L'amour est un oiseau rebelle

Наши дни. Санкт-Петербург. Ирина резко проснулась, когда машина затормозила. Пару раз моргнув, она прогнала остатки сна. — Мы приехали, — отозвался водитель. Он услужливо открыл женщине дверцу, потом взял тяжёлый чемодан из багажника и последовал за Ириной. Найдя в бездонной сумочке ключи, она вошла в квартиру, жестом показав, куда поставить вещи. Водитель быстро всё исполнил и попрощался, ретируясь. Что-то ему не нравилось в этой даме. То ли её холодная надменность, то ли поразительная красота. Но это было не так важно, ведь платили щедро. Ирина проследовала по коридору в гостиную, по пути включая свет в тёмной квартире. Кругом царил бардак. Она поморщилась. Конечно, женщина сама ничего убирать не будет. Для этого есть другие люди. Однако хаос раздражал её. В гостиной ситуация была не лучше. Ирина аккуратно переступала через бутылки и осколки. Пройдя в спальню, она заметила красный огонёк сигареты и силуэт сидящий на полу у панорамных окон. Женщина включила свет. — Ты вернулась, — раздался тихий безжизненный голос. Ирина подавила приступ кашля. Сигаретный дым раздражал её. — Ты же обещал, — с укором произнесла она. Феликс стряхнул пепел в бокал и затушил сигарету. — Прости, — в миллионный раз извинился он. Ирина открыла окно, вдохнув воздух после дождя. Она так любила этот запах в Петербурге. Именно здесь он был каким-то особенным. Уютным. Способным её успокоить после долго перелёта. Женщина присела рядом с Феликсом, положив голову ему на плечо. — Я так скучал по тебе, — он обнял Ирину. — Меня не было три дня, — напомнила женщина. Феликс прижал её к себе. — Целых три дня дождя… — протянул он с тоской. У Ирины защемило сердце. Феликс не справлялся без неё. Она не хотела этой больной зависимости, но по-другому они оба не могли. Было бы глупо отрицать, что она не смахивала слезу, когда самолёт с головокружительной скоростью взмывал в небо. Ирина держалась, пока Феликс был рядом с ней. Когда махал ей рукой, провожая. Но как только он больше не мог её видеть, можно было позволить себе предаться унынию. Чтобы не разбивать его хрупкое сердце. Феликс бы тогда ни за что её никуда больше не отпустил. Он мирился со своей больной тоской, но узнай, что она переживает тоже самое, то просто бы не смог вынести её печали. Они играли в какую-то странную, но необходимую им игру. — И как мне уезжать? — спросила Ирина, как будто он мог дать ей ответ. — Всё в порядке. Всё в порядке. Всё в порядке, — растерянно повторял Юсупов, заставляя себя в это поверить. — Нет. Это разрушает тебя, — устало заключила княгиня. Феликс пропустил волосы сквозь пальцы. Ирине очень нравились его мягкие локоны, не убранные гелем или лаком. — Я пытаюсь. Просто кошмары… Спать невозможно. Юсупов резко отстранился и встал. Он вышел из спальни. Ирина услышала, как открылась дверь, ведущая на террасу. Она последовала за ним. Как всегда. Он ничего ей снова не ответит. Выкурит судорожно сигарету и унесёт Ирину обратно в спальню, где наконец сможет забыться в её нежных рука, а после заснуть. Феликс смотрел на Исаакиевский собор, когда Ирина обняла его со спины. — Расскажи мне. Пожалуйста, — вопрос так и не изменился почти за целый век. Юсупов напрягся. Не скажет. Княгиня уткнулась лбом в его спину. — Прошу тебя. Я хочу помочь. Когда ты страдаешь — это разбивает мне сердце, — предприняла она ещё одну попытку. Феликс повернулся. Потерянный и уставший, он, казалось, был на грани. Ирина умоляюще смотрела в его глаза. — Любовь моя… Я не хочу… — Юсупов замолчал. — Мы всё, что есть друг у друга. Я не могу тебя потерять. Что с тобой происходит? — одними губами произнесла Ирина. Феликс поцеловал запястье её левой руки, затем переплетая их пальцы. — Это всегда один и тот же кошмар. За столетие совершенно ничего не изменилось. — Юсупов смотрел куда-то за Ирину. — Первый раз я его увидел, в тот день, когда ты стала вампиром. После этого я не мог спать, проводя всё время у твоей постели. Потом ты пришла в себя и мне стало легче. Казалось, что это всего лишь дурной сон, наваждение. Но потом… Когда мы поссорились, и ты уехала, я снова погрузился в этот ад. После нашей свадьбы я был уверен, что ничего подобного не будет. Я не знал, что именно твоё присутствие вселяет в меня спокойствие. Это осознание пришло ко мне во время революции, когда я оставил тебя во Франции и на долгие месяцы застрял в Англии. Это было похоже на медленную и мучительную смерть. Не знаю, чем бы это закончилось, если бы ты, моя отважная княгиня, не рискнула приехать. На губах Феликса возникла вымученная улыбка. Ирина вздрогнула при воспоминании об этом. Он был таким сломленным и несчастным. Она подумала, что потеряла его тогда. — Теперь каждый раз, когда ты далеко я вижу этот навязчивый кошмар, страшась, что он воплотиться в реальность, — закончил Феликс, стирая слезинку со щеки жены. — Почему ты так долго молчал? — с обидой спросила она. Юсупов целомудренно поцеловал её в лоб. — Ты переживаешь. Я не могу видеть твоих слёз. Это намного хуже. Ирина несильно ткнула его под рёбра. — Я же видела, что с тобой происходит и столько лет сходила с ума от догадок. Это жестоко. Даже для тебя. Княгиня чувствовала, что сейчас нужно отступить, сделать передышку. Но она не могла… Что если он больше не заговорит об этом? — Что тебе снится? — неуверенно спросила Ирина. Феликс тяжело вздохнул и пронзил её умоляющим взглядом. Она кивнула. Не хотела больше его мучать. Никогда не хотела. — Мне снится, — голос Феликса дрогнул. — Что они убили тебя. Я опять держу твоё холодное тело в своих руках. И теперь уже ничего не могу изменить. Теперь это точно конец. Я опять не успел… Глаза Юсупова покраснели, и он сморгнул влагу. Рука Ирины покоилась на его груди, ощущая, как быстро расширяются и сокращаются лёгкие. — Но последние три дня… Всё как будто стало ярче, добавились детали, и ты в моем сне стала выглядеть не как тогда, а как ты выглядишь сейчас. Это пугает ещё больше, — закончил Феликс, судорожно вздохнув. Ирина обняла его так сильно, как только могла. Она хотела рассказать, что ей сегодня приснилось начало их истинной жизни. Её «смерть», как человека. Но княгиня решила промолчать. Тревога тихо поселилась в сердце. Её проницательная интуиция твердила о надвигающейся опасности. После того как Ирина стала вампиром, её шестое чувство стало очень восприимчивым к таким вещам и не раз уже спасало их жизни. Они обязательно поговорят. Но не сейчас. Когда Феликс немного успокоится и не впадёт в панику. Княгиня поцеловала мужа. Легко и нежно. Он же, не дав отстраниться, завладел её губами, настойчиво и страстно. Феликс легко подхватил Ирину на руки. Через секунду они уже были в спальне. Через две, её платье, купленное на показе мод, было разодрано в клочья. Его губы на животе Ирины скользили ниже. Она царапала его сильные плечи. Первый стон сорвавшийся с губ княгини был для него настоящей музыкой. Он продолжил, скользнув языком по её чувствительной точке. Ирина чуть вздрогнула и мурлыкнула. Феликса всегда поражало, что за целый век в объятиях друг друга, его возлюбленная всё также остро реагировала на каждое прикосновение. Он мог бы долго её истязать и доводить до исступления, но Юсупов прекрасно знал, что потом она может ему отомстить. Так что можно немного и подождать. Тем более планов на ближайшую вечность у них не было. Феликс вновь обратился к её губам, укусив до крови. Ирина что-то прошипела и упёрлась руками в его плечи, заставляя лечь. Она оказалась сверху, предоставляя Юсупову очень пикантную и будоражащую картину. Отчего то он вспомнил, как один раз княгиня, найдя его в борделе в окружении полуголых девиц, сильно приревновала и запретила прикасаться к себе. Со стороны Феликса это было чистой глупостью. Ни одна девица не могла даже на секунду завладеть его вниманием. После первой их ночи, он убедился, что до этого не занимался сексом по-настоящему. С умениями Ирины и её страстью никто не смог сравниться. Она горела ярко и дотла. Каждый раз. Это было лучше самых смелых фантазий Феликса. Он старался не задумываться, где и с кем княгиня этому научилась. Поэтому ради собственного спокойствия отрубил голову каждому, кто когда-либо был в её постели. И велел пытать и отдавать на растерзание собакам любого, кто смел оказывать знаки внимания Ирине или пригласить на танец. Такого Феликс стерпеть не мог. Она принадлежала ему. Его боль. Его наваждение. Его страсть. Никакая власть не могла сравниться с чувством обладания любимой женщиной. Он с силой сжимал её бедра, пока она двигалась. Нарочито неспешно. С оттяжкой. — Посмотри на меня, — приказал Феликс. Карие глаза распахнулись. В их глубине горела страсть, нежность и обладание. Ощущение собственничества придавало остроту, необузданность. Многие были уверены, что князь помешался на своей возлюбленной, в то время как она использовала его в своих интересах. Но их наваждение было обоюдным и неразрешимым. Фатальным. Ирина простонала, двигаясь быстрее. Феликс схватил её за тонкую талию, меняя позиции. Княгиня ахнула в изумлении и обвила руками его шею, притягивая мужчину ближе к себе и целуя. Чуть надавив, он заставил Ирину развести колени шире. Она выгнулась в спине и всхлипнула. Его руки и умелые пальцы были везде. Каждое касание к чувствительным точкам было льдом и пламенем. Ирина кусала его плечи, стонала и просила больше. Пока не оказалась на краю. С громким криком срываясь в пропасть. Она почувствовала кожей протяжный гортанный стон, перед тем как Феликс последовал за ней. Он подул на разгорячённую кожу женщины вызывая мурашки. Ирина скользнула ниже. Они никогда не ограничивали себя в удовольствиях.