Старшая школа Шиганшины

Еще год назад он не хотел идти в колледж сразу после выпуска. Не потянул бы по деньгам, а совмещать учебу с работой на полную ставку было гиблой затеей. Леви планировал взять перерыв в пару лет, чтобы скопить нужную сумму. Но с легкой подачи Кенни все переигралось, появились деньги, экзамены он сдал на удивление хорошо и по баллам проходил сразу в несколько мест. Леви подал документы в Каранес, Трост и даже в Стохес. На последний почти не рассчитывал, конкурс был слишком высокий. Дни в ожидании потянулись пресной и нудной жвачкой, он брал много смен в ветклинике, Ханджи порхала от радости. — Не обольщайся, очкастая, это ненадолго. — Знаю-знаю, не заводись! Просто люблю видеть твою постную рожу за стойкой. Леви громко клацнул по клавиатуре, последние недели он был не в духе. Из-за Смита и поступления, из-за положения звезд на небе — бесило решительно все. — Не куксись, становишься похож на вредного малыша в магазине игрушек. — Вали уже, тебя ждет запись на пять, чихуахуа с камнями в мочевом. Надеюсь, он тебя обоссыт. — Ха! Леви кинул в Ханджи смятой бумажкой, но та ловко увернулась и скрылась в смотровой. Он вздохнул, сосредоточиться на цифрах таблицы было тяжело, мысли все время возвращались к выпускному. С того вечера они не виделись, не перекинулись даже парой сообщений. Иногда Смит мелькал в общем чате одноклассников, оттуда Леви и узнал, что он все же поступил в Митру. Как и хотел, получил спортивную стипендию. Леви был рад, Смит заслуживал этого как никто другой. И все же… на душе было тяжко, скоро их будет разделять не только ссора, но и тысячи километров, у каждого начнется новая жизнь. — Ну что, как твой баскетболист? Кенни сидел, вальяжно закинув ноги на стол. Бармен косился неодобрительно, но подходить не решался, по старику было видно, что связываться с ним — себе дороже. — Никак, — мрачно буркнул Леви, уставившись в кружку пива. — Ну и хер с ним, не этот, так другой, мало ли здоровяков в ваших колледжах? Леви пожал плечами, обсуждать свою личную жизнь он не собирался. — Эй, шкет, не грузись, лучше выпей за любимого дядьку! — Кенни поднял бокал, звякнули кубики льда, он опрокинул все разом, выдохнул и закусил долькой лимона. Старик откинулся неделю назад и, кажется, все эти дни пил не просыхая. В тюрьме он похудел, на его загорелом лице глубже проступили морщины. Сколько же ему лет? Ведь не намного старше мамы. — Кстати, куда поступил? — В Стохес. — О как, уважаю. Дорого там? — Потяну. Кенни помолчал, явно обдумывая что-то. — Ты это, если что, говори, подкину деньжат. Я всегда был никудышным дядькой, но, может, еще не поздно начать… Леви поморщился. — Сам справлюсь. — Упрямый, как сестрица, чтоб ее. Тоже всю жизнь гордячкой была, ни ко мне, ни к деду за помощью не приходила. Ну и дура была, мамка твоя. — Рот закрой. Кенни опустил ноги и придвинулся, сложил на стол локти, посуровел. — Послушай меня, мальчик: если есть тот, кто протянет руку помощи, глупо отказываться. Это не сделает тебя слабаком, это значит, что кому-то на тебя не плевать. Понял? Леви с удивлением посмотрел на старика, тот редко говорил серьезно, обычно сыпал бранью да говеными шутками. Сейчас в нем вдруг разом ощутился груз прожитых лет. — Понял. — Вот и хорошо. Эй, бармен! Налей-ка еще, нет, лучше бутылку тащи, да поживей! В ту ночь Кенни набрался до синих соплей, умудрился напоить даже Леви. Впрочем, он не возражал, в дурмане пьянки тоска по Смиту чуть отступила. После маленькой провинциальной Шиганшины Стохес казался настоящим мегаполисом. В деловом районе к небу тянулись башни небоскребов, улицы полнились машинами и толпами спешащих людей. Леви снял квартиру в десяти минутах от кампуса, быстро нашел соседей — Фарлана с медицинского и Изабель, она училась на журналиста. Сам Леви выбрал общую программу, он не чувствовал в себе склонности к чему-то конкретному. Всю жизнь перебивался случайными работами, в круговерти попыток свести концы с концами времени размышлять о мечтах и желаниях просто не оставалось. Учеба оказалась несложной, было свободное время и Леви нашел подработку в маленькой чайной лавке. Ему нравился терпкий запах сушеных листьев, тихая музыка, немногочисленные посетители. Не напрягал даже маленький зал на пару столиков, со временем он научился делать лицо попроще и вполне дружелюбно общался с гостями. Жизнь вошла в новую колею, потекла размеренно, спокойно. Леви не было скучно, он сошелся характерами с новыми соседями, с Фарланом оказалось интересно, с Изабель — весело. Он составил график уборки и зорко следил за чистотой. Сожители ныли, роптали, но исправно драили полы под страхом выселения. После старшей школы колледж показался ему огромным, в нем неутомимо бурлила жизнь, имена и лица калейдоскопом мелькали вокруг, в них было легко затеряться, и Леви это нравилось. Никто не утомлял его лишними взглядами и сплетнями, студенты занимались своей жизнью. С Кенни они начали видеться чаще, старик обретался в Митре и ее окрестностях, по хайвею до Стохеса это было всего три-четыре часа на нормальной машине. Чаще всего они ходили по барам, в стрип-клубы Леви отказывался идти принципиально. Изредка между ними случались вполне нормальные разговоры, может, на старика так повлияла последняя отсидка, может, сам Леви просто стал взрослее. За неделю до зимних каникул школьный чат ожил, многие возвращались на Рождество в родной город, договаривались о встрече. У Леви в Шиганшине не осталось никого, каникулы он хотел посвятить учебе, работе и сну. После полуночи телефон завибрировал, в чат посыпались фотки. Раскрасневшиеся, изрядно поплывшие, бывшие одноклассники пьяно улыбались в камеру, махали искрящимися палочками бенгальских огней. Смит держался позади толпы, он казался слишком трезвым, а оттого — слегка грустным. Леви увеличил фотографию, сердце забилось тревожно и часто. Он не видел этого лица уже полгода. Такого родного, знакомого до последней родинки, до самого крошечного шрама. Леви убрал телефон, откинулся на подушку, сонливость сняло как рукой. Часы показали десять минут первого, ему исполнилось девятнадцать. В колледже им часто говорили, что они молоды, что перед ними открыты все двери, что нужно следовать за мечтой и строить жизнь так, как хочешь. Чего хотел Леви? Он хотел оказаться там, в заснеженной Шиганшине, в своей крошечной квартирке на пятом этаже. Он хотел лежать на кровати с лэптопом, смеяться с глупых комедий и чувствовать тепло большого тела рядом. Он хотел смотреть на спящего Смита, слушать его тихое дыхание и верить, что утро не наступит никогда. Под ногами хрустел снег, ноги утопали в белом покрове по щиколотку, нос и щеки кусал утренний холод. Леви замер у входной двери, украшенной венком в алых лентах. Сомнения и нерешительность парализовали его, пригвоздили к доскам крыльца. Леви не знал, сколько простоял так, недвижимый и молчаливый. Хотелось трусливо сбежать, но он собрал волю в кулак, постучал. Потекли секунды мучительного ожидания. Наконец дверь открылась, мама Смита всплеснула руками. — Леви! Какой сюрприз, входи! Голодный? Давай за стол, пирог вот-вот поспеет. Его затянули в тепло дома, приятно пахнуло свежей выпечкой и хвоей. Он аккуратно разулся, стараясь не пачкать пол, снег на штанинах растаял и тут же промочил носки. Он вручил миссис Хейз сверток с лучшей сенчей из лавки, показал, как правильно заварить чай. Прозвенела духовка, вместе с сухим жаром по кухне разлился запах яблок и корицы, заскрипела лестница. — Мам, ты не видела мои… Смит, растрепанный, в пижамных штанах и толстовке с эмблемой Митрийского колледжа, застыл на пороге. С его лица сползло расслабленное выражение, оно сделалось настороженным и чуть бледным. — Привет. Миссис Хейз поставила на стол большую тарелку с уже нарезанным пирогом, широко улыбнулась. — Эрвин, умывайся и давай за стол, Леви привез редкий чай, будем пробовать. Смит медленно кивнул и вышел. — Вчера с ребятами гулял, видимо, сегодня головой маяться будет, — рассмеялась она и села напротив. — Ну что, рассказывай, как твои дела? Эрвин говорил, ты поступил в Стохес? Хороший колледж, там сестра моя училась, давно, правда, но помнится… Слова доходили до мозга с трудом, голос казался приглушенным, словно звучал через толстый слой ваты. Леви кивал, отвечал невпопад, что-то рассказывал. Смит вернулся, казалось, через целую вечность, он сел напротив и, не глядя на Леви, принялся за пирог. Миссис Хейз говорила за троих, кажется, она совсем не замечала звенящего напряжения, повисшего в уютной кухне. Наконец ее отвлек звонок, она извинилась и вышла в другую комнату. Вилка стукнула по тарелке, Леви вздрогнул, поднял голову. Смит глядел на него в упор, недобро, почти со злостью. — Зачем приехал? Леви стиснул кружку, в янтарной глади кружилась одинокая темная палочка подрезанного чайного листа. — Хотел увидеть тебя. — Посмотрел? — Эрвин, я… Леви замолк, он прокручивал этот разговор в голове много раз, знал, что Смит не обрадуется ему, но не был готов к такому ледяному приему. Казалось, Смит едва сдерживается, чтобы не вышвырнуть его на улицу. — Прости меня. — За что? За честность? — Смит откинулся на спинку стула, сложил руки на груди. За прошедшие полгода он стал еще шире в плечах. — Ты ведь сразу сказал, что это будет «просто трах». Не твоя вина, что я что-то там себе напридумывал. — Блядь, Смит! Не надо так. — За языком следи, мама дома. Леви прикусил губу, ему хотелось кричать и материться, хотелось перебить посуду, в хлам разгромить все вокруг. Сделать хоть что-то, лишь бы Смит снял эту маску бесчувствия. — Это было подло — сбежать и ничего не объяснить. Я… я испугался, все случилось так быстро. — Да, стоило известить тебя по почте, мой косяк. Леви закрыл глаза, растер лицо ладонями, в пальцах еще ощущалась уличная прохлада, в горле стоял сухой ком. Молчание затягивалось, становясь невыносимым. Послышались шаги, вошла миссис Хейз, уже переодетая, с сумочкой на плече и ключами в руках. — Мальчики, простите, мне нужно уехать ненадолго. Милый, помоги с гаражной дверью, опять примерзла. Леви остался один, где-то за стенкой щебетал телевизор, нетронутый пирог остыл, на румяном боку замерли темные капли яблочного сиропа. К глазам подступали слезы детской, глупой обиды, Леви проморгался, вытер лицо рукавом свитера. — Дурак, — выдохнул он и уронил голову на руки. — Идиот. Хлопнула дверь, Смит принес с собой зимнюю свежесть, в его волосах таяли хлопья снега, обращаясь в прозрачные капли. Леви встал, скребанув ножками ступа по полу, протиснулся мимо Смита к входной двери и начал быстро обуваться. — Мне пора, извини, что ввалился без спроса. Смит смотрел, как он возится со шнурками, прислонившись к вешалке, в его глазах было сомнение и прохладный интерес. Леви потянулся к куртке, но тот не сдвинулся с места, закрывая плечом одежду. — Опять сбегаешь? Знаешь, в школе мне казалось, что ты смелый, весь такой резкий, чуть что — сразу в челюсть. А теперь я понимаю: ты — ссылко и сразу бежишь от проблемы. Леви вспыхнул, его окатило стыдом и яростью. — Отдай куртку и я уйду, больше не буду соваться к тебе. Леви потянулся через плечо Смита, пришлось привстать на цыпочки, дернул с крючка капюшон. Смит не шелохнулся, так и стоял, прижимая куртку к стене. — Давай, забери. — Смит, тебе что, десять? — заводясь, прошипел Леви. — Хватит! Леви отпихнул Смит и забрал куртку, попытался надеть, но почувствовал сильный толчок между лопаток. Он ухватился за стену, чтобы устоять на ногах. Смит ухмылялся, он походил на школьного задиру. Тупого, огромного школьного задиру. В груди разгоралась жаркая злость. Леви разжал пальцы, куртка упала на пол. — Сам напросился. — Давай! Леви ударил первым, он целил в голень, чуть ниже колена. Ему не хотелось травмировать Смита, того наверняка ждал новый футбольный сезон, достаточно было сбить с ног и лишить преимущества в росте. Смит охнул, но устоял, сгреб Леви за грудки, вбил в стену, зафиксировал горло предплечьем. Затылок обожгло болью, из легких разом вышибло воздух. Смит был чудовищно силен, но ни черта не смыслил в уличных драках, оставил без защиты уязвимые места. Леви врезал коленом по открытому животу, захват на шее ослаб, он нажал на лучевую кость, дернул вниз и предплечье соскользнуло. Смит открылся. Леви заехал ребром ладони по кадыку, несильно, но метко, Смит надсадно закашлялся, схватился за горло. Кенни любил этот прием, он лишал дыхания и дезориентировал, старик хорошо натаскал его. Леви отступил, давая Смиту прийти в себя. Адреналиновая волна схлынула, пришло острое сожаление, что он так легко поддался на провокацию. Леви одернул свитер, убрал с лица волосы, Смит стоял, сгорбившись, уперев руки в колени и пытался не заблевать ковер. — Тазик? — Иди в жопу, — прохрипел Смит, из его рта вязкими нитками тянулась слюна, дышал он поверхностно и часто. Леви метнулся на кухню, нашел глубокую пластиковую миску и рулон бумажных полотенец, налил стакан воды. — Промочи горло и сплюнь, полегчает. Руки у Смита дрожали, пришлось поить его, держать миску, пока тот сплевывал. В слюне мелькнуло красное, Леви продрало липким ужасом. — Да чтоб тебя! Нахера полез ко мне? Идиота кусок! Одевайся, поедем в больницу, у тебя кровь, если гортань сломана, то… — Порядок, язык прикусил. Леви заставил его открыть рот, кровь действительно шла не из горла, накатило облегчение. Он усадил Смита в кресло, всунув миску между колен, долго копался в морозильнике. Льда не нашлось, он завернул два пакета овощей в веселенькие полотенца с цветочками, вернулся. — Приложи к шее, отек будет меньше. Леви сел в кресло напротив, прижал холод к затылку. Голова не кружилась, блевать не хотелось, значит, все обошлось ушибом. — Футболист из тебя хороший, но в драках ты полный ноль. Смит прожег его взглядом, Леви глубоко вдохнул, собираясь с мыслями, наконец сказал: — Эрвин, ты прав, я — ссыкло. Я испугался и сбежал, как последний трус… Прости, что сделал тебе больно. Хочешь, можешь еще раз врезать мне, в качестве компенсации? Сопротивляться не стану, я заслужил. Смит скривил окровавленные губы, снова сплюнул. Заговорил он лишь через минуту, голос его звучал надтреснуто, хрипло. — Так ты прощения просить приперся? Леви убрал холод от затылка, несмело кивнул. — Типа того. Думал, поговорим. — Говори. Леви отвел взгляд, слова шли неохотно, все звучало коряво и глупо. — Ты сейчас с кем-нибудь?.. Ну, встречаешься? Смит поднял брови, а потом вдруг зашелся жутковатым булькающим хохотом, смачно сплюнул. В его глазах вспыхнуло злое веселье. — С какой целью интересуешься? Леви скрипнул зубами, длинно выдохнул через нос. — Подумал, мы могли бы попробовать еще раз. — О как. Предлагаешь возобновить наш «просто трах»? Мы живем в разных городах, это будет непросто. — Можем встречаться на выходных. — У меня по субботам тренировки, раз в месяц — выездные игры. Смит явно издевался над ним, но Леви шел напролом, игнорируя гордость и здравый смысл. — Вышлешь мне график почтой, я подстроюсь. Смит склонил голову, посмотрел задумчиво. — Даже так. Сам будешь кататься ко мне? — Угу. — А если у меня уже кто-то есть? Леви фыркнул, внезапный цинизм Смита оказался на удивление заразительным. — А ты с резинкой трахаешься? — Конечно, мне детей заводить пока рано. — Если у нее нет возражений и генитального герпеса, то приемлемо. — Ты стал сговорчивее. Леви парировал: — А ты стал мудаком. — Подцепил от тебя. За окном раздался шум подъезжающего автомобиля, Смит убрал от шеи пакет с подтаявшими овощами, поморщился, ощупав горло. На коже уже расцветал бледный абрис будущей гематомы. — Так что? — Я подумаю. Тебе лучшей уйти через задний двор, если не хочешь объясняться с моей мамой.