Знак Венеры

– Ты любишь ужастики? – спросила Полина, копаясь в книгах Риты. – Вообще мистику. А ты? – Ну, я мало таких вещей читала. – Можешь взять у меня почитать. Если конечно твоя мама их не сожжёт. – Я ей не буду показывать. Уже две недели прошло с визита полицейского к её маме. За это время Любовь Васильевна успела прийти в себя, и опять стать строгой набожной мамочкой, которой была раньше. Правда теперь она не пыталась угрожать дочери. Даже почти не кричала. Но у неё были и другие способы давления. Не столь эффективные. Рита улыбнулась подруге. В день их встречи, у Полины даже мысли бы не возникло сознательно проигнорировать мамин запрет. – Я возьму эту? – Знаешь, не думаю, что это хорошая идея. – Плохой писатель? – Нет, вообще-то мой любимый писатель. Но думаю, начинать с него будет тяжеловато. – А я вот не боюсь! – Ну, моё дело предупредить. Полина с каким-то странным сосредоточением продолжила обследовать вещи Риты. – У тебя и вправду не слишком много юбок. – Одна. Одна юбка, и одно платье. – А дома? – Это всё, что есть. – Знаешь, ты немного странная! – заявила Полина. – И это говорит девочка: «Ой, я боюсь надеть штаны». – Я не боюсь. – Да ладно тебе… – Не боюсь! – Слушай, я не говорю… – А я вот докажу! – Не сходи с ума. Но Полина не слушала. Она стала натягивать на себя чёрные штаны. И натянув их, сняла юбку. – Ну как? Рита усмехнулась. С такой хрупкой комплекцией, и низким ростом… – Как на корове седло, – заявила она. – Эй! – А что поделать, это не твой размер. – Подумаешь… – Ладно, хватит штанинами пол вытирать. Всё, ты доказала что не боишься. К вопросам страха Полина, последние пару дней, стала относиться очень щепетильно. Стоило сказать, что она чего-то боится, как она сразу принималась доказывать обратное. Если, конечно, и вправду не боялась. – Кстати, коровы ты всё-таки испугалась, – напомнила ей Рита. – Она очень большая. И воняет. И рога острые. – Я ведь не побоялась. – Я тоже. Мне просто противно. – Ну, разумеется… Внезапно, лицо Полины оказалось прямо напротив лица Риты. И очень, очень близко. – Я не трусиха. – В последние дни ты очень рвёшься это доказать. – Ну, испугалась я коровы… – Да я тебя не обвиняю. – Как мне доказать, что я храбрая? – Мне или себе? Этот вопрос заставил девушку задуматься. Она села рядом с подругой, и аккуратным жестом поправила очки. – Нам обоим, – сказала она. – Слушай, мне не надо ничего доказывать. А себе… Рита смотрела на лицо Полины, и в какой-то момент поняла, что лучше её не отговаривать. Девушке это было нужно. – Знаешь, есть одна вещь, которую я бы хотела сделать, пока тут отдыхаю. – На кладбище я больше не пойду. – Не слишком смело... Хотя ты права. После истории с дракой, это не смелость, это идиотизм. Повезло тебе, что у меня другие планы. – Какие планы? Рита встала, и полезла в рюкзак за брошюрой. Надо отдать Полине должное, она оставила книги ровно в том порядке, в каком они лежали. – Вот! – открыла девушка буклет на подогнутой страницу. – Любуйся. – Остатки колхоза? – Административные здания. Не желаешь полюбоваться типичной советской архитектурой? – Думаешь, местные сюда ходят? – Думаю, нечасто. Чего им тут делать? Всё уже разворовано. К сожалению, разграбление народного имущества было далеко не единственной бедой того, что когда-то было колхозом. – Может, сюда дети ходят? – Зачем? – А что, в детстве мне бы тут понравилось. Хочешь, я тебя сфотографирую? – Мы ведь не брали фотоаппарат. – А мобильник на что? – спросила Рита. Всё равно, связь здесь устройство поймать не могло, и ему надо было оправдать своё существование иным способом. – А, ну да. Прости. Давай. Первый кадр с Полиной был сделан на фоне насквозь проржавевшей сельскохозяйственной техники. Пара тракторов, с которых унесли всё, что можно продать или использовать в хозяйстве, какие-то странные машины, и даже настоящий здоровенный комбайн для уборки зерна. Да, для мальчишек был бы просто рай. – Я никогда не видела такой техники, – призналась Рита. – Я тоже. – Слушай, ты не против… – Чего? – Я попробую залезть туда. – Куда туда? Вместо ответа, Рита полезла в то, что лет двадцать назад было кабиной комбайна. – Аккуратнее. – Знаю. Чёрт, фу! – она быстро слетела назад. – Что там? – Там кошка дохлая лежит! – Откуда? – Хороший вопрос. Пошли дальше. Не хочу опять её унюхать Следующее фото было сделано на фоне железной башни. Уходившая вверх на метров пять, со здоровенной прохудившейся бочкой наверху. Уже после того, как фото было сделано, Рита подошла и потрогала конструкцию. – Осторожнее, развалится ведь, – предупредила её подруга. – Не развалится. Я конечно не специалистка по металлу, но эта штука крепкая. Смотри, почти и не заржавела. Как думаешь, зачем она тут была? – Запас воды? – предположила Полина. – Да, но зачем? Они ей поля поливали? – Не знаю. А это так важно? – Да не очень. Ой! Попытка подёргать лестницу была неудачной идеей. Наверху что-то грозно заскрипело, и зашаталось. – Вот бред. Она что, только на самом верху закреплена? – Рит, ну хватит. – Нет, я должна выяснить, а то получается… Осторожно, одной ногой она встала на лесенку. А потом, нервно выдохнув, встала обеими ногами. Полина зажмурила глаза, «Тоже мне, смелость доказала!» – подумалось ей. А между тем, конструкция дёрнулась, и наверху раздался жуткий скрежет. Рита готова была уже прыгать, но… Лестница так и осталась висеть. – Эй, на земле. Открывайте глаза, всё нормально. Полина уставилась на подругу. Кажется, она даже немного покраснела. – Как говорил мой дедушка, сие есть "Исконное русское распи…", то есть "раздолбайство". Сделано через одно место, но работает. – Она ведь скрипит жутко, – пожаловалась Кравцева. – Крепления, наверное, разболтались. Но сейчас всё прочно. Смотри. Она поднялась на десяток ступенек. – Не надо! – крикнула ей Полина. – Да всё нормально. – Ну, пожалуйста, ну не надо. Слезай. Решив лишний раз не беспокоить подругу, Рита эффектно спрыгнула вниз. – Ладно, пойдём оценим архитектуру. Склады их не заинтересовали, а вот административное здание... Это было куда занимательное. – Кто бы ни писал эту брошюру, он был здесь очень давно. «Сохранившаяся советская архитектура» была уже не вполне сохранна. Часть здания обрушилась, и представляло собой нагромождение кирпичей, и сломанных бетонных плит. Более-менее уцелела лишь боковая стена, но и она была сильно обломана. На её фоне, Рита и решила сфотографировать Полину. – Ну, думаю, мы всё интересное теперь посмотрели. – И вовсе тут было не страшно! – заявила Кравцева. – Ой, да ладно, ты прямо вся перепугалась, когда я на башню полезла. – Да, но... Ой, что это? Рита обернулась. Выбравшись из-за кучи кирпичей, к ним приближалось чёрное пятнышко. – Не вижу, что… – Это щенок! Маленький, иди сюда. Малыш, ко мне. Вряд ли этот пёсик знал команды, но всё-таки он прибежал, и обнюхал руку Полины. – Какой милый. Мама мне не разрешила собаку завести, – пожаловалась она. – Мне тоже. Ответственность и все дела. – Он такой маленький. Жаль, нам его угостить нечем. – Кстати, это хороший вопрос, – вдруг поняла Рита. – Какой вопрос? Смотри, он облизывает мне руку. Щекотно. – Вопрос в том, что этот комочек меха тут ест. – Не знаю. – Не похоже, чтобы он голодал. – Наверное, его мама кормит. – А что ест мама? Странная тень мелькнула где-то возле комбайна. Щенок. Еда. Мама. Разорванная кошка. – Полина. – Да? – Слушай внимательно. Оставь щенка, и быстро лезь на стену. – Я не по… – Просто делай, и быстро! Уже уцепившись за сколотый край стены и болтая ногами, она услышала позади себя чуть приглушённое, но злобное рычание. – Что это? – спросила она. Вместо ответа, она ощутила сильный толчок в пятую точку. Это помогло ей подтянуться, и залезть на стену. Сделав пару шагов от края, она обернулась. Очевидно, что мама щеночка нашлась. А заодно, и несколько её друзей. Рита едва успела забраться вслед за ней, когда те добежали до развалин. И намерения у них явно были немирные. – И долго нам тут сидеть? Это был вопрос на миллион. Они уже больше часа торчали на этом осколке стены, а собаки и не думали уходить. Лаять и рычать они перестали, но разлеглись вокруг стены, словно армия, взявшая замок в осаду. – Если не повезёт, то долго. Пока в посёлке нас не хватятся, и не пойдут искать. Надеюсь, у них хватит ума пойти проверить это место. – То есть, моя мама придёт сюда? К ним? – перепугалась Полина. – Было бы забавно посмотреть, как она им проповедовать будет. Ладно, извини, неудачная шутка. Думаю, если и придёт, то не одна. Так что не беспокойся. – Это всё я виновата. Не надо было трогать щенка. – Нет, не думаю что дело в этом. – Почему? – Мы зашли на их территорию. Теперь понятно, почему сюда никто не ходит. А нас привела сюда я. – Они ведь могли нас… – Да, могли. Но тут мы в безопасности. Правда, спуститься сможем нескоро. Прошёл ещё час. Собаки не только лежали, они ходили вокруг, занимались какими-то своими собачьими делами. Но две-три всегда смотрели на них. Словно настоящая стража. – А почему их не отловили? – поинтересовалась Полина. – Думаю, властям до них просто нет дела, пока они в посёлок не лезут. – А сами жители? Рита слегка задумалась. – Они не любят дачников. Наверное, решили не трогать собак, чтобы те, поменьше, лазили тут. Ну и ещё… – Что ещё? – А, неважно сейчас. Смотри, видишь вон ту, чёрную? – На плите? Да, вижу. – Ставлю своё место на этой стене, что это вожак. Смотри, лежит выше других, и так гордо держится. А если присмотреться, то даже крупнее других, немного. – И... – Если бы мы могли что-то с ним сделать, стая бы, глядишь, и сбежала. Собаки звери иерархичные. – Откуда ты всё знаешь это? – Читала. Я когда маму упрашивала завести, очень много про них читала. Уже готовилась щенку своё лидерство доказывать. – Вот только как ты этого вожака одолеешь? Он и один страшный. – Да уж, это тебе не Катька, в кусты не закинешь. Рита внимательно осмотрела местность. Она уже не раз это делала, но раньше она искала способ сбежать, а теперь… – Знаешь, а ведь там, повыше кладка совсем раскрошилась. Если бы одна из нас туда залезла… – То что? – Кирпич – штука тяжёлая. Будем как в средневековье, кидать со стен камни на головы врагов. – Тут слишком высоко. – Да, даже мне не залезть самой. Но нас двое. Она села на корточки, и ткнула себя в шею. – Садись. – Я боюсь. – Полин, не бойся, я тебя не уроню. – Я не хочу. – Поверь, всё будет нормально. – А вдруг… – Доверься мне. После этих слов, Полина перестала протестовать, и уселась верхом на подругу. Та обхватила руками её ноги, и встала. – Осторожнее… – Знаю, – сказала Рита делая шаг. С таким ценным грузом, она как будто даже начала бояться высоты. Но она успешно дошла до уступа, и когда подруга смогла ухватиться за него, подтолкнула её вверх. С большим трудом, и порвав юбку, и ободрав колени, Полина всё-таки оказалась наверху. – Ну как, можешь кирпичи взять? Чуть отдышавшись, девушка попыталась освободить один из них от крошащегося раствора. – Шатаются, но вытащить не могу. – Пошатывай их, и тяни. Только аккуратнее, смотри не упади. Потратив минут двадцать, изодрав ещё и руки до крови, ей удалось-таки освободить пять кирпичей. – Всё. Остальные совсем не лезут, – сказала она, подавая Рите последний. – Ладно, надеюсь, нам хватит. Попробуем снять осаду. Она долго взвешивала и прицеливалась. Пять штук это не так много, а если вожак убежит… Первый кирпич попал собаке в лапу. Целилась Рита в голову, но промахнулась. Раздался визг, и собака вскочила на оставшиеся конечности. Девушка была уверена, что четвёртая была не просто сломана, а раздроблена. Она замахнулась ещё раз... И промахнулась. С большим трудом, хромая, вожак начал спускаться со своей кучи. Быстрее, если он уйдет… И в третий раз Рита оказалась точнее. Кирпич врезался животному в бок, сбив его с ног, и наверняка переломав ему пару рёбер. Другие собаки уже вскочили с мест, но они ничего не смогли сделать. А даже если бы смогли, то всё равно бы не успели. Рита приноровилась целиться, и мишень перестала двигаться. Следующий камень приземлился вожаку на голову, и тот совсем перестал дёргаться. Собаки окружили своего мёртвого лидера. Словно в неуверенности, что им делать дальше, они смотрели то на него, то на Риту. И та решила им подсказать, используя последний кирпич. Ещё одна собака оказалась травмирована, её лапа буквально переломилась от удара. Больше стая не сомневалась. Одна за другой, собаки двинулись в сторону леса. К счастью, не в ту сторону, где находился посёлок. Позади всех ковыляла собака-инвалид. – Спускайся. Осада снята. Осторожно, пятясь на коленях, Полина начала спускаться, уцепившись руками за край. Но руки подвели её, и Рита едва успела поймать подругу. – Поосторожнее надо быть, а то… – тут она заметила, что руки Полины были стёрты до крови, и заткнулась. – Они точно ушли? – Не думаю, что они скоро вернуться. Но лучше тут не задерживаться. Спускаясь со стены, Полина не пыталась держаться руками. Она просто свесила ноги со стены, и прыгнула. И Рита поймала её, правда, чуть не получив коленом по лицу. – Всё, пошли. Однако Полина стояла и смотрела на мертвого вожака стаи. – Не стоит. Не лучшее зрелище. Но девушка не двигалась. Почему? Стоило приглядеться, и Рита поняла, что подруга смотрит не на труп. Рядом с телом собаки, сидел тот самый щенок. – Кажется, мы нашли его маму, – пробормотала она. – Мы не можем его так оставить. Может… – Нет. – Мы ведь убили его маму. – Да, убили. А теперь пошли. – Нет, я не пойду. Она уже собиралась идти в сторону щенка, но терпение у Риты лопнуло. Чтобы не причинять лишней боли её ободранным рукам, она схватила Полину за запястье, и потащила за собой. – Нет! Погоди! Так нельзя! Полина пыталась упираться, но Рита всё равно волокла её за собой. – Отпусти! Дура, он ведь умрёт с голоду! К счастью, в какой-то момент, подруга перестала сопротивляться. То ли поняла, что Рита всё равно сильнее, то ли просто сказалась усталость. Рита тоже была вымотана, но не позволяла себе останавливаться. Они прошли мимо закрытого кладбища, и лишь когда оказались возле самых дач, она отпустила руку подруги. Та повалилась на землю. Рита села рядом с ней. – Это было лихо, – сказала она. Полина не ответила. Впервые за время их знакомства, она смотрела на Риту со злостью. Наверное, она вообще впервые в жизни так на кого-то смотрела. – Ты сука! – и ругалась так она, наверное, тоже впервые. – Жестокая, злая сука! – Ну, спасибо, подруга. – Почему ты не дала мне взять щенка? Рита поняла, что это один из тех моментов, что определяют, останутся ли люди друзьями, или нет. И значит, устала она или нет, нужно хорошо всё обдумывать. Лесенка и Поток. Поверить, что они работают, и… Полина была доброй и умной девочкой. Наверное, больше доброй, чем умной. Но два этих качества в ней были сильны. – Тогда давай спрошу и я тебя. Чтобы ты с ним делала? – Я? – Да. Взяла бы домой? Твоя мама, конечно, теперь не такая злая, но всё равно бы не позволила. – Нашла бы ему дом! – Не нашла бы. Не похоже, чтобы местные особо любили собак, особенно если знают о стае. А дачникам не до того, они тут отдыхают. – Тогда оставила бы тут. Кормила бы. – Пока его не сбила бы машина, или не замучил кто-то из местных ребятишек. – А что, лучше его оставлять там, чтобы он умер с голоду? – возмутилась Полина. – Знаешь, я думаю, он не умрёт. Другие собаки могут и вернуться. – А если нет? – А если да? – То есть, для него лучше остаться там? – Возможно. Полина немного постояла в раздумьях. – Да, – кивнула она, наконец. – Может и так. Если уж я не смогу его взять… Она направилась в сторону дач. Кажется, кризис миновал, и Рита пошла за ней… Внезапно, подруга опять дёрнула её за кисть. Так резко и сильно, что стало больно. Полина обернулась. Рита смотрела на неё с печальным, измученным лицом. – Полина, можешь считать меня злобной сукой, но я тебе не позволю. – Чего? – Ты ведь не дура. Не ходи туда. – Я и не собиралась… – Нет, ты собираешься! – обвиняющее заявила Рита. – Тебе-то откуда знать? – Посмотри мне в глаза, и скажи, что не вернёшься туда. Полина взглянула ей в глаза... И тут же отвела взгляд. – Я понимаю тебя. – Нет, не понимаешь! Тебе может и всё равно, а мне нет! Мы убили его маму! Я должна помочь ему! – возмущалась Кравцвева. – Нет, ты неправа. – Я не должна помочь? Он ведь умрёт! – Мы не убивали его маму, – сказала Рита. – Вот как? – Да, вот так! Это не мы убили ту собаку! Я убила её! Именно я, а не мы! – Но я подавала тебе кирпичи. – Думаешь, тот, кто делает оружие, тоже убийца? – Не знаю. Нет. Наверное, нет, – признала очевидное Полина. – Не вини себя. Если хочешь, вини меня, но не себя. Ведь это я её убила. Рита отпустила руку подруги. Она поднесла свою кисть к лицу, и стала осматривать её, будто не узнавая. Её осанка изменилась, плечи ссутулились, спина слегка согнулась. Её сильно трясло – Я убила собаку... Чёрт, я, правда её убила.... Я только лягушек и пиявок убивала, и то в детстве. – Рит, я… – Вот этой рукой… – Эти собаки могли нас сожрать, – напомнила Полина. Рита тряханула головой, и опустила руку. Она опять расправила плечи. – Да, хотели, – сказала она увереннее. – И я убила одну из них. – Да, но это ведь не так страшно. – Я не жалею! – вдруг заявила Рита. – В смысле? – Это тяжело принять, что я забила её кирпичами. Но я не жалею. Я бы сделала это ещё раз. – Ты что... Ещё раз? – Когда я думаю, что она могла тебя загрызть. Нас загрызть. Когда смотрю, – она уже бережнее взяла Полину за запястье, и подняла её израненную кисть вверх. – На это, я понимаю, что всё сделал правильно. – Погоди, так ты ради меня это… – И ради себя тоже. Но это я решила. Это я сделала. Твоей вины в этом нет. – Я не думала, что это ты из-за меня… – Полина, – она вновь отпустила руку девушки, голос её стал очень тяжёлым. – Пообещай мне, что не пойдёшь туда. Посмотри в глаза, и пообещай мне. – Я… слушай, если бы… – Пообещай. Иначе, я… – Что ты? – Я злобная сука. Ты права, я злобная сука. Но ради тебя, чтобы ты не подвергала себя опасности… – Слушай Рит, не надо так беспоко… – Нет, послушай ты меня. Я не ставлю ультиматум, и не пугаю. Я просто говорю, что чувствую. – А вот теперь, ты меня действительно пугаешь! – Если ты не дашь мне слова, я сегодня же вечером вернусь туда сама. С топором и вилами. И если свора уже вернулась, я попытаюсь их перебить. – У тебя не получится. – Возможно. Но у меня больше шансов, чем у тебя. – А если нет? Рита застыла. На лице её проступила мука. Сейчас, в ней не осталось ни грамма женственности. Впрочем, и мужественного тоже. Лицо, поза, изгибы тела… Она была воплощённой жестокостью. – А если их нет, я убью этого щенка, и принесу тебе его тело. В этот миг, Полина по-настоящему боялась свою подругу. Раньше одного выражения лица бы хватило, чтобы напугать её до обморока. Но сейчас, она всё-таки сумела совладать с собой. – Зззачем? Почему не живого? Рита опять изменилась в лице. Жестокость ослабла. Она опустила голову, не решалась посмотреть подруге в глаза. – Я знаю тебя. Знаю, какая ты теперь. Если он опять сбежит туда, а он наверняка сбежит, ты пойдёшь за ним. А я не позволю, чтобы тебя разорвала эта свора. И если для этого надо будет перебить сотню щенков, я это сделаю. Пусть даже ты меня за это возненавидишь. Страх пропал. От этих слов испарилось недоверие, испарилась злость. Полина просто обняла подругу. В который раз девушка поняла, насколько она стала важна для Риты. А она вместо того, чтобы подумать о подруге, думает о щенке… – Я обещаю, – сказала Полина, посмотрев ей в глаза. – Что не стану туда возвращаться. Тело Риты стало мягче. Последние остатки жестокости ушли из неё. Она тоже обняла подругу. – Спасибо, – сказала она привычным тоном, и голосом. Рита лежала на своей кровати, и смотрела на свою руку. Вопросы мучили её, не давали покоя. Где заканчивается она сама, и начинаются её попытки повлиять на Полину? Откуда она узнала, как почувствовала, что именно собирается сделать подруга? Откуда пришли все эти идеи, как её разубедить? Явно не от Лесенок и Потоков. Когда она выбирала эти слова... Про топор и вилы, про убийство щенка… Она не думала так поступать. Это была игра, манипуляция, попытка убедить. Но когда слова были сказаны, Рита поняла, что это правда. Она действительно готова была пойти туда с этим крестьянским оружием. И она действительно убила бы этого щенка. Сотню щенков! Тысячу! Ради неё. Рита слышала возню внизу. Там Полина обрабатывает свои раны, а Лена пытается зашить её юбку. Они что-то обсуждают, наверное, как объяснить всё это её маме. В этом плане Рита была спокойна. Лена точно придумает что-то разумное. Ей было капельку стыдно, что она не с ними, но ей и вправду надо было подумать. Она на многое готова ради Полины. Убить собаку, щенка... Чтобы спасти её, и обезопасить, она убьёт даже человека. Страшно об этом думать, но это так. Убить человека... Это не то же самое, что собаку. Но ради Полины… Лучше бы этого избежать. Рита вновь услышала её голос. Кажется, она о чём-то спорит с Леной. Да, теперь она может злиться и спорить. Она всё больше становится самой собой. И… Рита не была уверена, откуда пришла эта мысль. Для этого не было серьёзных причин, не было даже повода. Девушка просто осознала, что если придётся, подруга сделает ради неё не меньше, чем готова сделать сама Рита. И это пугало даже больше, чем осознание касательно самой себя. Полина пойдёт на это... И не сможет перенести. «Ты добрая, Полина. Наверное, внутри ты добрее, чем все, кого я знала. Но мир к таким неблагосклонен. Мир жесток, и требует жестокости от нас. И эту жестокость я возьму на себя» – подумала Рита. И чуть усмехнулась, сама удивляясь напыщенности собственных мыслей. Костя лежал на кровати, и смотрел на свою руку. Рука дрожала. Сердце билось как бешеное. Ему опять не было покоя ночью. Уже много часов прошло с тех пор, как Полина ушла домой. Уже больше часа, как он смыл с себя макияж, и отправился спать. Но стоит ему закрыть глаза, как он опять начинает видеть то, чего видеть не хочет. Десяток собак несётся на него. Они вот-вот разорвут его на части. Это было. Это осталось в прошлом. Но прошлое осталось в памяти, в голове у Кости. И там, оно имеет продолжение. Костя замирает на месте. Он парализован страхом. И собаки налетают на него. Они вцепляются в его ноги, сбивают его на землю. Его буквально начинают рвать на части. И где-то там, на фоне собственных воплей, он слышит, как кричит Полина. Он замешкался и не предупредил её, она не смогла убежать. Кравцева тоже стала добычей безумной стаи. Открывая глаза, он начинает повторять: – Это всё неправда. Это не правда. Всё было иначе! Но голос его звучит неубедительно. За эти несколько недель, он научился у Лены её проницательности. Он стал смотреть глубже, и обдумывать то, что он видит. Даже если ему это не нравится. Костя знает, что его кошмар, это не просто сон. Это нечто большее. Опять рука начинает дрожать. Он словно держит в ней кирпич. Но мышцы не слушаются его. Глаза заливает потом. Рука слабеет и опускается. Он не сможет его добросить. Он не сможет попасть. Всё было напрасно! Он вскакивает, и начинает ходить по комнате. Ему хочется разбить окно, и вдохнуть ночного воздуха. Домашняя духота буквально душит его. Но даже открытое окно, не приносит облегчение. Дышать легче не становится. Он опять опускается на кровать. Ощущает слабость во всём теле. Ноги не хотят держать его. Руки опускаются. Краем глаза, он видит себя в зеркале. Бледного, напуганного, слабого. – Ничтожество! В нём просыпается злость. Но злится он только на себя. Он хочет вскочить на ноги, подбежать зеркалу, и двинуть своему отражению по лицу. Почувствовать, как осколки врезаются в его руку. Боль, кровь, страдание. Именно это он и заслуживает. – Ты этого не сделаешь. И ты это знаешь. Само собой, ему не хватит смелости, чтобы навредить себе. За эти дни, он уже и забыл, что за человек Костя Перстяков. Костя Перстяков – тот ещё придурок. Мишка улыбнулся. Сегодня он, наконец, добился желаемой цели. Эх, Костя, Костя! Знал бы ты, какую девушку упустил. Её любовь была так сильна, что смогла продержаться две недели. Мишка врал. Мишка хитрил. Он пытался соблазнить её тысячей способов. Он говорил такие слова, что сам удивлялся своей поэтичности и циничности. Две недели, чтобы затащить девушку в постель, это почти рекорд. Но теперь, он мог собой гордиться. Пусть даже сам секс и был не очень хорош, куда лучше была гордость. Парень был доволен собой. – И зачем ты это сделала? – спросила Аня у отражения в зеркале. Ей не нравился Мишка. То есть парень он симпатичный. Лез вон из кожи, чтобы показаться идеальным. Хотя сама Аня была о нём наслышана от Кости, и знала, что это всего лишь трюки. Она знала, что ему нельзя верить. Все те слова о том, чем Костя занимается в Котовском... Это была неправда. Дело было не в том, что она слепо доверяла своему любимому. Но она знала его. Костя не был способен на такие извращения. Собственно, если бы он был так падок на плотские утехи, как описывал его одноклассник, она бы давно уже смогла найти к нему ключик. Почему тогда, она согласилась с ним встретиться? В первый раз это было по глупости. Она действительно поверила, что Костя хочет передать что-то своей подружке, которая не отвечает на звонки. И с первой же минуты, поняла, что ошиблась. Мишке нужно было от неё одно. То, что нужно было от других девушек. Почему она? Кто знает... Однако, она позволила ему крутиться рядом. Слушала его ложь, принимала ухаживания. И вот, сегодня, она занялась с ним сексом. Это был её первый раз. – Зачем? Ей хотелось ответить что-то в духе: «Хотела попробовать», «Хватит уже в девках ходить». Но нет, Мишка – это не случайный выбор. Не первый подвернувшийся. Может, она хотела отомстить Косте? Заставить ревновать? Или хотела таким образом освободиться? Кто знает… Первый раз был противен. Не так плох, как рассказывали подруги, но об удовольствии не шло даже речи. Так зачем она взяла в руки телефон, и опять набрала номер Мишки? Зачем договорилась о завтрашней встрече? – Или я веду себя как шлюха, или схожу с ума... А может всё сразу...