Daddy's

Let the sky fall When it crumbles We will stand tall Face it all together

***

      Свет софитов бил в глаза. Труппа выходила на поклон уже в третий раз. Долгожданная премьера наконец-то состоялась. И Катя выложилась даже не на сто, а на все двести процентов. Она так умоляла игравшего Каренина актёра оставить её в покое, что сама чуть не расплакалась прямо на сцене, как, впрочем, и во время встречи с «сыном». Мальчик, сыгравший Сёрежу, был сыном её коллеги Аркадия Сотникова, в свою очередь сыгравшего Стиву Облонского. Ребёнок занимался в какой-то крутой студии у известного кинорежиссёра, обучение в которой стоило бешеных денег, но на сцену его де-факто выпустили отцовские связи. Это в очередной раз убедило Катю в необходимости реформирования всей этой системы.       Зритель, конечно, Катины (и не только) излияния оценил по достоинству. Публика была в восторге, зал рукоплескал уже четверть часа и не собирался отпускать артистов. Кате уже вручили несколько букетов, что для неё стало сюрпризом, ведь все её близкие люди специально посетили открытую генеральную репетицию, чтобы ничего не отвлекало актрису в самый ответственный момент. Хотя, как оказалось, не все.       Когда он поднялся на сцену, зрительный зал перестал быть в её глазах просто монолитной тёмной массой. Ведь до этого, и во время спектакля и даже после него всё, что она видела перед собой было пустотой. Так было гораздо проще сконцентрироваться на собственном перфомансе, ведь сценического опыта у неё ещё было не так уж и много.       Она чувствовала, как фокус внимания зала сместился на них. Впрочем, ничего удивительного — в руках у Хамитяя Хамзяевича был такой большой букет цветов, что девушка даже испугалась, что не удержит его в руках.       — Поздравляю! — всё, что он смог сказать ей, но по его широкой улыбке актриса поняла, что он доволен. Приняв цветы, Катя целомудренно чмокнула его в щёку и почти сразу отстранилась.       — Подожди меня в холле, я скоро, — предложила ему она. Он выразил своё согласие кивком и спустился обратно в зал.       Оставаться на банкет Катя не хотела и вообще планировала после премьеры уехать домой, где её уже ждала бутылочка красного полусухого, но так было даже лучше. Всё-таки с Ахметовым ей никогда не было скучно.       Наконец-то всё закончилось. Вениамин Петрович хотел было устроить разбор полетов, но и труппу, и приглашенных гостей уже ждал банкет, так что ему пришлось отложить настолько важный момент до завтрашнего утра. Такой вариант тоже устроил далеко не всех, но спорить с режиссёром никто не решился. Он хоть и был в благодушном настроении после удачной премьеры, но злить его, как и любого другого человека, всё же не стоило.       Катя уже переодетая и умытая (попасть под поезд это вам не шутки) оказалась в холле, когда в гардеробе всё ещё была длинная очередь, да и в целом вокруг было довольно многолюдно. Но это не помешало ей сразу заметить Ахметова. Он стоял возле одного из стендов и внимательно изучал представленную там информацию.       — А вот и я! — подлетела к нему Катя и ещё раз чмокнула, правда, на этот раз уже в губы. Отстранившись, он окинул её взглядом.       — Прекрасно выглядишь. Так и не скажешь, что ты…       — Что я бросилась под поезд? — рассмеялась Катя. – Пришлось переодеться, как видишь.       — Вижу, — усмехнулся он. Она тем временем внимательно осматривала холл.       — Ты уверен, что было хорошей идеей приходить сюда?       — Я не мог не поздравить тебя с премьерой. Ты так долго к этому шла.       — Ты что, один? Я нигде не вижу охрану, — снова осмотрелась по сторонам актриса, заодно заметив, что они снова начали собирать на себе взгляды окружающих.       — Меньше крутись. Охраны здесь больше, чем ты можешь себе представить. Катя выдохнула и даже почти расслабилась.       — В таком случае, как тебе спектакль? Какие будут комментарии?       — Ты была бесподобна. Я чуть было не бросился тебя спасать из-под поезда.       — Тебе не стоило так переживать. В конце концов, Анна ведь даже не главная героиня.       — Правда? А разве на сцене был кто-то кроме тебя?       Она снова рассмеялась, но, взглянув на Ахметова, поняла, что он не шутит.       — Ты серьёзно? Неужели история Левина и Кити тебя совсем не зацепила? По мнению автора, Анна вообще развратная женщина. Её судьба наоборот показывает, как жить и делать ни в коем случае нельзя.       — Ты развратная женщина? — со всей серьёзностью спросил он у неё.       Он, конечно, кривил душой, говоря, что не видел никого кроме неё. Катина игра действительно затмила в его глазах всё остальное, но сцены с Карениным и то, с каким отвращением Катя смотрела на своего «мужа» оставили в душе неприятный осадок. Актёры, по крайней мере в линии с Анной, были подобраны очень хорошо. Кате, конечно, пришлось очень постараться, чтобы сыграть Каренину, но технически по возрасту она подошла идеально, как и её коллега Сергей, сыгравший Алексея Каренина. Разница в возрасте между ними, как и между их персонажами, составляла ровно двадцать лет. Примерно столько же была разница между Катей и Хамитяем Хамзяевичем, что заставило мужчину задуматься, сколько таких молодых «Вронских» бродит вокруг. А теперь ещё и этот комментарий про развратную женщину…       — Знаешь, мне, конечно, приятно, что я так хорошо сыграла, что грань между мной и моим персонажем стирается, — иронично заметила Катя. — Но я пока за собой особого разврата не замечала.       Он нахмурился, но ничего не ответил. Она уже собиралась предложить ему покинуть театр, но произошло что-то, что не входило в её планы. Катя поняла, что ослабила бдительность, когда за её спиной послышалось негромкое «Катерина Михайловна». Девушка обернулась и увидела владельца театра бегающим взглядом осматривающего её и Ахметова. Того самого, который на неделе угрожал ей увольнением. Катя бросила взгляд на Хамитяя Хамзяевича. Тот по её реакции понял, что дело здесь нечисто, увидела это и разместившаяся в разных точках фойе охрана. Но на этот раз всё обошлось.       — Поздравляю вас с премьерой, — обратился к ней владелец. — Вы отлично справились. Уверен, что у спектакля большое будущее…       — Спасибо, — сухо улыбнулась ему в ответ Катя.       — До встречи, Катерина Михайловна, Хамитяй Хамзяевич, будьте здоровы, — поспешил откланяться он.       — До свидания, — ответила Катя, Ахметов в свою очередь еле заметно кивнул.       Мужчина растворился в толпе также быстро, как и возник перед парой. Только убедившись, что нигде поблизости его нет, Катя повернулась к своему спутнику.       — Это он. Ты его знаешь?       Ахметов отрицательно покачал головой.       — Впервые вижу. Скорее всего, подставной, нужно будет пробивать.       Он не стал говорить ей, что уже почти неделю имеет полнейшее досье на так называемого владельца. Не мог же он оставить всё как есть после произошедшего с Катей. А она в свою очередь сделала вид, что ему поверила.       — По-моему, мы задержались. Пойдём? — предложила она.       — Разве ты не останешься на банкет?       — Нет, — решительно покачала головой актриса. — Я очень устала и не хочу видеть этих людей.       — Но это не отменяет того факта, что тебе нужно поесть. Я знаю неплохой ресторан здесь неподалеку. К тому же, не мешало бы кое-что обсудить. А после ужина домой.       — Хорошо, — легко согласилась Катя. Она действительно была ужасно голодна.

***

      Он привёл её в один из тех ресторанов, где действительно можно было поужинать, а не просто посмотреть на красиво оформленные три с половиной грамма салата на твоей тарелке, да ещё и за бешеные деньги. Катя удивилась, что не знала про это место, ведь ресторанчик располагался довольно близко от её театра, да и ценник в нём был совсем не заоблачным. В целом, она могла бы позволить себе посидеть здесь вечер или зайти на обед, раз в месяц так точно. Но внимательно наблюдая за настроением Хамитяя Хамзяевича, Катя поняла, что информация о неплохих ресторанах поблизости от работы ей уже вряд ли понадобится.       Они выпили по бокалу дорогущего игристого вина «за премьеру», Катя наслаждалась своим салатом с морепродуктами и даже позволила уговорить себя взять пирожное. Ахметову следовало отдать должное: он отложил запланированный серьёзный разговор, как говорится, на десерт.       — Мы с тобой договаривались до премьеры. Премьера прошла, — начал он, когда заметил, что Катя закончила с салатом.       — Договаривались, — признала девушка. Ей с трудом удалось выбить хотя бы такую отсрочку, ведь несмотря на легкость, с которой он согласился подождать до субботы, так просто это не закончилось. Помимо бронированного джипа и двух охранников в сопровождение Кате пришлось минимизировать выходы на улицу и любые контакты с другими людьми. Она даже ту чертову бутылку вина в магазине у дома покупала под пристальным взором Егора. Это не говоря уже о том, что ей пришлось практически каждый час связываться с Ахметовым и сообщать ему, что она в полном порядке (как будто ему об этом не докладывали).       К тому же, она даже предположить не могла, что предпримет вторая сторона, представленная «подставным» владельцем её театра. Там вроде как тоже установилось хрупкое перемирие ровно до премьеры.       Но несмотря на сложившиеся обстоятельства Катя всё же попробовала поиграть в переговоры:       — И всё же я предлагаю передоговориться. Как насчёт плана «не буди лихо, пока оно тихо»?       Она попыталась отшутиться, но сама понимала, что так долго продолжаться не может. Ежедневно таскаться на работу с охраной и постоянно ловить на себе недоуменные взгляды уже начало выводить её из себя. Не говоря уже о том, что её, вне всякого сомнения, на днях ждал ещё один разговор в кабинете директора.       — Это всё делается исключительно для твоего блага, Катя. Но, впрочем, если ты уже сделала свой выбор, — он внимательно посмотрел на неё и продолжил: — то тебя никто не держит.       — Нет! — воскликнула она достаточно громко для того, чтобы сидящая за столиком неподалеку пожилая пара обернулась на шум. —Точнее да. Да, я сделала выбор. Я уйду из театра, — выдохнула она.       — Вот и отлично, — довольно улыбнулся он. — Займёшься студией вплотную. Там ещё куча работы, до сентября можем не справиться. К тому же, у тебя скоро начинаются съёмки. Четырнадцатого июня, кажется?       — Всё-то ты знаешь, — кокетливо улыбнулась Катя. Она была уверена, что не сообщала ему эту дату. Да и какая разница? У таких как он всегда имеются собственные источники информации.       Мысли Кати были заняты другим. Сцена, проход на которую она сама себе закрыла на неопределённое время, любимая гримерка, та немалая часть коллег, с которыми удалось построить хорошие отношения, роли: Нина, Вера Шеина, Каренина, в конце концов.       За Каренину было обиднее всего. Каждый день на протяжении полугода Катя проводила работу над собой, зачитала свой экземпляр романа для дыр, выделяя и подмечая интересные с точки зрения исполнения моменты, выкладывалась на репетициях на полную, после чего приходила домой как выжатый лимон и по несколько часов лежала и смотрела на стену, абсолютно ничего не делая и ни о чём не думая. Где это всё окажется теперь? У Веры? У той, которая «Зимнее утро» Пушкина без запинок прочесть не может? В таком случае, сегодняшняя премьера стала рождением спектакля, а вот следующий раз станет его похоронами.       Но на другой чаше весов стояла студия. Ей выстраданное детище, трудясь над которым она ночами не спала, в очередной раз переделывая программы и переписывая планы. Приходилось много ездить, смотреть, слушать, записывать, запоминать. И всё это для будущего театрального мира, без которого Катя уже не могла представить свою жизнь. А ещё рядом со студией, там же, стоял и он. Её мужчина. Её покровитель, помощник, любовник. Спонсор. Она бы никогда в жизни не открыла бы без него студию, а сейчас сидит и выбирает для неё название, ведь пора делать вывеску и запускать рекламу. Да и даже если не брать в расчёт рабочие дела. Они стали так близки за последнее время, обнаружив друг в друге то, чего так долго ждали, хоть и боялись себе в этом признаться. Она знала, что он ни за что не отпустил бы её просто так. Она бы тоже его не отпустила.       Со стороны это было ужасно абсурдно, настолько, что даже не с кем было посоветоваться, даже если отбросить тот факт, что два шкафа-охранника за последнюю неделю вечно крутились рядом и практически не выпускали её из квартиры. Хотя правильнее было бы сказать из театра, где она в преддверии премьеры проводила почти всё своё время, приезжая домой только чтобы поспать. Она знала, что лучше выделить свободную минутку подготовке к премьере или решению возникших в студии трудностей. Советоваться было не с кем, да и не хотелось никому вываливать ворох накопившихся проблем, поэтому Кате пришлось сделать выбор самой. И она его сделала.

***

      На утренний разбор полетов Катя приехала из особняка на Новорижском. Она ночевала там уже третий раз. Девушка старалась как могла не портить сложившуюся годами холостяцкую идиллию Ахметова, но вчера он сам предложил ехать к нему, а отказываться и оставаться наедине со своими мыслями она решительно не хотела. Туда же она планировала вернуться и сегодня вечером.       Труппа расположилась на первых рядах небольшого зрительного зала. Войдя, Катя с легкой грустью окинула взглядом привычную сцену, но долго предаваться меланхолии у неё не получилось.       — А ну-ка, кто это у нас тут? — послышалось сзади. Катя обернулась и увидела Антона, своего «Вронского». Правда, в отличие от их героев, у них общение сразу не слишком-то задалось. По правде говоря, он был тем ещё остряком, но и Катя со своим врождённым сарказмом не отставала. Ну а ещё она с самого детства терпеть не могла конкуренции. Их взаимодействие ограничивалось взаимными подколами, иногда безобидными, а иногда и не очень. Вот и сейчас парень не собирался упускать возможности подколоть Катю после вчерашнего: — Восточные сказки, зачем ты мне строишь глазки?       — Я уже говорила тебе, что ты худший Вронский в мире? — поспешила отреагировать Катя.       — Пять раз. Это шестой.       — На лбу себе набей лучше, а то до тебя, судя по всему, туго доходит. А так и другие будут знать сразу, в чем дело.       — А мне, между прочим, Антоша на Вронском очень даже нравится, — пискнула откуда-то со второго ряда Вера.       «Ничего, скоро будут на репетициях развлекаться вдвоём», — горько подумалось Кате.       — А что такое? — вступил в разговор горе-Вронский. — Твоему поклоннику не понравились наши с тобой совместные сцены? По-моему, получилось очень даже горячо, особенно по меркам Толстого.       Услышавшая это Вера захихикала. Катя бросила на неё гневный взгляд, но снова вспомнив, кто уже на следующей неделе будет играть Каренину, отвернулась и решила сконцентрировать всю свою злость на Антоне.       — Заткнись, Парфёнов. По-хорошему.       — Да ладно тебе, Кать, — попытался сгладить назревающий конфликт подошедший к ним Илья. — Ты вчера ушла с банкета, и мы…       — Мы делали ставки, поехала ли ты кушать устрицы на Тверскую или одевать паранджу, — вмешался Антон.       — Надевать, — закатила глаза Катя. — И, как видишь, я всё ещё не в парандже.       — Надолго ли? — снова захихикала Вера. Катя еле удержалась чтобы не ударить её. Но бить людей общественно порицаемо, тем более на рабочем месте. Хотя ей уже было почти всё равно.       — А устрицы, кстати, действительно были восхитительными, — зачем-то сказала она так, чтобы услышали все, хотя никаких устриц они вчера с Хамитяем Хамзяевичем, понятное дело, не ели.       — Мы не сомневаемся, — кивнул ей Антон. — А скромненький букетик, позволь поинтересоваться, прямо на столе стоял?       — Завидуй молча. Можешь найти себе такого же, если жаба совсем уже душит… Антон не успел ничего ответить, как и спросить, какого же «такого же» он может найти.       — Вы рассядетесь сегодня?! — послышался громкий голос Карины. — Я напоминаю, что сейчас десять утра, воскресенье, неужели никому не хочется быстрее освободиться?       Катя села на первый ряд рядом между Аркадием и Кариной. На сцену поднялся Вениамин Петрович. Разбор полетов наконец-то начался.       Был здесь и Антон Иванович, директор. Он поздравил труппу с премьерой и сказал ещё несколько слов, в смысл которых особо никто не вслушивался. Катя думала о том, что было бы здорово словить его и написать заявление прямо сегодня, но это едва ли представлялось возможным. Закончив свою речь, директор спешно засобирался.       — Мне нужно словить его, — шепнула Катя сидящей рядом подруге.       — Зачем? — сразу поинтересовалась та.       — Написать заявление. Я ухожу.       — Что?! — удивилась Карина достаточно громко для того, чтобы на них обратил внимание и сделал замечание Вениамин Петрович. Пришлось делать вид, что Катя внимательно слушает его. Она только успела шепнуть Карине, что объяснит всё потом. С заявлением пришлось подождать хотя бы до понедельника.       Хотя объяснять было нечего. Карина знала всё: и про разговор, и про условия как одной, так и другой стороны, про предстоящие съёмки и планы на студию. Про чувства к Хамитяю Хамзяевичу. Ну и что тут можно было объяснить?       Но объяснять всё же пришлось. Подруги устроились в кафе недалеко от театра.       — Это всё ради него? — недовольно скривилась Карина, когда Катя пересказала ей вчерашний разговор.       — Ради Ахметова? Нет, конечно. Это ради моей студии.       — Тебе никто не запрещает открывать студию. Неужели тебе так сильно хочется красивой жизни?       — Выслушивать от всех и каждого несмешные шутки про паранджу и восточные сказки это красивая жизнь, по-твоему? Ты же прекрасно знаешь, что я сама никогда не открыла бы студию. А работать в бандитском театре и за малейшее неповиновение слушать угрозы в свой адрес и в адрес близких мне людей я не собираюсь!       — Ну ещё бы, зачем тебе какой-то задрипанный театр теперь, с таким-то покровителем…       — Карина, хватит! — взвилась на ноги уже изрядно взбешённая Катя. — Я не хочу с тобой ругаться. Ты можешь как угодно относиться к тому, что я ухожу, но ты сама всё знаешь. Нормальной жизни и работы здесь мне уже не будет. Я лучше займусь чем-нибудь более полезным. Тем более ты знаешь, что я люблю его.       На последней фразе Карина снова скривилась, но никак её не прокомментировала. Да и Катя сама уже поняла, что в запале ляпнула лишнего. К Ахметову у неё были чувства, но называть их любовью в любом случае означало кривить душой, слишком уж серьёзно это слово звучало. Уважение, благодарность, симпатия, может быть влюбленность. Но не любовь ведь.       — Ладно. Твой олигарх, твоё дело.       — Никакой он не олигарх, — Катя в очередной раз начала защищать своего возлюбленного, но Карина сразу дала понять, что не хочет ничего об этом слушать. На этом неприятный разговор был исчерпан, но Катя знала, что это только начало. Если уж её подруга так отреагировала на новость об уходе, то чего ждать от администрации?

***

      — Вы шутите, Катерина Михайловна? — поспешил поинтересоваться у актрисы Антон Иванович, когда ему на стол легло её заявление об уходе по собственному желанию. — Первое апреля уже прошло.       — С таким не шутят, вы ведь знаете.       Директор театра тут же вызвал к себе режиссёра Вениамина Петровича и дал ему ознакомиться с Катиным заявлением.       — Катя, что случилось? — сразу потребовал объяснений тот. В её глазах это всё выглядело как насмешка.       — Вы действительно спрашиваете, что случилось? Да мне прямо при вас угрожали! Мало того, что здесь, как оказалось, некому заступиться за девушку, так вы ещё и спрашиваете, что случилось!       — Вам никто не угрожал, — покачал головой Антон Иванович. — Было четко сказано, что необходимо для продолжения нашего с вами сотрудничества. Или вам ваш спонсор запретил работать? Это вполне в его стиле.       — Вы прекрасно знаете, что Хамитяй Хамзяевич не мой спонсор. А наши совместные дела не должны вас касаться.       — Я прекрасно знаю, что вы плохо понимаете с первого раза, Катерина Михайловна. Вы хотите проблем?       Катя наклонилась к столу и почти прошипела:       — А вы?       — Катя, прекрати, — остановил её Вениамин Петрович. — Если дело только в этом, то проблема решаема. Зачем идти на такие радикальные меры?       — Нет, дело не только в этом. Я открываю театральную студию для детей, не говоря уже о нескольких других важных проектах, поэтому у меня нет времени на работу в театре.       — Подумайте хорошо, Катерина Михайловна. Думаете, вы у него одна такая?       — Я знаю, что «одна такая» я у своей студии. С остальным я разберусь. А вы и дальше разбирайтесь со своими спонсорами-бандитами. Подпишите, пожалуйста, и мы с вами попрощаемся.       — Кому как не вам знать про бандитов-спонсоров, — парировал директор.       — Давайте прекратим этот контрпродуктивный разговор, — вмешался Вениамин Петрович, — и не будем рубить с плеча. Катя, если тебя не беспокоит финансовый вопрос, возьми за свой счёт. Успокоишься, разберёшься со всеми своими делами, откроешь свою студию, снимешься где тебе надо и вернёшься. Мы всё понимаем. У всех бывают сложные периоды.       Катя посмотрела на режиссёра. Он всем видом четко показывал, что расстроен уходом своей лучшей актрисы. Девушка представила Веру в роли Карениной и, недолго думая, согласилась. Правда, чтобы из этого был хоть какой-то толк, отпуск за свой счёт пришлось взять на три месяца, а после него уйти ещё и в свой обычный отпуск, так как театр в июле уходил на так называемые каникулы. До конца сезона она всё равно выпадала. Вениамина Петровича, уже составившего расписание спектаклей, это вне всякого сомнения расстраивало. Но тут Катя вспомнила бегающие глазки человека, прикидывающегося владельцем театра, и её передернуло от отвращения. Она быстро написала заявление и, попрощавшись со своими собеседниками, покинула театр.       Она вернулась в дом Хамитяя Хамзяевича, где за ужином сообщила тому последние новости. Судя по его виду, он был ими более чем доволен.       — Отлично! Одна проблема решена.       — Посмею не согласиться с тобой, — скривилась Катя, наблюдая за его довольным лицом. — Это совсем не отлично.       — Катя, мы ведь с тобой уже обсудили этот момент, — устало вздохнул он. — Такова жизнь, всегда приходится чем-то жертвовать.       — Почему ты тогда ничем не жертвуешь? — обиженным тоном произнесла Катя, но тут же поняла, что сказала это зря.       Он поднялся из-за стола.       — Спасибо за ужин. Мне нужно поработать. Увидимся позже.       — Хама, стой! — поспешила окликнуть его Катя. — Я совсем не это имела в виду. Я…       Она слишком поздно поняла, что погорячилась. Ляпнула она это совершенно случайно, в этот момент в ней просто сыграли обида и разочарование. Ситуация требовала исправления, но, кажется было уже поздно. Ахметов обернулся только на выходе из столовой.       — Что ты можешь знать о моих жертвах?! — резко спросил он у неё. Но вопрос оказался риторическим. — Ничего. Я достаточно жертвовал для того, чтобы сейчас быть там, где я есть и иметь то, что я имею.       Таким тоном он с ней ещё ни разу не разговаривал. Похоже, Катя задела те струны души, которые задевать ни в коем случае не следовало.       — Я совсем не хотела тебя обидеть. Я не знаю, что я говорю, я… я так расстроена из-за всего этого.       — К сожалению, не всё в этой жизни получается, так, как мы хотим, Катя. Жизнь — это не пьеса в театре.       — Прости меня, — Катя встала из-за стола, подошла к Ахметову и поцеловала его в губы. — Тебе ещё нужно поработать?       — Это подождёт, — мягко улыбнулся он, ответив на её поцелуй. Конфликт, кажется, был исчерпан.       Но продолжение разговора всё же состоялось, правда уже наверху, в хозяйской спальне. Катя готовилась ко сну, расчесывая свои тёмные локоны. Хамитяй Хамзяевич, в свою очередь, уже вернулся из душа и устроился на кровати.       — Какая же ты у меня красавица…       Катя на его слова не отреагировала. Она знала, что он ей любовался как любуются картиной в домашней галерее, цветами в саду за домом, недавно приобретенной на аукционе скульптурой. Знала, что несмотря на все их деловые отношения она всегда будет для него своеобразным трофеем, соотносящимся с его статусом и положением. С этим она никак не могла смириться, тем более теперь, когда фактически осталась без работы.       Но сейчас девушку волновал немного другой момент.       — Хама, можно личный вопрос?       О таких вещах лучше предупреждать заранее. Но он, кажется, как и всегда, не воспринял её слова всерьёз.       — Конечно! — бодро отозвался он. — Для тебя всё что угодно.       — Не говори так, — усмехнулась Катя. — А то я войду во вкус и потрачу все твои деньги.       Он приобнял её сзади и поцеловал в макушку. Этот покровительственный жест почему-то ему очень нравился. «Наверное, он делает так со всеми своими любовницами» — съязвил внутренний голос, но Катя отодвинула эту пубертатную язву на задний план, позволив себе расслабиться в его объятиях.       — Я заработаю ещё, чтобы ты никогда ни в чем себе не отказывала.       — Вообще-то, у меня к тебе серьезный вопрос, — повернулась Катя с Ахметову.       Он смотрел на неё влюблёнными глазами. Девушка часто ловила на себе восхищённые взгляды ровесников, но осознание того, что она делала со взрослым мужчиной сейчас, опьяняло. Он не играл, по крайней мере, не полностью. Его чувства к ней были настоящими. Хотя точнее было бы сказать, что они вообще были.       Нет, Катя ни капельки в себе и в своих чувствах не сомневалась. Они ещё не говорили об этом вслух, но по взглядам, разговорам, прикосновениям и в целом телесному контакту всё давно было ясно. Пусть пока что и не любовь, но как минимум крепкая влюбленность.       — Ты говорил, что жертвовал многим… Это ведь как-то связано с тем, что ты так и не женился?       — Я уже давно женат, — пожал плечами он, — на своей работе. А моя компания — это мой ребенок.       — Прямо на уровне с Маратом? — усмехнулась Катя.       — Да. Я думаю, где-то там.       — Я просто совсем не знаю тебя. Я оставила всё ради человека, о котором не знаю абсолютно ничего. Зато ты всё обо мне знаешь. Даже мои любимые булочки в школьной столовой!       — Ничего сложного. Рогалики с маком, — пожал плечами он. — Ну а если серьезно, тогда спрашивай. Я отвечу на всё.       И Катя решилась.