Выбираю тебя - и пропадаю.

День 1909.

— Тётя Лёля, можно лимонад? — спросила Кайя, когда они с Нетейамом встретили женщину в зоне отдыха. — Я не ваша домохозяйка! — Это безусловно, но лимонад можно? Пожалуйста! Тётя Лёля закатила глаза, но всё-таки пошла на кухню. — И мне тоже. Пожалуйста! — добавил Нетейам. Они направились в лабороторию, где их уже ждал Норм. Учёный был крайне недоволен, что ему приходилось возиться с это малышнёй. Но одна из них — самый молодой учёный, а второй — сын самого Джека Салли, пожертвоваший своей жизнью и воскресший. Да и давно они уже не малышня вовсе… — Что вы хотели мне рассказать? — Мы возьмём биоматериал Нетейама и скрестим с моим, — Инганнаморте покрутила в руках какую-то колбочку с мутной жидкостью. — Так, стоп, нет, погоди. Во-первых, он и не аватар, и не на’ви — он гибрид, ты в курсе вообще? Это может быть очень рискованно, притом что ты ни с кем не совместима была. Да и вообще… нет! Нет! Я всё сказал. Норм отвернулся и продолжил запись в своём журнале. Салли задумчиво стоял, облокотившись о стену. Кайя устало вздохнула: — В том-то и дело, что у него уже есть человеческий материал, то есть ко мне он не будет враждебен, но его слишком Мао, чтобы конфликтовать с другим человеческим материалом, понимаешь? — Я лимонад принесла! — Лёля, зайдя, поставила на единственный свободный кусочек стола стакан и пивную кружку со сладким напитком и тут же демонстративно вышла. — Ой, Кайя, не знаю… Ну, давай попробуем, но, прошу, не строй больших надежд. Учитывая эти пять лет опыта. Кайя и Норм надели защитные маски. Учёный взял чашку Петри, залил туда синий раствор и поместил биоматериалы Нетейма и Инганнаморте — материалы аватаров, нави и работников всегда были в каждой лаборотории на всякий пожарный. Девушка припала к микроскопу. В растворе купороса стали появляться чёрные точки — моментальное отторжение. Так быстро ещё никогда не происходило. Кайя уже совсем отчаялась. Она не станет аватаром. Никогда. У неё разбивалось сердце. — А если меня сделать человеком? Вырастить человеческий зародыш, ввести мой геном и… — Нет! — срывающимся голосом кричала Кайя. — Ты хоть понимаешь, что ты сделаешь? — Да, я понимаю. Я стану первым аватаром-человеком. И мы с тобой сможем вместе. — Это значит, что Нетейам — этот Нетейам, которого я своими руками воскрешала — опять умрёт. Что для своей семьи ты опять умрёшь! Ты подумал об этом? Ты подумал, какую боль будет твоя мать испытывать? — То же, что будет испытывать твоя, если ты станешь аватаром. Инганнаморте покачала головой. По щекам текли крупные слёзы злости, внутренней пустоты и бесконечной горечи. — Главное отличие в том, что тебя любят, Нетейам. Она вышла из лаборотории, хлопнув дверью. — И зачем просила сделать лимонад? — цокнул Норм. — Тебя сейчас правда волнует лимонад? — А есть предложение, как решить её проблему? Слушай, она человек со сложной ситуацией в семье, когда детей завели, не подумав, с научной мечтой и любовью, которым не даёт свершиться её же геном. У меня в руках есть стеклянные колбочки и полтора раствора. Я ей никак помочь не могу. — Ей можно помочь хотя бы словами… — Если подойти к ней ближе, чем на три метра, может дать по шее. Проверял. — Тогда дай мне всё, чтобы сделать из меня человека. — Нетейам!

День 2000.

Через три месяца аватар Нетейама был готов. Норм почти перестал разговаривать и стал чаще выпивать. Он чувствовал себя последнем предателем, что делает такую рискованную вещь без хоть какого-то согласования, что забирает ребёнка из семьи Салли. Нетейам так не думал. До последнего дня. — Кайя, мой человеческий аватар уже создан, я сегодня совершаю переход. Через полчаса. — Кто об этом знал? — Норм и отец. — Повисла тишина. — Слушай, мы не разговаривали три месяца. Но я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя. И я делаю это только ради тебя. Кайетана рывком встала с пуфика и врезала ему леща. Она тут же вышла из зоны отдыха. — Ух как она тебя, — в комнату зашёл Ло’ак, только что прилетевший с родителями. — Хоть за дело? — За дело, — он потрогал ударенную щёку. — А что случилось-то хоть, если не секрет? — Я человеком сегодня стану. Салли-младший резко поменялся в лице. Смятение — его слова показались бредом. Ужас — он воспринял их суть. Злость: — Ты подумал, что будет чувствовать мать?! Ты только пять лет назад воскрес! — Я не умру опять, в том-то и дело! Я просто буду… человеком. Понимаешь? Ло’ак отвёл взгляд. Нетейам чувствовал, как в брате борются два чувства — то самое понимание и отторжение, потому что он сам только стал примерным сыном, как Нетейам, чтобы его пример для подражания вдруг исчез. — Это же из-за неё? — спросил Ло’ак. — Я так сразу и подумал. Нет, я понимаю. Я ради Циреи тоже бы на всё пошёл. Но мама — она же, правда, не поймёт. — И это, хочу сказать, учитывая нашего отца. — Братья усмехнулись. — Слушай, — признался младший Салли, протягивая руку Нетейаму. — Спасибо тебе за всё, ты отличный брат. — На глазах старшего выступила слеза, и они крепко оьнялись. — Давай, в какою лабороторию мне идти, чтобы тебя человечячьим увидеть? Когда Нетейам проводил Ло’ака в нужное помещение, он направился в лабороторию Норма. Тот был совсем убитый, а его стеклянный взгляд был направлен за бронированное стекло. Там стояли родители. Джейк отрешенно смотрел на сына. Мать плакала, била стекло и громко кричала на на’ви. Нетейам сглотнул. Его убивало состояние матери, но он не мог ей потакать. Всю жизнь он жил по чьим-то правилам, был примерным сыном, и ему хотелось единственный раз сделать что-то, как хотелось ему. И сейчас ему хотелось быть рядом Кайетаной. Парень лёг в кабину. Учёный молча закрепил на нём датчики: — Готов? Тогда подумай о чем-то хорошем. Больно быть не должно. Помедлив, с некой горечью на лице, Норм закрыл крышку. Нетейам зажмурился, и перед глазами предстала Инганнаморте. Её улыбка, веснушки, яркие глаза, смех, мягкие тёмные волосы. Она была так рядом… — Я выбираю тебя, — одними губами сказал Салли. Картинка сменилась темнотой. …и пропадаю. Сквозь тонкие веки ударил яркий свет. Нетейам судорожно вздохнул полной грудью. Голова кружилась и раскалывалась. — Тихо — послышался знакомый голос, и тёплая рука прижала его голову к койке, не давая ему встать. — Очнулся, показатели без особых отклонений! Часто моргая, Нетейам открыл глаза. Над ним навис младший брат. Господи, да он огромный! — Какой же ты коротышка, Нетейам! — рассмеялся он. Показалось лицо Кайи — девушки, которая, как завещала её фамилия, обманула смерть и, как завещала судьба, забрала его сердце. — Зрачки узкие, взгляд расфокусирован, — Она пощёлкала у его ушей, — реакция медленная! Вколоть стимуляторы! Левое плечо резко заболело, как от укуса стингбата. Но сознание достаточно быстро стало проявлять ясность. От него отсоединили датчики. Нетейам посмотрел на свои руки. Стали короче и цвет другой, что аж глаз резало, но пальца так же четыре. На коже остались синеватые полосы и татуировки. Ло’ак отчего-то безудержно смеялся. Кайя поднесла парню зеркало. Нетейам, пристав на локоть, заглянул в него. Хоть Нетейам и видел своё человеческое тело, всё равно было совершенно непривычно ощущать себя таким. Шея стала короче, а корпус шире, строение лица совсем странное — широкие скулы и подбородок, маленькие глаза. Волосы кудрявые, короткие. Он провёл рукой по макушке — тсахэйлы не было. Нетейам испуганно посмотрел на учёную. Та пожала плечами: — Ты в теле человека. Нетейам свесил ноги с кушетки, чтобы кровь оттекла от головы и можно было подняться без головной боли. Помогая руками, он встал и поправил нелепый халат. Теперь он был немного выше Кайи. Ло’ак опять хихикнул в ладонь, но старшему Салли было совершенно не до этого. Когда медсестра забрала у учёной зеркало, парень нежно обнял её, как хотел обнять всегда, прижавшись щекой к её волосам, чувствуя, как она положила голову на его плечо. — Мисс Инганнаморте, одежда на кушетке, — сказала та же медсестра и вышла. За ней вышел и Ло’ак, оставив брата с девушкой наедине. Кайя отстранилась от парня: — Ты хотя бы не жалеешь? — А почему я должен жалеть? Теперь я смогу быть рядом с тобой, и… Нетейам наклонился к её лицу и глубоко поцеловал алые губы. Она растегнула его халат.