давние шутки со стримов про наивысшее наслаждение внезапно стали реальностью. Лучшей из возможных и самой правильной. — Хватит пялиться на меня, Казьмин. А то поцелую прямо здесь. И определенно, теперь его жизнь станет абсолютно другой. Счастливее. Надо будет все-таки написать огромное письмо с благодарностями и респектами Крису Хармсу и Джереду вместе с Яриком. И за все сказать спасибо: и за приглашение, и за теплый дружеский прием, и за душевные разговоры, и за профессиональную поддержку, и за вкусный обед с блинами, и за возможность постучать на барабанах, и за возможность Ярику почувствовать себя профи рядом со звукорежиссером, и за отменный вокал в их песне, и за незабываемую прогулку по Репербану и пиво в баре, и наконец, за поездку к черной воде и светящимся кранам в ночи, где все и случилось. И, конечно, за презервативы. — Саш, скоро мы прилетим? — Не раньше, чем было написано в билете. — А ты о чем думаешь? — О том, что счастлив. А ты? — А я есть хочу. И тебя. — А я тебя. А потом уже есть. — Придется искать компромисс. — Боюсь, что не только в этом. — Но мы же найдем? — Непременно. — А еще я думаю, что ты написал песню про нас. — Бинго, Александр, — Ярик резко подался вперед и нагло все-таки коснулся губами щеки Саши, под предлогом заглянуть в иллюминатор. — И добро пожаловать в Москву. И в нашу новую жизнь. — Вилькоммен.