L'amour est un oiseau rebelle

Петербург. Набережная Фонтанки. Дворец Шерементьевых. Зеркало в золотой раме отражало оскал. Графиня придирчиво рассматривала свои зубы. Ровные, едва тронутые желтизной они выдавали её дворянское происхождение. Она может надеть потёртые вульгарные тряпки, чуть ссутулить плечи и закинуть ногу на ногу, но её проницательный взгляд и ровный ряд зубов станут через чур приметными в борделе. Решив улыбаться губами и выставить свои прелести на показ, Шерементьева озорно подмигнула своему отражению. Нанеся броский макияж и подчеркнув узкие губы карминово-красным, женщина сделала несколько вдохов и выдохов, чтобы унять лёгкий тремор в конечностях. Недалеко от борделя. — Вы уверены? — ещё раз переспросил Руневский. Прищурив глаза, графиня боролась с желанием их закатить. — Более чем. Не думаю, что ты хочешь отправить вместо меня Алину, — с язвительной усмешкой заметила Шерементьева. Александр Константинович дёрнул щекой. — Я буду поблизости, — настаивал вампир. Ирина нарочито вальяжно надевала перчатки, задумчиво рассматривая полупрозрачный фатин. — Не стоит. Ты можешь спугнуть нашу добычу. Руневский сжал губы и подал даме руку, чтобы она вышла из экипажа. — Князь натравит на меня Дашкова, если с вами что-то случится, — на лице графа отразилось отвращение. Шерементьева мелодично рассмеялась. — Я бы хотела это увидеть. Поправив свой рабочий наряд на этот вечер, Ирина бодро зашагала по брусчатке, призывно покачивая бёдрами. Руневский настороженно смотрел в след графине, пока та не скрылась в толпе. Помедлив для верности ещё несколько минут, он отправился в дом греха и порока. Александр Константинович устроился в углу зала, чтобы иметь полный обзор. Обменявшись с хозяйкой заведения парой общих фраз, он взглядом показал, чтобы его оставили. Руневский больше внимания обращал на свой бокал абсента, лишь изредка вылавливая из толпы блудниц копну тёмных с красноватым отблеском волос. Графиня хорошо вжилась в свою роль, внимательно следя за девушками и точно перенимая их повадки, жаргон и характерные движения. Но всё же она была розой среди заросшего чертополохом сада. Мужчины жаждали её, как дикие звери, почуявшие запах свежей крови. Хозяйка борделя ловко отвлекала клиентов и подсовывала «товар» попроще. В очередной раз обведя зал нарочито безразличным взглядом, Руневский увидел красный веер. Графиня заметила жертву и вальяжно маневрируя между столиками продвигалась к мужчине. Невысокий молодой человек уже разговаривал с одной из девушек, явно приметив её для себя. Шерементьева нырнула в весёлую толпу, сделав вид, что является частью этой вакханалии и ловко выбралась, «случайно» налетев на рыжеволосую мадам на коленях мужчины. Весьма удачно Ирина сбила девушку, уронив её на пол и сама оказалась на коленях агента. Руневский скрыл свою улыбку за бокалом абсента. Графиня всегда привлекала мужчин и умело завладевала их вниманием, но тут нужна была предельная осторожность, чтобы не казаться навязчивой. Ирина как бы невзначай потянулась за бокалом и её грудь прижалась к плечу мужчины. Он нетерпеливо облизнул губы, без зазрения смотря в нескромный вырез. Шерементьева казалась пьяной и весёлой, смеясь над пошлыми шутками «кавалера». Она умело использовала «штучки» усвоенные у проституток. Здесь это не казалось грязным или неприличным, создавая свою органичную форму поведения. Пара поднялась и направилась на второй этаж, к комнатам, где можно уединиться. Руневский спокойно ждал. Когда Шерементьева и информатор скрылись из его поля зрения, граф отсчитал тридцать секунд, неспешно допил абсент и поднялся. На его плечо легла чья-то тяжёлая рука, заставившая опуститься обратно в кресло. — Вам лучше остаться здесь, — вкрадчивый голос таил в себе угрозу. Дашков с силой сжал плечо Руневского, перемещаясь чуть ближе и перекрывая путь к отступлению. Напротив, в кресле, вальяжно устроился князь Юсупов. На его губах играла доброжелательная улыбка, но заострившиеся вампирские черты лица выдавали его ярость. Ленивым движением ладони он остановил приближающуюся хозяйку борделя. Даже если бы Руневского не удерживал Дашков, то взгляд Феликса Феликсовича не дал бы ему сдвинуться с места. Демонстрируя всем свою легкомысленность, князь имел необычайную силу, унаследованную ещё от самого Чингисхана. — Я никого ни о чем не прошу, — наигранно-скучающе произнёс Юсупов. Александр Константинович бросил быстрый взгляд на балкон второго этажа. — Это собственная инициатива, — для формальности бросил Руневский. Лицо князя в мгновение переменилось. — И она наказуема, — последнее слово прозвучало как вынесенный приговор. Феликс переменил позу чуть поддавшись вперёд, как будто собирался поделиться секретом. — Так вот, мой милый Руневский, я никого ни о чем не прошу. — Юсупов улыбнулся и резко поднялся, возвышаясь над графом. — Я отдаю приказы. — Где она? — хватка Дашкова усилилась. Руневский взглядом указал на второй этаж. Театрально вздохнув, князь проследовал к лестнице, куда под конвоем пришлось идти и Александру Константиновичу. Оказавшись у нужной двери, Юсупов резко развернулся. — Вы останетесь здесь. Распахнув дверь, Феликс прошёл в комнату. Ирина замерла и втянула воздух сквозь зубы. Никитин же продолжал развязывать её корсет, наблюдая за вздымающейся грудью женщины. Она с силой вонзила ногти в оголенную спину мужчины. Он принял это как призыв к действию, запуская руку под подол платья. Резкий звук выстрела прервал судорожный вздох графини. Тело информатора навалилось на неё и придавило своей тяжестью. Шерементьева в панике стала пытаться выбраться из плена. Мёртвые глаза смотрели на неё в упор. Неожиданно труп исчез, и графиня смогла сесть на постели. Ей стало безумно страшно. Только парализующий ужас позволил ей не закричать. Бледный, с сияющими в полумраке сумасшедшими глазами, князь пинал и дробил кости Никитина. Хруст и хлюпающие звуки вызвали тошнотворное ощущение внутри. — Хватит, — пискнула Ирина. Феликс взглянул на графиню, как будто только сейчас понял, что находится не один в комнате. Трясущаяся и растерянная Шерементьева отодвинулась на край кровати. Князь убрал пистолет и медленно подошёл к Ирине. Он подал ей руку, чтобы помочь подняться. Графиня настороженно посмотрела на него, но подала свою ледяную ладонь. Встав, женщина покачнулась, упала бы, если Феликс её не поддержал. Накинув свой пиджак на плечи Ирины, он неспешно повёл её к выходу, так и не проронив ни слова. Дашков и Руневский синхронно повернулись в сторону открывшейся двери. Графиня не смотрела в сторону князя, не обратила внимания и на мужчин. Она высвободилась из хватки Юсупова и стала быстро спускаться по лестнице. — Разберись, — бросил Феликс своему верному слуге. — От вас же, Руневский, я жду объяснений. Князь догнал Шерементьеву, разворачивая к себе. — Вы поедете со мной. Безапелляционный тон оскорбил графиню, но спорить она не решилась. Мужская рука с силой схватила её за локоть. Принуждённая Ирина последовала за князем, всем своим видом показывая недовольство. Во время поездки они упрямо смотрели в разные стороны, зеркально отражая позы друг друга: скрещенные на груди руки, чуть вздёрнутый подбородок и отсутствующий взгляд в окно. Набережная Мойки. Дворец Юсуповых. Поздний вечер. Не подав руки даме, Юсупов прошествовал во дворец. Князь проигнорировал взволнованную прислугу, остановившись лишь перед дверьми своего кабинета. Графиня быстро шагала по коридору, но поспеть за Феликсом не могла. Встреча их взглядов была похожа на скрещивание шпаг. Шерементьева юркнула в комнату и застыла в покорной позе. Она не чувствовала вины или раскаяние, только жгучее желание избежать конфликта и как можно скорее ретироваться. Среди царской помпезной обстановки и портретов почивших Юсуповых, Ирина ощущала дискомфорт. Её фривольный наряд не добавлял уверенности, заставляя скулы чуть покраснеть. — Я просил не вмешиваться. Феликс присел на край стола, скрестив стопы. — Это целиком моя инициатива, — уверенно произнесла Шерементьева. «Они точно репетировали. Хоть бы реплики разные использовали» — подумал Юсупов. — Не выгораживайте Руневского, — усмехнулся князь. Графиня сцепила пальцы до боли в суставах. — Было бы глупо не воспользоваться шансом. Агент Караморы сам приплыл в руки. Я почти… Юсупов с силой ударил по столу кулаком и оставил на нём царапину от фамильного кольца. — Довольно! — в бешенстве вскричал Феликс. — Я видел его в ВАШИХ руках и что там «почти»! Ирина забыла вдохнуть. От унижения и злости Шерементьева едва не заплакала, но сумела взять себя в руки. — Вы нанесли мне оскорбление, ваше сиятельство, — лёд обиды звенел в голосе женщины. Юсупов отпрянул, он сам не заметил, как приблизился к графине. — Не переиначивайте и не уходите от темы, — процедил Феликс. Шерементьева смотрела на мужчину снизу в верх, исподлобья. Её голова едва заметно подрагивала, выдавая колоссальное напряжение в шее и плечах. — Я предпочту уйти отсюда, дабы не терпеть унижение. Такое обращение неприемлемо к женщине знатного происхождения, — огрызнулась Ирина. Князь вздёрнул подбородок и на его губах появилось гротескное подобие улыбки. — Вам не следует участвовать в этих играх. Если я захочу… — Феликс осёкся. Графиня вопросительно вздёрнула брови. «Что же ты сделаешь?» — промелькнула мысль у Ирины. — Я уже давно помогаю Священной Дружине в «играх». Вы же председатель всего лишь вторую неделю, — тонко подметила Шерементьева, прыгая в опасный омут с головой. Юсупов, до этой точки невозврата, прикладывал всю свою волю, чтобы не допустить вспышки гнева, но после таких слов его необузданная натура взяла верх. — Вон! — шёпотом приказал князь с широко распахнутыми глазами. Ирина сделала изящный книксен, утверждая этим жестом свой триумф. Она выпорхнула из кабинета, на ходу отдавая приказ прислуге, чтобы готовили экипаж. В гостиной графиня столкнулась с Руневским и Дашковым. — Зол как дьявол, — с улыбкой констатировала Шерементьева. Дашков хитро и гадко осклабился. Александр Константинович же выглядел невозмутимым, но Ирина по взгляду поняла, что он принял информацию к сведенью. — Умеете вы, Ирина Алексеевна, быть миролюбивой и дипломатичной, — подметил Руневский. Графиня склонила голову, признавая свой талант. Не имея желания более задерживаться, Шерементьева распрощалась. Дашков почти позволил себе высказать вслух колкость, которая так и вертелась на языке, но вовремя себя остановил. Князь может сколько угодно злиться на графиню, но, когда они придут к примирению, эта гетера вполне может припомнить нелестные слова Дашкова в свой адрес в разговоре с Феликсом Феликсовичем. Проглотив свою ненависть, Дмитрий сопроводил Руневского в кабинет Юсупова. — Как это понимать, Александр Константинович? Руневский не собирался оправдываться. Особенно перед Феликсом. Однако своя шкура, как известно, ближе к телу. — Вы же прекрасно знаете Ирину Алексеевну. Столыпин души в ней не чаял как раз из-за её энтузиазма. Юсупов едва удостоил графа взглядом. — Не могу поспорить. Однако прошу вас, Руневский, более не действовать за моей спиной. Я могу быть менее благосклонным к вам и Алине, — прозрачно намекнул князь. Александр Константинович решил не вдаваться в подробности, что значит впасть в немилость Феликса Юсупова. — Я учту, ваше сиятельство, — с нечитаемым выражением лица отозвался граф. — Вы можете идти, Руневский, — устало протянул князь, более не заинтересованный в этом разговоре. Дашков сразу же оказался подле господина, когда последний гость покинул кабинет. — Труп убрали? — обыденным тоном спросил Юсупов. — Да, ваша светлость. Никто ничего не заметил. Проблем не будет, — отчиталася Дашков. Феликс окинул его скептическим взглядом. — А кто это был? Дмитрий на секунду изумился, но решил не вдаваться в подробности. — Аристарх Никитин. Один из информаторов в группе Караморы. Раньше работал на Карла, но не являлся приближённым. Юсупов помассировал виски. — Ясно, — безразлично отозвался он. Дашков потупил взгляд. Молчание затянулось. — И что делать? — спросил Феликс. Граф был готов к этому вопросу и стремился изложить свой план. — Смерть Никитина мы обставили как несчастный случай. Выйти через него самого было бы прекрасно, но теперь… Князь жестом велел Дашкову замолчать. — Да к чёрту это! — отмахнулся Юсупов. — Мне нужно знать, что делать с графиней. Дмитрий пожал плечами, прокручивая грязные ругательства у себя в голове. Отчего то захотелось закашляться, как будто в горле что-то застряло. — Исключить из Дружины? — неуверенно предложил Дашков. Князь посмотрел на него как на обделенного интеллектом вампира. — Я сейчас тебя исключу, — сквозь зубы процедил Юсупов. — Мне нужно поставить её на место и при этом не утратить её… Не утратить её благосклонности. Феликс задумался, чувствуя тяжесть на сердце. Графиня была своенравной и непредсказуемой, но отрицать её эффективность было бы глупо. А волновало ли князя её деятельность в Священной Дружине? Зачем он застрелил информатора? Юсупов не хотел пока отвечать на эти вопросы. Шерементьева интриговала и несомненно привлекала его внимание. Она не была похожа на преданных прихвостней или напыщенных вампиров-аристократов. В ней сиял тот яркий свет жизни, огранённый интеллектом и внутренней силой. Ирина была единственной, кто не вызывала тошнотворного ощущения паточной сладости или прогорклой ненависти ко всему живому. Всё это для себя Феликс заключил в лаконичную мысль: «Весьма занятная особа». — Может быть розы? — энтузиазм заискрился в глазах князя. Дашков отказывался верить в происходящее. Вокруг творилось не весть что: угроза девампиризации, Кармора со своими планами по уничтожению упырей, возможная смена власти. Юсупова же волновала какая-то графиня. В голове Дашкова возникла истерически-паническая мысль: «Мы все погибнем». — Какие розы? — машинально переспросил граф. Феликс Феликсович театрально закатил глаза. — Красные, конечно же. Кажется, в моей оранжерее есть интересные экземпляры. Дмитрий предпочёл сохранить невозмутимость. За возражения можно и головы лишиться. — Нет, розы не подойдут. Она подумает, что я извиняюсь, — продолжал Юсупов. — Нужно действовать с умом. Феликс ловко подхватил со столика бутылку, избрал бренди, неспешно покатал бокал в руках и залпом выпил. — Отправь слугу к графине Шерементьевой с письмом, что князь Юсупов не желает видеть её на балу и отменяет своё приглашение. Глаза Феликса победно заблестели. — Да, господин. — Дашков с недоумением откланялся, дабы выполнить приказ. Посмотрим, что теперь сделает Ирина Алексеевна. Если она не появится, то в обществе сразу возникнут слухи об утрате ею благосклонности князя. Стервятники сразу же слетятся на свежее мясо. Но если графиня прибудет на бал, Феликс сможет с лёгкостью поставить её на место, вынуждая принять зависимое положение. «Блестящий ход!» — похвалил сам себя князь, наливая очередную порцию бренди в бокал.