Глэм: побег в стиле Рапунцель

После очередного учебного дня в консерватории, студент, которого когда-то все звали Себастианом, получил по одному из предметов «2». Это увидел его отец, Густав. Он видел в своем сыне только боль и разочарование, по его мнению, если они родились в семье белых аристократов, то и они должны быть совершенством. Глэм плохо спал из-за ночных концертов в металл-группе «Что за уроды на сцене?», ведь она — единственная радость в жизни Себастиана, когда парень такой, какой он на самом деле. Себастиан делал все, что мог, чтобы выглядеть как металлист в жанре глэм-метал/глэм-рок, даже взял себе слово «Глэм» как свое прозвище. Единственное, что он бы хотел — длинные волосы, хотя бы ниже плеч, это было его мечтой, ведь его отец такого не одобрял. Глэм представлял, как он их расчесывает, моет шампунем и растирает всю длину, как волосы развиваются на ветру и их можно гладить, когда они очень мягкие. Парень думает, что если он когда-то выберется из когтей отца-тирана Густава, то первое, что он сможет — никогда не посещать парикмахера. Себастиан в очередной раз получил удар по руке линейкой, с которой текла струя крови, медленно струящаяся на блестящий чистый пол словно каплями дождя. Мать пыталась остановить своего мужа как могла, но получала такие же удары. Мэри и дочь Лидия жалели Себастиана всем сердцем и мечтали когда-то избавиться от абъюза в семье. Рисовать женщинам было сложно, зная, что им некуда идти. Сын прочитал у своей матери желание помощь в её глазах, парень был рад, что у него есть кто-то, кто в жизни его может поддержать. «Был бы способ спокойно залечивать раны…» — думал Глэм постоянно про себя.

***

Перед сном музыкант повязал себе руку, чтобы никто не видел раны и спустился вниз по платкам, убедившись, что все члены его семьи спокойно спят. Глэм быстро побежал к Чесу, который обещал ему что-то показать. Парень подошел к трейлеру, около двери которой его ждал его друг. Он прямо был не в терпении рассказать о том, что увидел. — Глэм, ты ведь любишь растения? — спросил Чес своим слегка хриплым от холода голосом. — да, я их изучаю с детства, это как-то связано с новой песней? Чес молча отвел светловолосого друга к самому странному растению, которое он видел, освещая путь фонариком. Росло оно недалеко от трейлера, поэтому друзья не шли долго. Место было вокруг ограждено камнями, а в центре цвело светящееся нечто. Оно напоминало смесь лилии и колокольчика, но его сердцевина представляла 2хцветный камень. — прикинь, эта фигня светится одновременно и синим, и жёлтым, там ещё и стихи кто-то оставил, ну я их и прихватил с собой. Глэм подошел поближе к цветку, чтобы его получше рассмотреть. Светечение было ярким, что парень немного прищурил глаза. С полузакрытыми глазами он прикоснулся к цветочку и трогал его достаточно долго. В один момент Глэм закрыл глаза от яркой вспышки, свет которой распространился по его телу насколько сильно, что удивлен был и Чес. Камни резко пропали, а на месте цветка красовалась пустота и рядом растущая трава. Тело Глэма снова стало нормальным, но с одним изменением — его голубые, как море глаза стали темно-зеленого цвета, как дорогостоящий и отполированный изумруд, а блондинистые локоны отрасли на несколько сантиметров. — ого, да тут даже я охуел… Еба-ать… — возразил Чес. Глэма отвели назад, к трейлеру, где жил его друг, проходя мимо матери. Чес, который часто смотрел в глаза своего друга заметил изменение в его глазах. Приведя блондина в комнату, он показал переписанные стихи. — рядом с камнями и цветком я нашел какой-то листок с этими словами, я, конечно, знаю, что это не в стиле нашей группы, но мы можем их переделать и выдать за свои. — сказал Чес. Глэм взял на руки записную книжку Чеса и читал в слух заклинание. «Солнца яркий луч, Путь найди во мгле. Я прощу верни, Что так желанно мне.» Его волосы тут же засияли желтым цветом, от чего Чес чуть не прикрыл руками лицо. — да тебя теперь можно вместо фонарика использовать. — воскликнул Чес. Глэм немного испугался самого себя настолько, что боялся что-то говорить вообще. На всякий случай, блондин взял листочек и у своего друга переписал оба стиха. — интересно, а что делает другое? — задавался вопросом Глэм, но пока стихи читал мысленно. «Всё накроет тьма На твоём пути Путы разорви Дух освободи» «Хм… необычно, оно должно убивать, я так понял?» — подумал он. Глэм вернулся домой по просьбе Чеса, видя, что его мать снова начала вести себя не так адекватно по отношению к блондину. Парень снова забрался в дом по веревке из платков и лег на свою мягкую и удобную кровать. Сегодня им не нужно было играть что-либо, Чес хотел только поделиться новостью, чувствуя, что его другу стоит на это посмотреть, как эксперту по ботанике. Иногда Глэму казалось, что он экстрасенс, знающий будущее и читающий мысли.

***

Утро воскресенья, Глэм мог поспать получше, ведь ему не нужно было идти в консерваторию. Солнышко светило ему прямо в лицо, от чего Себастиан открыл свои глаза, снизу которых красовались мешки. Парень рано утром пришел в ванную, чтобы почистить зубы, и, стоя перед зеркалом видел, что он поменялся. «Это был не сон?» — подумал он. Себастиан внимательно рассматривал свои позеленевшие глаза и золотистые локоны, выросшие ниже плеч. Парень был в полном восторге, ведь всегда о них мечтал. Он вспомнил, что его отец не одобрил бы его образ и, взяв ножницы, пытался отрезать их. Волосы не резались, сколько бы он не пытался. Себастиан брал локон за локоном, но отрезать ничего не получалось. Парень даже радовался этому ненадолго, ведь волосы не отрежет отец. Радость от новой прически прервал Густав, вошедший в ванную. Заметив длинные до лопаток волосы сына, он пытался сначала их спокойной резать ножом, а дальше их выдирать под корень, что ему не удалось. Со злости отец силой толкал Себастиана к своей комнате, а потом запер её на ключ, произнеся «ничтожество». Густав никогда не был так разочарован, как сейчас и пообещал себе, что пока его сын не отрежет волосы, он не выпустит его из спальни, в том числе и время, когда он должен быть в консерватории и не будет давать даже еду. Глэм хорошо спрятал стихи и достал, чтобы прочитать солнечное заклинание. Перечитывая, он подумал, что может исцелить раны и решил попробовать на себе. Блондинистые волосы уже отрасли у него до пояса и он мог приложить руку к ним. Произнеся заклинание и приложив руку, его рана тут же затянулась после свечения локонами. Себастиан никогда не был так рад в своей жизни, как сейчас и он готов был поделиться новостью с мамой и сестрой. Густав и ранее запирал сына, поэтому он не так уж сильно и беспокоился об этом, зато теперь у него есть красивые длинные волосы, о которых он мечтал. Весь этот день Себастиан провел у себя в комнате, сочиняя стихи и редактируя свой макет города. Ему есть хотелось, но он решил потерпеть. К вечеру его волосы отрасли уже длиной в 4 метра и они лежали по площади всей комнаты. Парень был настолько в восторге, что не было возможности передать это как-то через его чувства наяву. Самое приятное, что у него было сейчас — расчесывание своих волос от корней до самых кончиков, парень испытывал огромное удовольствие от этого и трогал их все чаще и чаще, редко отпуская с рук. Себастиан посмотрел в окно, где видел прекрасные пейзажи ночного города и мечтал выбраться отсюда как можно скорее. Смотря на свои 4,5 метра счастья, светящегося словно солнце, он решает сбегать. Не найдя в своей комнате платки, Себастиан прикрепил кончики волос к гвоздю своей комнаты возле открытого окна и спустился по ним вниз, к земле. Волшебные локоны тут же открепились от гвоздя и Глэм побежал к Чесу. Придя к нему, длинноволосый блондин стучится к нему в дверь трейлера, чтобы обо всем рассказать другу. — о боже, Глэм, ты… Вот это у тебя волосы… — удивленно воскликнул Чес, приоткрыв рот. Русоволовый гитарист взял их на руках и провел друга в свою комнату, пока его пряди все росли и росли. — это воздействие того цветка, я так понимаю? — спросил Чес. — да, они ещё и раны лечат. — ответил Глэм и показал руку, на которой не было шрамов от побоев. — Глэм, да тут реально можно охуеть. — с удивлением ответил он. За время, волосы полностью заполонили крохотную комнату в трейлере, не давая свободного пространства. Их длина достигла максимальные 731см и не было возможности их нормально прибрать. Ходить по комнате стало очень неудобно, не наступая на них. — Чес, я не знаю, что делать, это какое-то проклятие. Я хотел свободы и длинные волосы, но не так. — ревел и жаловался Глэм. Друг его успокоил, гладя по голове и корням светлых прядей. Он обнял его, чтобы поддержать в его трудную ситуацию. Глэм рассказал, что отец запер его в комнате и пообещал не выпускать даже в консерваторию. Длинноволосый блондин лег на незаправленную кровать с горьким выражением на лице. Чтобы друг не грустил, Чес дал ему неострый бурито, чтобы тот поел. — возьми, ты, слышу по животу, голоден. Глэм принял у него лавашное изделие и с удовольствием его ел аккуратно, выдавая аристократические корни. По сравнению с ним Чес ел как свинья, оставляя крошки на полу и светлых волосах. Глэм перечитал 2й стих и выучил наизусть, но пока не произносил его вслух. Заклинание идеально подходило для того, чтобы справиться с отцом-тираном и уничтожить его раз и навсегда. Чес нашел в своей комнате куски ткани, по форме напоминающие ленты и завязал светлые 7-ми метровые волосы Глэма так, чтобы они не мешались на полу, а музыканты могли спокойно ходить. Получилось у него неаккуратно, но это было хоть чем-то, очень тяжелая косичка длиной до пола.

***

Глэм несколько дней жил у него в трейлере, пока они играли в группе. Слушатели только и обращали внимание на блондина, видя его особенность. Волосы привлекали девочек, хоть они и были грязными настолько, что от них несло бурито. Иногда Глэм их распускал для всех и получал от себя одновременно и комплименты, и страх перед неизвестным, когда кто-то трогал его локоны по всей длине. Он никогда не чувствовал как свободно, что был непротив помощь своей семье.

***

Одним утром Глэм решился на очень отчаянный шаг: вернуться домой и спасти семью. Чес помог другу собрать с пола длинные волосы своего друга, завязать тканью и они оба могли быть на свободе. Друзьям пришлось носить сложенные 731см локоны Глэма, чтобы как-то он добрался домой. В ранее время не было прохожих и на них никто не обратил внимание. «Кто эта девушка с очень длинными волосами?» — думали они. Рядом с домом без присмотра Густава гуляли Мэри и её дочь Лидия, увидев Себастиана, они не узнали его, но были удивлены длиной волос. Светловолосый парень тут же позвонил в дверь. — так, план такой: ты его держишь, и обматываешь прядями, а я читаю стих. — сказал своему другу Глэм, который развязал тканью волосы. Дверь открыл ему Густав, находясь в ужасе. — Себастиан? — воскликнул он. Чес тут же туго связал Густава все тело так, что он не мог двигаться. Пара друзей тут же поместила его в центр гостиной и положила его на пол. Глэм приготовился к самому лучшему дню в его жизни, возможно и не только, и с радостью начал читать заклинание. Его доходившие до пола волосы полностью обездвижили одного из самых жестоких людей, которых он когда-либо видел. Все накроет тьма… на твоем пути… — с этими строчками Глэм вошел в состояние транса и его волосы почернели, начиная от концов, заканчивая корнями. Его глаза стали же такими же черными как уголь и сердце его отца-тирана. Путы разорви… дух освободи-и… Густав тут же почернел полностью и стал походить на черное пятно от нефти. От отца-тирана отстанутся только травмирующие воспоминания членов его семьи… Из состояния транса вывели его мать и сестра, спросившие, что тут произошло и что за человек перед ними. Волосы тут же стали приятного глазу светло-желтого цвета, а Глэм вернулся в свое обычное состояние. Зеленоглазый блондин представился им как их родной Себастиан, освободивший их от тирана. У женщин были смешанные чувства, им одновременно было жалко Густава, но и они поняли, что теперь их жизнь не должна быть страхом. Глэм напомнил им и о наследстве, что их ещё больше радовало. Мэри и Лидия приняли обратно своего сына Себастиана в свою семью и он остался жить у них. Глэм также играл в группе, но делал это тогда, когда хотел. Обоим друзьям пришлось забрать документы из консерватории и начать свою карьеру. Женщины в семье были рады и этому, в знак спасения от абъюза они ухаживали за волосами парня и проявляли любовь так, как могли.