Дорожка во тьме

      Оставлять сына одного Вэй Усяню, конечно же, не хочется, но и взять его с собой туда, где уже не первый сяоши разделывает бедных мертвецов Лань Ванцзи, какой-то неизвестный темный заклинатель, присосавшись к Инь-Хуфу, этих мертвецов на него натравливает, вокруг мечется заполошный призрак, то обретающий частично телесность, то вновь ее теряя, и все это в тумане и трупном яде... В общем, вопрос даже не стоял.       Что касается учеников, то для их безопасности демон-лорд сделал все возможное, и если никому из них не ударит в сердце горячая кровь, то никто и не пострадает.       

***

      Первым на его пути попадается надоедливый призрак девчонки, лишенной языка и с кровавыми потеками из глаз. Она явно очень сильно боится демон-лорда, но все равно не уходит с его пути. Настырная. Можно было бы просто развеять ее, выпив всю темную ци, но это не в привычках Вэй Усяня, да и не зря же она здесь обитает?       Отойдя к чьему-то крыльцу, он садится и предлагает ей войти в «Сопереживание». Будь он человеком, это было бы очень опасно, но он — демон-лорд, и одно краткое прикосновение его силы позволяет впитать весь массив информации за несколько лет. Если точнее — то за три года жизни и восемь лет посмертия.       Демон-лорд открывает глаза, с презрением глядя на призрак девчонки.              — И что ты хочешь от меня? Справедливости? Я не вмешиваюсь в дела людей, которые не имели ко мне никакого отношения. Хотя этого темного заклинателя я, безусловно, уничтожу. Но остальное меня не касается. Я могу лишь отправить тебя на круг перерождения.              Наглая девчонка теряет всяческий страх и пытается что-то мычать. Демон-лорд взмахивает рукой, словно набрасывая на призрак петлю из темной ци и закручивая ее вокруг ладони. Нет так нет, а он ведь предлагал. Несколько мгновений спустя от поглощенной души не остается ни следа. Сил в ней было — воробей наплакал, так что особой пользы в этом деянии для Вэй Усяня нет, но есть капелька удовлетворения: никто не смеет что-то требовать от него.       

***

      Несомненной пользой от «Сопереживания» можно считать то, что он теперь знает, в чьих руках оказалась часть его Печати. Сюэ Ян, как и любой иной безумец, много и подолгу разговаривал со своими «творениями» — телом Сяо Синчэня и лютым мертвецом Сун Цзычэнем. И даже с призраком А-Цин. Больше-то ему было не с кем, он ведь вырезал все население Ичэна, как когда-то вырезал клан Чан, и обратил всех, от детей до стариков, в ходячих мертвецов, наполненных трупным ядом. Одни боги знают, что он собирался с ними сделать — может быть, отправить разносить заразу по цзянху, может, напасть еще на какой-нибудь клан. В любом случае, если Вэй Усянь намеревается помогать сыну восстановить клан Вэнь, проблемы, подобные затаившемуся под илом дракону, им не нужны.              — И почему разгребать чужое дерьмо должен этот несчастный? — бормочет он себе под нос, идя туда, где чувствует гнилостные эманации Печати. И сам же себе отвечает: — Потому что не нужно было браться за дело в помраченном рассудке, если хотел сделать его хорошо.       

***

      Здешний туман, который, конечно же, больше морок, порошок трупного яда и темная ци, нежели водяная взвесь, ему не помеха. Так что он прекрасно видит облаченного в траурные одежды Лань Ванцзи, уже явно глубоко отравленного, но сдерживающего проявления отравления своей ци (дурак какой, — думает Вэй Усянь, — неужели так трудно приостановить бой и выпить лекарство?). Видит напирающих на него мертвецов — они медлительны, но их слишком много, и отбиваться заклинателю позволяет только бьющая по площадям техника боевого циня. Видит и темного заклинателя, беспечно устроившегося на крыше пайфана, и Печать, окутанную миазмами ее злобной энергии. Но только он видит: не человек управляет Печатью, а она — им. Ее черные щупальца, нити, словно грибница, прорастают в его меридианы и оплетают сердце и слабое, едва теплящееся золотое ядро, обманчиво «дают силу», на деле высасывая жизнь. Можно было бы оставить человека его судьбе — ему недолго осталось. Но Вэй Усянь не любит оставлять незавершенную работу.       

***

      Демон-лорд вытаскивает из-за пояса верную подругу Чэньцин, и туман пронизывает непреодолимый приказ, словно тысяча клинков, разрезающий связи мертвецов и Инь-Хуфу. Оба человека одновременно дергаются, будто голос флейты впивается и им в сердце острыми иглами. Вэй Усянь отдает еще один приказ, и мертвецы валятся, как погребальные куклы, устилая площадь, подобно ковру опавшей листвы. Тление захватывает тела, очень быстро обращая их в прах, оставляя голые кости, хрустящие под его сапогами, как высохшие жилки прошлогодних листьев. Туман закручивается воронкой, сияющей от сотен душ, уходящих на круг перерождения, и рассеивается, оставляя мертвый город под безжалостным серым рассветом зиять остовами провалившихся крыш и щериться обломками стен.       Два голоса сливаются в один:              — Вэй Ин?!              — Вэй-шифу?              Демон-лорд опускает флейту и талисманом обездвиживает Лань Ванцзи. Ему не нужно, чтобы этот заклинатель путался под ногами, пока он разбирается с темным, так нагло посмевшим назвать его «учителем». Да и чем меньше заклинатель будет дергаться, тем дольше проживет.              — Кто ты такой, чтобы называть меня «шифу»? — спрашивает он, рассматривая юношу, весьма миловидного, но с печатью страшного порока на лице, в глазах и улыбке которого слишком много безумия, почти одержимости. Несомненно, это отчасти результат присосавшейся к его душе Инь-Хуфу. Но Инь-Хуфу не смогла бы прорасти так глубоко, если бы эта душа уже не была подвержена гнили порока.              Демон-лорд стоит и слушает захлебывающийся от восторга рассказ о том, кто этот юноша, откуда он взял Печать и как учился по бумагам и черновикам самого Старейшины Илина. Слушает, как юнец безудержно хвастается, что проводил опыты над самим Призрачным Генералом, и тут же сетует, что у него не вышло: «некоторые вещи остаются чересчур верными». Просьба научить — хотя, судя по тону, здесь даже не просьба, а требование, — возвращать мертвецам сознание заставляет его скрипнуть зубами, сдерживая гнев.              — Сюэ Ян, кто ты такой? — тихо и почти вкрадчиво говорит он, но на отступника словно рушится каменная плита в тысячу цзиней, одновременно с тем, как его тело сковывает ледяными обручами. — Как смеешь ты говорить со мной в таком тоне и называть меня так? Разве ты поклонился мне, как учителю? — Сила демон-лорда преодолевает сопротивление Печати, заставляя человека упасть на колени, харкая кровью. — Разве поднес мне дары учтивости, разве просил учить тебя?              Мощь разъяренного демона заставляет Сюэ Яна пригибаться ниже и ниже, пока он не замирает в подобии Коу Тоу.              — Нет. Ты убийца, но до законов человеческих мне мало дела. Но ты — вор, посмевший украсть знания и умения, которым не место в мире людей. Вор, что посмел взять темнейший артефакт и презрел волю его создателя, желавшего разрушить Инь-Хуфу. Ты посмел восстановить ее и воспользоваться ее мощью, чтобы тешить свое самолюбие и жажду крови.              — Разве я не заслуживаю этого?! — с кровью выплевывает темный заклинатель.              — Я дам тебе то, чего ты заслуживаешь, Сюэ Ян, — в голосе Вэй Уся... нет, Ушансе-цзуня прорывается смех, черный шелк слетает с меча, и в руках демон-лорда некогда светлое, а ныне словно покрытое муаровыми разводами лезвие источает алую дымку.              Он не отпускает свой меч в полет, но сам подходит к застывшему в неподвижности последнего, отчаянного усилия освободиться, Сюэ Яну. Касается лезвием его шеи, словно обозначая место удара.              — Нет... Нет! Ты не можешь!..              Меч очерчивает алый полукруг, проходя сквозь плоть, словно это вода или туманная дымка. Голова темного заклинателя с глухим стуком падает на утрамбованную землю, тело, заливая все перед собой потоками крови, еще с фэнь стоит, все так же скованное волей демон-лорда, пока тот не отзывает свою силу, после чего валится тряпичной куклой.              Призванная жестом Печать зависает над ладонью Ушансе-цзуня, источая миазмы грязной энергии, но не смеет коснуться белой кожи ни единой нитью. Мгновение спустя она скрывается в зачарованном мешочке-ловушке, а тот — в складках одеяний демона.