Надеюсь, это не сон.

Изана возвышался над другими своими умениями быть лидером. Его боялись, ненавидели, уважали — именно таким и был участник ужасного поколения S62 и глава Поднебесья. Курокава знал и шёл к своим целям, которые тот придумавыл и осуществлял не смотря не на что. В глазах орхидеи всегда читалось превосходство и пренебрежение, которое полукровка умело показывал, давая понять, где он и где другие. Его непобедимый рассудок только украшал дурное нутро и нездоровую психику. В нём Шимиро и нашла Ямото. Они бы прекрасно сочитались между собой, а Мадараме сходила бы с ума от благоговения. Она боготворила Нотано, стоя на коленях и ударяясь лбом о пол, поклоняясь. Глупая девчушка купилась на давно забытое милосердие, что так любезно выражал глава Небесных Рыцарей. В Изане мелькал его мёртвый силуэт, который блондинке врезался в память, как острозаточенный нож в спину. Ямото почти не отличался от своих сверстников — гопников: был выше среднего роста, накаченным, имел острый язык и такой же ум, а так же любил девушек, умело пользуясь ими. Они ничего для него не значили, ибо он считал, что разум мужчины лучше, чем два женских. На его шее всегда можно было заметить новые засосы, на которой ещё не сошли старые, а перед порогом в квартиру дохлых крыс. Девушки в конце концов надоедали Нотано, а разбитые сердца невинных желали мести. Однообразные — повторял тот каждый раз, когда расставался с очередной. Так продолжалось и могло продолжаться, если бы не она. Онами Рафанэ. Такая жгучая. Как васаби. Такая красивая. Как цветок Сакуры. Такая необычная. Как первый оргазм. В ней собрались все те качества, которых не хватало ему. Она была особенной; была готова на всё ради него, была слишком верной и нежеланной. Пытаясь хвататься за Ямото она потеряла уверенность, правильность, чувство свободы, а самое главное — себя. Его характер просто не позволял иначе; он был слишком хитёр, а Рафанэ — наивна. *** — Тогда почему ты здесь?! — выкрикнула Торика, в порыве гнева жестикулируя. — Потому — что, блять, люблю тебя! — схатив девушку за плечи Шион встряхнул её и толкнул назад. Девичья туша упала на мягкую поверхность кровати, от неожиданности вскрикнув. Мадараме навис над телом и прильнул к её пухлым губам. Жадно сминая их он проник языком в рот Гим, ударяясь о нёбо и переплетаясь с языком девушки. Простонав в поцелуй Торика стала податлива и покорна, начиная расстегивать рубашку блондина. Мадараме не мог описать тот набор чувств что испытал: порыв гнева и страсти, который дико возбуждал до кончиков пальцев на ногах. Её мягкие и сладкие губы от клубничного блеска манили, их тепло навсегда оставалось в памяти Небесного Короля, но их было ненавистно мало. Шион всегда наслаждался ими во время жаркого секса и останавливался только тогда, когда её губы опухали и Торика отворачивалась, мямля про то, что они болят, пока он выбивал из неё воздух, резкими и грубыми толчками. Бешенный Пёс не хотел покидать её, она была как тихая гавань, Но Шион отстранился, оставляя ниточку слюны между ними, которая вскоре легла на подбородок возлюбленной. — Тори, — хриплым голосом произнёс Мадараме, смотря прямо в душу рыжеволосой. — ты — продажная блядь. — в чёрных глазах читалось отвращение, а подбородок скривился. Гим встрепенулась, мир пошатнулся, а по спине прошёл холодок. — Что?.. — зелёные глаза забегали по лицу блондина. — Что ты несёшь, Ши?! — на её вопрос он лишь встал, вытирая губы от теплоты и сладости Торики. — Не придуривайся, Гим. Я всё знаю. — отвернувшись от девушки Шион застегнул три верхние пуговицы рубашки, смотря в зеркало. — И про твоего парня тоже. — взгляд казался стальным, ибо они резали Торику с неимоверной силой и мощью. — Ши, я могу объяснить! — поднявшись с кровати та обняла Мадараме со спины, а из — за разницы в росте упиралась головой в правую лопатку. — Пожалуйста, выслушай. — Знаешь, Тори, — он повернулся к Гим, которая смотрела на него глазами, полных слёз отчаяния. — иди нахрен. — он направился к двери, но посмотрев через левое плечо добавил: — И да, не забывай навещать парнишку. Бедный теперь без письки. — самодовольно оскалился он. — Чао. Он ушёл? И больше не вернётся. Бросил? Навсегда. Возненавидел? Но любил. Упав на колени Торика закричала во всю глотку, ударяя хрупкими кулачками о пол, судорожно глотая воздух ртом. Шион слышал, но гордость не позволяла ему обернуться и подбежать к любимой, посадить на свои колени и обнять, больше никогда не отпуская её. А ведь он любил её, а она как последняя сука предала, нагло использовала, самого Бешенного Пса, который без труда легко разбивал сотни лиц, ловля кайф и удовлетворение. Гим была неотъемлемой частью его жизни, но как бы он не любил её, не простит измену, а она нанесла последний удар и этот удар был нокаутом. *** — Я влюбилась. — призналась Шимиро, оттягивая корни волос. — В Риндо. — Шион выронил кружку из руки, она ударившись о пол разбилась, закладывая уши. — Что? — сглотнул Шион, бегая по кухне взглядом чёрных глаз. Такими же, как у его сестры. Бездонными. Высокомерными. Ленивыми. Прекрасными. Отдалёнными. — Не делай вид, что ты не услышал! — вскрикнула Мадараме подняв голову, которая казалась чертовски тяжёлой, как воздух, как чувства, которые она испытывала к Хайтани. — Ты серьёзно?.. — нервно хихикнул он. На что получил утверждение, в виде кивка. Ушную раковину резал звонкий смех Шиона, который тот не смог сдержать. Вдруг смех прекратился. — Шимиро, я же предупреждал тебя! — вдруг вскочил с места блондин, повышая тон. — Говорил?! — Да помню я! — глаза защипало от слёз, подбородок скривился пол напором эмоций, а пальцы сжались до омерзительного хруста. — Но, Риндо нравится мне. — по щекам потекли мокрые дорожки. — Рядом с ним я чувствую спокойствие и собственную слабость. — всхлипнула заместитель. Голос дрожал из — за спазмов в горле, зубы стучали друг о друга, в глазах темнело, а черепная коробка ужасно болела. Эмоции бушевали в груди девы, превращаясь в могучий ураган чувств, который давал по телу электрические импульсы, создавая дрожь. Юноша понимал всё то, что сейчас происходит с ней, с её разумом и телом, ведь это было слишком знакомо и больно. Любовь могла в любой момент обернуться несчастьем и противным осадком на душе. И он понимал, Шимиро хотела любить, но ещё больше она хотела быть любимой. Шион вздохнул и подошёл к сестре, которая положив голову на стол закрыла её руками, тихо вздыхая и иногда всхлипывая. Гладив по макушке Шимиро Мадараме старший начал напевать песню — колыбельную, ласковую и знаковую, полную тёплых воспоминаний. Её часто пел Омуто для своих племянников, перед сном. Охрипший голос дяди не был создан для вокала, но был до того родным и добрым, что ни Шимиро ни Шион не отказывались от трёх минутной песенки. Мадараме сжал ладонь и проклинал себя за несдержанность. — Извини. — присев на корточки перед сестрой он положил её ладонь на свой лоб. — Я не в праве осуждать твой выбор, лишь бы ты была счастлива. — блондинка всхлипнула, закрывая рот свободной рукой. — Спасибо, брат. — она поддалась вперёд и согнувшись по полам обняла Шиона. Признание облегчало страдания, которые кажется обвивались вокруг рёбер, затягиваясь узким корсетом, не давая шанса на глоток воздуха. Шимиро не могла не поделиться этим с братом, было стыдно и мерзко от самой себя, ведь знала же, что так закончится, но мнение брата было необходимо и нужно. Мадараме не смогла бы справиться с надоедливыми мыслями о своей ничтожности, если бы не Шион, он всегда был хорошим старшим братом, спасательным кругом и поддержкой, поэтому Широ доверяла ему от «А» до «Я», хотя он всегда читал её, как открытую книгу. *** Июль подходил к концу. Поднебесье достигло невероятных вершин и кажется к концу года встанет в одну линию с верхушкой Токио. Вся банда с трепетом в сердце ждала новых драк или опасных заданий, где бесплатная доза адреналина и страха норма. За два месяца пребывания в группировке Шимиро не разу не участвовала в крупной драке, но выполняла множество заданий, три из которых были более опасны, чем другие. Мадараме нравилось находится в Поднебесье, нравилось ловить удивлённые взгляды парней «с яйцами», когда их товарища нагибала сестра Бешенного Пса, на очередной подкад из рода вроде «Твои родители случайно не пекари»? Шион был доволен сестрой, да и верхушка явно видела в её силуэте достойного бойца, а не девочку для развлечений. Шимиро ловила кайф в драках, разрушая глупые стереотипы о девушках и разбивая костяшки в мясо, конечно избивая противника до состояния овоща. Шимиро могла смело назвать себя счастливой, но мысли о Риндо не давали покоя. Он молчал, не пытался завести разговор как это обычно бывало, не приглашал погулять или съездить рано утром на стадион. Впрочем девушке не хотелось говорить с ним, от его присутствия сердце сжималось и болело, ведь ей хотелось чувствовать его прикосновения на себе, чувствовать его тёплые губы на своих, чувствовать, что она ему необходима. Хайтани же как будто делал вид, что не замечает её, не знает, не видет, не вспоминает. Эмоции накрывали с новой силой, когда его взгляд мельком взглянул на неё, отдалённо, неправильно, презгливо. Выдавив из себя улыбку она сдерживала порыв болезненных слёз, на что он лишь фыркнул и отвернулся. Глаза защипало. Нос слегка задрался. Губы превратились в сплошную полоску. Ногти на руках впивались в ладони, нанося кровоточащие ранки. Кровь билась в висках, мысли путались в лабиринте головы, а мир будто бы остановился. Его моральный холод был настолько горьким, как терпкий чёрный чай, что Шион пьёт по утрам. Это было настолько знакомо, что хотелось упасть на асфальт и зарыдать, скручиваясь в комочек и хрипя стонами, и похер, что здесь всё Поднебесье, похер, что они подумаю, похер, что она слабачка, больно, очень больно и обидно. *** Сняв красный плащ Шимиро откинула его на стул и посмотрела в зеркало. На что она рассчитывала, когда влюблялась в Риндо? На взаимность? На тёплые чувства? На сладостные отношения? На его ласку? Как глупо. По — детски наивно. И неразумно. Где она и где Король Роппонги. Он — красивый юноша с загорелой кожей, блондинистыми волосами по плечи с окрасом голубых прядей, накачанным в меру телосложением и набором боевых навыков, которые превосходят многих, за ним бегают толпы девчёнок, желая проснуться в его кровате после незабываемой ночи. А она — бледная и худая девушка, больше похожая на парня с острыми чертами лица и тонкими губами, с вечно растрёпанным, неаккуратным каре и низким голосом. Она просто не излучает слов «женственность», «опрятность», «красота», «изящность», «великолепие», «очарование». Её внешность — это убожество, уродство, природа просто надсмеялась, угрюмо и саркастически. Горячие слёзы текли по щекам, стекая на подбородок, а после на ткань чёрной майки. Ранки на ладонях неприятно щипало, от чего становилось ещё хуже. Воздуха не хватало, он казался тяжёлым и невыносимым, но он нужен и необходим — настоящяя пытка, не менее. Стук во входную дверь прошёлся эхом по особняку, как стеклянная тарелка о пол. Сморщившись Шимиро выпрямилась и надежда появилась перед глазами. Это он. Он приехал. Он не забыл. Он помнит. Он здесь. Ноги казались ватными, тело терялось в пространстве, голову обхватывал обруч, смыкаясь вокруг. Всего несколько шагов и она увидет его знакомые черты лица, его фиалковые глаза через линзы очков, его лучезарную улыбку. Пусть он увидет её такой, пусть узнает о чувствах, пусть отвергнет, пусть осуждает, но его объятия сейчас необходимы. *** Риндо не мог уснуть. Навязчивые мысли о Шимиро сжимали горло с такой силой, что Хайтани задыхался. Может он поступает неправильно? Перевернувшись на другой бок блондин открыл сонные фиалковые глаза, как будто смотря в никуда. Зря он всё это затеил. Как бы он не нуждался в ней она не ответит взаимностью. В нём Мадараме видет друга, не более, не менее. Это чёртово разочарование бьёт по животу, вызывая рвотные рефлексы и спазм в горле. Он любит её, больше всех на свете, больше себя и брата, больше, чем уличные драки, истошные крики противников и алую кровь на белых перчатках. Она — его демон — искуситель, в котором нуждался Риндо, она — его лучик света в кромешной тьме, она — милейшее существо на гнилой планете, такой нелюбимой, но родной.