Встретимся в Cognito, детка. В Cognito нам нечего скрывать.

***

Постель пропиталась потом Йена. Его слюни впитались в подушку от дней и ночей, которые он там провел. Рыжик лежал на кровати, которая теперь принадлежала Карлу в их семейном доме. Уединившись в тихом месте он переживал депрессивный эпизод. Отчаяние захлестнуло его так же сильно, как и раньше, но подкралось так незаметно… Неужели возраст Микки так на него повлиял? Скверные мысли не прекращали буйный поток в его голове. В итоге, он превратился в бесконечный цикл, состоящий из: Несовершеннолетний Микки — Он мой парень — Я действительно хочу заботиться о нём — Кэш и Нед — Я такой же, как они — Микки несовершеннолетний…

***

Лип поставил стакан на прикроватную тумбу.       — Эй, мужик, пора принимать лекарства. Йен свернулся калачиком, ещё больше зарываясь в одеяло. Сейчас он не хотел ничего, тем более видеть кого-то в своём пространстве.       — Понимаю, но ты просто повернись, хорошо? Я помогу тебе, — голос его старшего брата был на удивление нежным Когда он этому научился? Пересилив себя, рыжик повернулся на бок. Лип приобнял его и помог подняться. Мир на мгновение поплыл, когда его тело пришло в движение после нескольких дней бездействия. Затем старший мужчина протянул рыжику горсть пилюль и стакан с изотоником. Йен принял их, запивая оранжевой жидкостью. Это было всем, на что сейчас он был способен. Рыжик обмяк в руках своего брата, который медленно опустил его на кровать и накрыл одеялом.       — Ты уже готов поговорить об этом дерьме? Необязательно со мной, но если хочешь, я могу позвонить твоему психотерапевту. Йен пожал плечами. Сегодня ему было гораздо лучше, чем вчера. Лекарства работали, но слова всё так же тяжело ему давались. Микки несовершеннолетний. Его разум продолжал возвращаться к этому, он не мог думать ни о чем другом.       — У тебя куча сообщений, — он взял телефон Йена. — Это по работе? Лип продолжал разговор, как будто Йен дал согласие на это. Рыжик глубоко вздохнул, надеясь, что его брат поймёт. — Значит, нет. Ладно, это из-за какого-то парня? Парень… Нет, куда хуже — мальчик. Йен Галлагер сходил с ума из-за несовершеннолетнего мальчика. Как так вышло? Несовершеннолетний. Молчание затянулось и Лип, казалось, понял всё.       — Значит парень. Он тебя бросил?       — Нет! — ярое отрицание сорвалось с губ рыжего, прежде чем он успел об этом подумать. Первые слова, сказанные за три дня, вырвались наружу, когда перед ним возникли глаза Микки, наполненные слезами.       — Хорошо, тебя не бросили. Тогда в чем проблема? — поинтересовался его старший брат. Этот вопрос заставил Йена задуматься. Почему он прятался здесь от своего, всё ещё существующего, парня? Несовершеннолетний. Йен глубоко вздохнул, закрывая глаза. Он накрыл лицо руками. Не то, чтобы рыжик хотел забыть Микки, но теперь, идея связать с ним жизнь казалась не такой хорошей. Парень слегка вздрогнул, вспомнив себя в пятнадцать лет, с этой дурацкой чёлкой и миллионами веснушек, который искал любовь и понимание. Лип с тревогой посмотрел на брата. Он медленно перевернул его на бок на случай, если того вырвет. Как только тошнотворное чувство прошло, Лип поднёс ему стакан, и Йен сделал глоток, избавляясь от кислоты в горле.       — Парень… — Йен выдавил из себя это слово и сразу же остановился. Лип спокойно посмотрел на него своими светло-голубыми глазами, которые так отличались от глаз Микки. Рыжик должен был рассказать брату обо всём. По прошлому опыту он знал, что мысли лишают его власти над собой.       — Он несовершеннолетний, — наконец прошептал рыжик.       — Чёрт, правда? — Лип приподнял одну бровь, снова напомнив Йену о Микки. — Сколько ему? Бесконечный поток мыслей в рыжей голове остановился. И тут он понял, что на самом деле не знает сколько лет брюнету. Возраст согласия в Чикаго был с семнадцати лет, но если Микки было около пятнадцати…       — Я не знаю… — медленно ответил он.       — То есть ты не знаешь сколько ему лет?       — Нет.       — Значит, проблемы, как таковой нет, — попытался приободрить его Лип. — Я понимаю, что он несовершеннолетний. Ты повёл себя неправильно и всё такое, но это значит, что ты делал это ненамеренно или тому подобное.       — Но мы с ним… занимались всяким. Я могу попасть в тюрьму, как Дебби. «Сексуальный преступник, как и его младшая сестра'' — вот это заголовок!       — Я не думаю, что ты пойдешь по её стопам. Подружка Дебби выглядела лет на двенадцать. Я надеюсь, твой парень не выглядит на двенадцать?       — Нет, блять. Микки выглядит, как и любой другой парень в возрасте около двадцати лет. Может быть, немного моложе, но ему точно не двенадцать. Надеюсь и не пятнадцать, — нервно выдохнул он.       — Я думаю вам стоит это обсудить, чтобы ты узнал его настоящий возраст.       — Возможно, — идея звучала разумно, но рыжик не хотел об этом думать. Лип разблокировал телефон и стал просматривать его уведомления. Даже спустя столько лет, они полностью доверяли друг другу.       — Я устал, — тихо пробормотал рыжик, поворачиваясь к окну.

***

Около 13.00 в дверь постучали. Укоренившееся правило в доме Галлагеров — не открывать дверь на вежливый стук — всё ещё оставалось в силе. Поэтому Лип проигнорировал его. Стук повторился, возможно, чуть сильнее, но Лип даже не шевельнулся. Он не хотел открывать дверь этим ''ебучим облагораживателям района». Видимо в ход пошли и ноги, потому что стук стал громче раза в четыре.        — Блять, откройте дверь, придурки! За дверью послышалась отборная ругань в типичной южной манере, и Лип неохотно встал. Он открыл дверь; на пороге стоял коренастый молодой человек с тёмными волосами и хмурым взглядом.       — Галлагер здесь?       — Какой из? — усмехнулся Лип. Двое мужчин мгновение смотрели друг на друга, прежде чем голубые глаза незваного гостя превратились в два колючих айсберга. — Высокий рыжий ублюдок, который не отвечает на мои звонки и сообщения.       — Если это по работе, ты можешь позвонить одному из его менеджеров, — Лип не шевельнулся, лишив парня возможности проскользнуть внутрь.       — Это не по работе.       — А-а, ты тот самый несовершеннолетний парень, — медленно протянул Лип, бросив на брюнета быстрый оценивающий взгляд. Его кристально голубые глаза, контрастировали с иссиня-черными волосами, незаметные веснушки украшали его бледную кожу. На пальцах были выведены неприличные буквы. А крепкие бёдра прятались под узкими тёмными джинсами. Микки заметно напрягся, — Эй, чувак, иди нахуй. Я здесь не для того, чтобы общаться с твоей тощей задницей — он там? Взвесив все «за» и «против», Лип отступил назад.       — Да, думаю, вам стоит поговорить. Брюнет протиснулся в дом, закатил глаза, и одарил хозяина фальшивой улыбкой. Он остановился в гостиной, осматриваясь.       — Эй, Галлагер, — прокричал он на лестнице. Не получив ответа, Микки прошёл на кухню, вопросительно оглядываясь по сторонам. Лип скрестил руки на груди, задаваясь вопросом, как скоро этот парень начнёт открывать все двери в поисках Йена. Наконец темноволосый юноша прекратил свои поиски и повернулся к Липу, ожидая ответа.       — Он здесь, но сейчас ему нехорошо.       — Слишком болен, чтобы не отвечать на мои сообщения в течение четырёх дней?       — На самом деле, да, — спокойно ответил Лип. — Если он настолько важен для тебя, то где ты был всё это время, когда мы заботились о нем? — Если кто и позаботится о нем сейчас, то это я! Лип был рад это слышать. Рад, что парень здесь ради рыжика, а не какой-то собственной выгоды. Он указал на лестницу.       — Правая дверь справа. О, и полегче с ним, ладно? Мик подарил раздраженный взгляд Липу и зашагал по лестнице.

***

Несмотря на полную уверенность, которая питала его, когда он был внизу, сейчас он стоял за дверью и колебался. Что он имел в виду, когда сказал, что позаботится о Йене? Он действительно позаботится о нем, несмотря ни на что?       — Эй, Галлагер? — Микки постучал по двери, но ответа не последовало.       — Йен, пожалуйста… — снова позвал он, уже тише, положив руку на ручку двери. Микки не хотел вмешиваться в его личное пространство, он обещал, что не будет слишком стараться. Но черт возьми, было очень неприятно, когда рыжик игнорировал его. Брюнет повернул ручку и толкнул дверь. Йен лежал на кровати, завернувшись в одеяло. Он повернулся к приоткрытому окну, из которого дул слишком холодный ветер. Дверь за брюнетом захлопнулась, и он подошёл ближе к кровати.       — Хей, — сказал Микки, его голос был очень мягким и нежным. Сердце в груди забилось сильнее, когда Йен повернулся и посмотрел ему прямо в глаза. — Извини, припозднился. А что он мог сказать? Брюнет никогда не сталкивался с людьми, у которых были проблемы с психическим здоровьем. Он просто вырвал одеяло из рук рыжика и скользнул на кровать, обнимая изнеможенное тело руками. Микки прижал рыжика к груди, вдыхая его запах. Он нежно поцеловал его в лоб, подумав о том, как сильно этот поцелуй был похоже на тот, который Йен оставил ему на прощание.       — Микки..? — голос Йена такой слабый, словно говорить ему было физически утомительно. Микки заткнул его ещё одним нежным поцелуем. — Я рядом, Йен. Я никуда не уйду, — прошептал брюнет самое искреннее обещание, поглаживая рукой грязные, взлохмаченные, рыжие волосы. Они лежали в полной тишине, пока оба парня наслаждались присутствием друг друга. На улице уже стемнело и рыжий, в конце концов уснул. Ну, а Микки просто не мог пошевелиться, он не хотел рисковать и будить Йена, который выглядел так, будто не спал пару дней. Поэтому брюнет окутал рыжика своими конечностями и заснул вместе с ним.

***

Пару часов спустя Микки проснулся от пальцев, мягко ласкающих его лицо. В комнате было по-прежнему темно, только уличный фонарь освещал постель.       — Что ты здесь делаешь, Мик? Рыжик не выглядел сердитым. Он казался просто растерянным щеночком, который не верил своим глазам.       — Я волновался… Ты не выходил на связь, и мне нужно было тебя увидеть. Это было правдой. После той ночи, единственное — чего хотел Мик — снова увидеть рыжика. Брюнет пытался не давить на Йена, дать ему время и пространство для размышления. Но после четырёх дней молчания этого оказалось слишком много. Микки нужно было найти рыжика, поговорить с ним, объяснить, что всё не так плохо, как могло показаться.       — Поэтому я уговорил одного из вышибал в клубе узнать твой домашний адрес. Йен взглянул на Микки, продолжая слушать его историю.       — Я пошёл к тебе, и после бесконечно долго стучал, пока не вышла твоя соседка. Она… Ну она что-то...       — Я ей нравлюсь, — пробормотал рыжик.        — Думаю, я нравлюсь ей больше, — улыбнулся брюнет.       — Я просто сказал слово "парень'' и она рассказала мне всё о твоей бледной заднице. Рассказала, что ты всё ещё получаешь почту, пересылаемую с предыдущего адреса. Я просмотрел твои письма, пока не увидел этот адрес… Возможно, я перегнул палку, но просто… Ты не отвечал на звонки, я испугался…       — Ты правда это сделал? Я… Микки глубоко вздохнул, на мгновение закрывая глаза. После он крепче обнял Йена.       — Чего именно ты не понимаешь? Я сейчас с тобой. Чтобы не случилось, я с тобой.       — Но… — Йен на мгновение умолк, его настигли дурные мысли, кружащие в голове последние несколько дней. –…ты несовершеннолетний…       — Да, но… Я имею в виду… Дай мне пару месяцев, и всё будет в порядке.       — Пару месяцев?       — Да, чувак. Три месяца, пара дней и мне будет восемнадцать. Так лучше? — спросил Микки, проводя пальцами по щеке Йена.       — Намного, — выдохнул Йен, прижимаясь к телу брюнета.       — Ты такой странный, чувак, — усмехнулся Мик. — У тебя случился приступ только потому, что ты думал, что я слишком молод. Знаешь, сколько парней головы бы отдали за это.?       — Знаю. Брови Микки взлетели вверх.       — У тебя было такое? Хм… Уверен, ты был каким-то придурком шестнадцати лет. Наверняка, тогда ты был ещё более веснушчатым с дурацкой причёской, — поддразнил Микки, радуясь тому, что на губах рыжика наконец расцвела искренняя улыбка.       — Так и было, — подтвердил Йен, всё ещё улыбаясь. После этого они снова погрузилась в умиротворенную тишину. Микки обнимал Йена, а рыжик размышлял, насколько настоящий возраст брюнета помогал ему. Он не хотел ничего менять, тем более Микки было почти восемнадцать…       — Ты чувствуешь себя лучше? — спросил Микки, его пальцы не прекращали водить по мягкой, усыпанной веснушками коже. Йен что-то промычал, и снова уткнулся носом в шею Микки, вдыхая вишневый аромат мыла, перемешанный с его одеколоном. Он поцеловал нежную кожу, растворяясь в тёплых объятиях. Его глаза закрылись, и он провалился в сон. Микки не спал, он обвил Йена своими руками, глядя в потолок. У него было слишком много вопросов. Что будет дальше? Оставит ли Терри их в покое? И как Йен, в подростковом возрасте, смог втиснуться в эту крохотную кровать?