Дорожка во тьме

      У демон-лорда к уважаемой илинской свахе только один вопрос: как почтенная Го-дама не побоялась взойти в его демоническое логово? Но он не задает его, вместо этого почтительно провожает Го Шуинь в свой кабинет, втихомолку радуясь тому, что буквально с утра ему взбрело в голову прибраться там, приказывает А-Юю, тихой тенью следующему за ними, принести чаю. К чаю тот — умничка! — приносит дяньсинь с начинками из сладкой бобовой пасты, семян лотоса, рыбы и тофу с зеленью. Пока уважаемая сваха вкушает чай с угощением, демон-лорд собирается с мыслями.       То, что госпожа Го явилась к нему сама, хороший знак и прямое следствие недавнего визита лаоцзу Шу. Похоже, саньлао Илина решили впустить волка в дом, раз огород уже разорен. Все равно слухи уже наводнили цзянху, а демон-лорд среди женихов — не худшая партия. Новой «осады» Луаньцзана сейчас, с учетом разобщенности и занятости собственными проблемами среди Великих орденов заклинателей, ждать не стоит, малые же не полезли бы сами никогда, это вместе они способны загрызть волка, но сейчас собрать свору некому. Вэй Усянь не сбрасывает со счетов Не Хуайсана: тот мстителен и мог бы начать новую партию в мацзян, теперь уже против него. Но пока Ушансе-цзунь держит в кулаке частичку души его брата, не станет. Несколько спокойных лет у них есть, этого как раз хватит, чтобы заложить основы будущих кланов Вэнь и Вэй.       Госпожа сваха отставляет пиалу и вытирает круглое лицо платком. Прячет платок в рукав и поднимает взгляд цепких маленьких глаз на Вэй Усяня. Располагающая улыбка не касается ее глаз — они похожи на два ножа, готовые вскрыть его и показать нутро со всем его неприглядным содержимым. Демон отвечает такой же улыбкой и самую капельку насмешливым взглядом. Женщина не тушуется, не сникает. Госпожа сваха не продержалась бы на своем месте, не умей она стойко встречать какие угодно взгляды.       — Этот скромный догадывается, что привело уважаемую госпожу сюда. Должно быть, у госпожи заготовлен целый свиток вопросов?       Го-дама смеется:       — Господин Вэй ведь понимает, что не нам, простым смертным, оценивать его, а ему среди всего цветника придирчиво выбирать для себя те цветы, что украсят его сад?       — Цветы? Вы, никак, решили мне все грядки разом засадить? — с трудом удерживается от хохота демон-лорд. — Помилуйте, госпожа Го, этому скромному и одного цветочка будет довольно.       — Так расскажите же этой ничтожной, какие цветы по душе господину?       Вэй Усянь хмыкает и прикрывает глаза, размышляя.       Он никогда ранее не задумывался о том, какой должна быть его жена. Его бывший шиди, вот, аж целый список составил, причем, с несколькими взаимоисключающими пунктами. А он сам прежде не думал о том времени, когда придется в самом деле жениться и продолжить род. И хотя сейчас это для него в принципе не имеет значения, как почтительный сын, он уже провалился, предки, сколько бы их ни было, явно не могут быть довольны потомком, что обратился в демона, он пока не в Диюе и жить ему среди людей. А по его деяниям станут судить и сына, так что, во имя репутации А-Юаня, ему следует хорошенько поразмыслить.       Мысль о сыне вытаскивает первую ассоциацию, и он говорит:       — Моя будущая супруга должна хорошо относиться к моему сыну. Любить не требую, Цзайшэн уже взрослый юноша, обойдется и без материнской любви, но уважать — да. То же касаемо меня. Госпожа Го должна понимать: этот скромный не может обещать небесной любви и прочих нежностей. Сердце его — камень и сталь, и цветы в нем не прорастут. Все, что этот сможет дать своей супруге — уважение и внимание к ее нуждам, почитание, если ею будут рождены наши совместные дети, обеспечение — моя супруга не будет нуждаться. Также она не должна испытывать страха к тем, кто мне служит. Или хотя бы не выказывать его слишком явно. Должна слушаться моих приказов и просьб беспрекословно — от иных может зависеть ее собственная жизнь. Хм… — похмурившись, он пожимает плечами: — Кажется, это все.       Госпожа Го выглядит неудовлетворенной:       — Неужели господину Вэй не важно, будет ли его жена красавицей или дурнушкой, станом стройнее ивы или толще бочки?       Вэй Усянь пожимает плечами:       — Этот господин считает, что дурнушку ему не вручит сама госпожа Го, больную и неспособную рожать — тоже. А красота — понятие такое, которое разнится у каждого человека. Были бы глаза, рот да нос на местах, богами для того предназначенных.       — Неужто господину не важно, будет ли кожа невесты бела, как лотос, стан тонок, как ветка ивы, ножка маленькая, чтоб в ладони мужа помещалась?       Вэй Усянь смеется:       — Это кто ж из илинских отцов может похвалиться дочерью, достойной императорского гарема? Госпожа Го, найдите мне умную деву, чтоб умела читать и писать, вела дела поместья и не транжирила деньги на глупости. И на гороскопы можете не смотреть, все равно день и час рождения этого Вэя ему доподлинно неизвестен.       Это не говоря уж о том, что он дважды умер — и вряд ли в свитке с его судьбой разберется сам Желтый Император, если тот свиток вообще есть. Вэй Усянь предпочитает думать, что отныне своей судьбой он распоряжается сам.       Сваха принимает врученный ей увесистый мешочек с юаньбао, кланяется, заверяя, что учтет все пожелания господина. Сюаньюй провожает ее вниз, к самому началу дороги к Илину, возвращается и серьезно спрашивает:       — Господин женится?       — Возможно. А что?       — Господину следует завести живых слуг, — сообщает Сюаньюй.              Вэй Усянь вздыхает: вот не было печали! И насмешливо щурится:       — Что же, этот господин ничего не смыслит в найме слуг, так что доверяет это дело тебе, А-Юй.              В двухцветных глазах всплескивает растерянность и почти паника:       — М-мне? Н-но… этот никогда прежде…       — Все случается впервые. Займись, раз уж поднял этот вопрос. Деньги и все прочее — сам знаешь где. Юаня можешь брать с собой, у него хорошее чутье на людей.              Сюаньюй поджимает губы, но Вэй Усянь неумолим: когда Вэнь Цзайшэн станет главой клана, ему понадобится толковый помощник. Растить оного стоит уже сейчас. Сюаньюй хорош в служении, верен и предан, смышлен, образован, у него прекрасная память, а характер упрямый, но достаточно гибкий — Тьма над ним хорошо постаралась, все недостатки души прежнего Мо Сюаньюя купируются или сглаживаются привнесенными частями чужих. Демон-лорд уже не раз порадовался тому, что вернул эту душу в измененное тело. Сюаньюй — отличное приобретение.

***

             Временно выкинув из головы вопросы о предполагаемой свадьбе и живых слугах, демон-лорд отправляется проверять, как идут дела у его мертвых слуг, расчищающих Цишань. В прошлый раз им с сыном пришлось немало потрудиться, выставляя опорные вехи для щита-границы: явившись на стройку, Ушансе-цзунь недосчитался доброго десятка мертвецов. Выследив, кто проредил его подчиненных, не был удивлен тем, что это были бродячие заклинатели. Убивать их не стал — люди всего лишь делали свое дело. Но попугал и велел не возвращаться на руины.       Однако он сам не так давно был человеком и знал, что предупреждение не поможет. Так что сейчас он летит в Цишань именно за тем, чтобы проверить, насколько хорошо работают охранные заклятья. Ну и еще за тем, чтобы перенаправить мертвецов: начали они с Юанем с окраин Буетьень, что в тот момент было логично. Там и разбирать было меньше, и отстраивать пока ничего не требовалось. Но сейчас демон-лорду нужно, чтобы мертвецы занялись руинами дворца Солнца. Он уверен: победители не до всех сокровищниц Вэнь добрались, так что в подземельях может отыскаться что-то ценное и полезное. Особенно актуально сейчас, когда ему в ближайшем будущем светят немалые траты на свадебные ритуалы и прочую человеческую мишуру. Если он хочет, чтобы после его клан был признан людьми, увы, без этой мишуры не обойтись.              А ведь уже скоро — всего-то лет так через пять, а то и раньше, — придет время женить сына. Может, и не на одной деве, ему восстанавливать целый клан. Ему единственному, потому что Вэнь в самом деле больше нет: порывшись в книгах и памяти, Вэй Усянь провел все ритуалы поиска, какие только смог. Но, видимо, не он один был такой умный, и их проводили еще тогда, до его второй смерти, люди Цзинь, может, и прочие, те же книжники-Лань. Демон-лорд не желает думать, что для полного уничтожения крови солнца и пламени заклинатели перебили всех, от стариков до новорожденных. И не думает, но знание, скорее, осознание этого факта камнем лежит на его сердце.       Демон-лорду должно быть плевать на чужие смерти. И ему с большим трудом удается убедить себя в том, что ему действительно безразличны все, чья демоническая суть слилась воедино в его сыне, подарив ему силу. Сейчас он должен думать только о нем. Прошлое отгорело и рассыпалось в прах.              Прошлое никак не желает оставлять его в покое: у граничного щита Буетьень, напротив того, что когда-то было величественными вратами города, он находит крохотный лагерь, и по тому, как выглядит палатка, кострище и охранный круг, легче легкого понять, кто пожаловал сюда. Конечно, тот, кто всегда там, где хаос! Вот только ни видеть заклинателя, ни говорить с ним у Вэй Усяня нет желания. И ему везет уже хотя бы в том, что этот заклинатель сейчас отсутствует, должно быть, обходит щит, отыскивая лазейку. Ну, пусть потрудится. Когда-то, в первой жизни, Вэй Усянь слышал, что хозяева торговых кораблей и больших лодок определяли, нет ли в днище течи, по крысам. Пусть Ханьгуан-цзюнь поработает такой вот крысой: если сумеет просочиться за щиты, значит, там есть брешь и ее следует устранить.              Сам же демон-лорд идет заниматься тем, чем и намеревался. Дает новые задания своим мертвецам, сам пробирается вглубь руин, осторожно исследуя заваленные и сгоревшие коридоры и залы. Если так рассудить — он и без того богат: золотая жила, которую он обнаружил случайно, взорвав северный склон, велика. Эх, знал бы он о ней тогда! Впрочем, откуда ему было знать, что они буквально сажали свой убогий редис над золотом? Да и вряд ли тогда им это золото принесло бы хотя бы безопасность, скорей уж наоборот.       Оно и сейчас еще может принести одни только проблемы, если о жиле прознают заклинатели. Использовать его сразу тоже не получится: металл пропитан темной ци, и даже переплавка от нее не избавит. Это как с саблями Не, только у них от формы зависит, цзяни ведь ци тварей не накапливают, стекает она с них.       А с золотом проблема иная, оно как губка впитывает ци, причем, изначально любую, и очень неохотно ее отдает. Зря ли в Цзиньлин Тай столько цельнолитых украшений? А в мастерских, где работают с золотом, традиционно полно ограждающих печатей, и все чистое добытое золото стараются сразу напитать хоть толикой ян-ци, потом никакую иную оно уже не впитает. Ну, то есть, не сразу — понадобится много времени и очень неблагоприятный фэншуй, чтобы золото стало «проклятым», к примеру — захоронение. Или, вот как у них, древнее поле битвы, никем не очищенное.              За мыслями и прикидками он не замечает течения времени, да даже как распутывает и ломает несколько печатей, ограждающих что-то. Оказывается, чутье его не ошиблось, привело-таки к одной из сокровищниц…       Действительно — сокровищниц. Это библиотечное хранилище, архив или что-то подобное. И сюда, наверное, по приказу Вэнь Жоханя, уже понимавшего, к чему идет военная кампания, снесли все самые ценные, редкие и дорогие свитки, книги и прочие сокровища мудрости ордена. Ушансе-цзунь садится на закрытый сундук и пару фэнь просто хохочет, перемежая смех с ругательствами и благодарностями своему заклятому врагу.       Это станет куда более весомым основанием нового клана Вэнь, нежели все на свете золото!