Дом для Мажорчика

      Кнут взвился в воздух, хищно щелкнул, красиво — петля за петлёй — обвил доверчиво подставленное тело. Мягкая (хотя при таком замахе и ударе это уже не имеет значения) на конце кисточка как будто в замедленной съемке хлестнула по коже, ставя своеобразную точку; модель вскрикнула, и зрители вокруг жадно впитали её эмоцию. Мы — тоже.       Вообще, работа с кнутом такой длины не может не привлечь к себе внимания. И большинство пришло как раз позалипать на новый инструмент. Четыре метра, как-никак. Таким и убить можно, и рассечь кожу до кости. Но девушка, которая работала с этим огромным плетёным монстром, была филигранно точна и аккуратна. Несмотря на страшные щелкающие звуки, на теле её партнерши только наливались цветом алые полосы. Кое-где, там, где попадало узкой частью, они набухали, как от розги, но за всё время этой эффектной демонстрации не пролилось ни капли крови. Не знаю, где организаторы откопали эту парочку, но они не прогадали. Признаться, когда я их увидел в первый раз, даже немного обеспокоился. Слишком молодо обе выглядели, а девайс выбрали серьёзный и травмоопасный. Но если Верхняя сразу поразила окружающих своим мастерством, то вот её нижняя оказалась удивительной моделью.       Такого мощного фидбека я не видел нигде. Её эмоции были яркими, живыми и невероятно осязаемыми. Вторую половину зрителей привлекли именно они. Даже Илья перестал вздрагивать от щелканья кнута и жаться к моему плечу, а жадно впитывал каждый её вздох, крик боли-облегчения и эту невидимую, но явно ощущаемую волну удовлетворения.       Нижняя вскрикнула снова, выгнулась в путах, красиво изгибая спину, всхлипнула, уже не сдерживая слёз. Её партнерша, задумчиво наматывая конец кнута на локоть, обошла вокруг, цепко ухватила её за подбородок, поднимая заплаканное лицо, что-то спросила — мы предусмотрительно стояли на хорошем расстоянии, поэтому не слышали. Прилетит ещё кончиком кнута на излете — можно и без глаз остаться.        — Она будет продолжать? — снова занервничал Илья.        — Show must go on! — сказал кто-то из зрителей рядом, но, вопреки ожиданию, девушка только звонко щелкнула кнутом, пустив красивую волну, и немного неловко, по-шутовски, поклонилась. Толпа одобрительно зааплодировала и начала расходиться. Я краем уха слышал чьё-то разочарование — по «профессиональному» мнению, модель была ещё вполне ничего, и Верхней следовало бы продолжить.        — Понравилось? — спросил я Илью, когда мы отошли к нашему забронированному загодя диванчику в уютном эркере.        — Нет… Да… Не знаю… — запутался тот, опуская глаза. — Очень страшно, но красиво. И девочка совсем не боялась.        — У них очень сильная эмоциональная связь, основанная на доверии, — ответил я, — такое действительно вызывает восхищение. Если они снова выйдут в зал, нужно будет подойти и поблагодарить за выступление.        — Да, Денис Игоревич, — кивнул тот и снова занервничал.        У Ильи очень странное отношение к подобным публичным встречам и тусовкам. Что называется: и хочется, и колется. Он достаточно раскрепощен со мной наедине, но тушуется и зажимается при посторонних. Причём, это распространяется только на общество Тематиков. В обычной кафешке, на остановке или в компании общих друзей он чувствует себя вполне комфортно. Поэтому на подобных встречах мы чаще всего просто бронируем себе уютное местечко и наблюдаем. Мои знакомые уже привыкли к этому и стараются не заострять внимание на том, что он каждый раз ведёт себя так, будто находится здесь впервые. Илья любопытен, он с интересом смотрит мастер-классы, слушает разговоры, но сам никогда не проявляет подобную инициативу. Обычно нижние собираются в свой собственный кружок и шушукаются о чём-то своем, сабмиссивном; Илья же, будь его на то воля, не отступал бы от меня ни на шаг.        Общественность уже разбивалась на группки по интересам. Шоу кончилось, кто-то уже вовсю делился впечатлениями, кто-то отошёл к барной стойке, несколько человек собрались возле столика с самодельными свечами для ваксплея и деловито нюхали ассортимент. Я поискал глазами знакомых, но вместо этого наткнулся взглядом на соседний диванчик. Интуиция тревожно зазвонила в колокольчик, сигнализируя, что у этой парочки явно какие-то проблемы. На самом деле, в нашей среде достаточно скоро становишься неплохим физиономистом. Вон там, у стеночки, робко жмутся несколько новичков. Из них добрая половина хочет выглядеть круто и независимо, но видно, что это напускное. У барной стойки парочка «потеряшек». На танцполе в основном ищущие пару одиночки. А такие парочки, как мы с Ильей, заблаговременно оккупировали удобные диванчики и столики. Опытный взгляд легко определит, где только-только произошло знакомство, и Верхний с нижним ещё притираются друг к другу, а где уже устоявшаяся пара. Энергетика разная. Вот и у наших соседей явно что-то было не в порядке. Излишне агрессивно и натянуто — вот-вот грянет гром. Впрочем, это заметил не я один. К парочке подошёл один из организаторов, которых легко было отличить по неоновому браслету на руке.        — Ой, а я его знаю! — проследив за моим взглядом, удивился Илья. — Это же Мажорчик! — Странная парочка отвлекла его внимание и расслабила, поэтому я поощрил его желание посплетничать и раскрыть чужую анонимность.        — Кто?        — Нижний с кудряшками — Мажорчик, он на втором этаже «ХЗ» работает кальянщиком.        Ясное дело, что в каждом городе своя Тематическая тусовка. Нас не сказать что много, но и знакомы мы друг с другом в лучшем случае визуально. Верхнего в этой паре я часто встречал на вечерах у общих друзей и подобных сегодняшнему мероприятиях, но представлены мы друг другу не были. К тому же, кажется, он живёт где-то в нашем районе. Мордашка нижнего, весьма смазливая, кстати, тоже была чем-то неуловимо знакома, но я никак не мог вспомнить, где я его видел. Впрочем, я мог его встретить в том же «ХЗ», когда заезжал за Ильей на работу.        — А почему такая странная кличка?        — Вы смотрели сериал про студентов? Старый такой, с закадровым смехом? «Универ», кажется? — спросил Илья. — Помните, там был главный герой — Саша, который сын олигарха?        — Смутно помню, — я был не особым любителем сериалов и никогда ничего от начала до конца не досматривал. Но «Универ» в своё время звучал из каждого утюга, и приблизительное представление о героях у меня было.        — Мажорчик — тоже сын какого-то олигарха. Учится этажом ниже, на историческом. За ним все девчонки бегают: что в университете, что в кафе. В общем, его хотели отдать куда-то на экономиста, чтобы он продолжал отцовское дело, а он пошёл на исторический. Тогда папа подарил ему квартиру и сказал: «Живи сам, раз такой умный».        Илья в негодовании сверкнул глазами, а я подумал, что папа по-своему прав. Да и подобный старт доступен далеко не каждому. Моя квартира мне досталась кровью, потом и пока ещё невыплаченной до конца ипотекой. Так что Мажорчику ещё подстелили соломки, чтобы падать было мягко.        — У нас все официантки на него облизываются: во-первых, красавчик; во-вторых, со своей квартирой; а в-третьих, если удастся помирить его с родителями, то всё — считай, будешь жить в шоколаде. Надо будет Дашке сказать, чтобы губу не раскатывала.        Я положил ему ладонь на затылок и предупреждающе сжал. Илья замер под моей рукой, как мышь под веником.        — Обязательно скажешь, — с тихой угрозой в голосе предупредил я, — а потом я ей тоже что-нибудь расскажу. Про тебя. Из той же серии.        Даша — подруга и одногруппница Ильи. Она тоже работает официанткой в «Хорошем Заведении» — кафе, в котором подрабатывает мой саб. Очень пробивная и амбициозная девочка, из тех, которые когтями и зубами выгрызают себе место под солнцем. Они познакомились ещё на первом курсе, когда Даша взяла над Ильей своеобразное шефство. Помогала с конспектами, подкармливала, устраивала разборки в деканате, когда Илье не засчитали какой-то там доклад, и даже нашла им обоим работу. Она пару раз была у нас в гостях, и в целом я нахожу её очень приятной, хотя и излишне прямолинейной. Даша приехала сюда из какого-то пгт и твёрдо намерена остаться в городе после университета. К своей цели она идёт с упорством бульдозера и по принципу «все средства хороши». Думаю, она давно уже догадалась о природе наших с Ильей отношений; во всяком случае, флиртовать и строить мне глазки она перестала.        — Ой… — Одна из самых приятных моему сердцу картин: когда Илья осознает, что накосячил, и смотрит на меня вот так виновато, несчастно и снизу вверх. Прям хоть сейчас клади на колени и шлёпай.        — Вот тебе и «ой». Если сам не уважаешь чужую личную жизнь, с чего ты взял, что кто-то будет уважать твою?        — Простите, я не подумал, — Илья немного нервно оглядывается, как будто ожидает, что я накажу его прямо здесь. В принципе, в подобных местах такое не будет чем-то из ряда вон выходящим, но не в нашем случае. Публичность — та граница, о которой Илья даже говорит с опаской.        — А стоило бы, — строго говорю я, провожая взглядом Мажорчика и его Верхнего. Тот уводит его, цепко держа за локоть — он явно раздражён, взвинчен и еле сдерживается, чтобы не устроить скандал прямо сейчас. Многие, мимо которых они проходят, тоже чувствуют это и недоуменно оглядываются, но тут в зал возвращается девушка с кнутом, и всеобщее внимание переключается на неё.        Мы с Ильей ещё некоторое время сидим, но потом, осознав, что пробиться к героине вечера — занятие бесполезное, собираемся домой. В конце концов, всё самое интересное мы посмотрели, поговорить — поговорили, а градус желания у присутствующих становится всё выше и выше. Грань приличия становится всё более эфемерной, и нам обоим тоже хочется её переступить, но не здесь.        Впрочем, я тут же об этом жалею, когда мы выбираемся из тёплого душного помещения на промозглую февральскую улицу. Всю игривость сдувает ледяным ветром, и мы почти бежим к машине. Мне не хватило места на парковке, поэтому пришлось парковаться с торца дома в закутке, где оставляет свой транспорт персонал многочисленных местных кафешек и клубов. Неожиданно Илья сжимает мою ладонь, указывая куда-то налево.        У чёрного входа, задрав голову и прижимая руку к лицу, стоит Мажорчик. Куртка распахнута, шапки нет, и ветер ерошит его светлые кудряшки; похоже, у него разбит нос, а ещё, кажется, что он плачет. Рядом в накинутом наспех на плечи пуховике неуверенно топчется тот самый организатор, который сделал им с Верхним замечание. То ли утешает, то ли, наоборот, вразумляет.        — Наверное, нужно помочь? — неуверенно спрашивает Илья, но я непреклонно киваю в сторону машины.        — Не лезь.       Терпеть не могу встревающих в чужие конфликты. Опять же, если вопрос вышел за рамки Тематических отношений, то там уже есть свой профессионал. Эти ребята не первый день живут и организовывают встречи: у них и свои юристы есть, и психологи, и даже прикормленные врачи. Только нас там не хватало. Тем более что Мажорчика может сконфузить любопытство Ильи. Я так понял, что хотя они и не друзья, но по роду деятельности встречаются часто. Далеко не каждому понравится такой вот вынужденный каминг-аут. Особенно в столь невыигрышной позиции.        — Почему? Он же плачет.        — Вот поэтому и не лезь. Человеку и без того хреново, а тут еще зеваки набежали. Садись в машину.        Илья в последний раз оглядывается на всхлипывающего Мажорчика, а потом послушно садится в автомобиль и пристёгивается. И хотя мы оба вроде как никоим образом не виноваты в произошедшем, вечер безвозвратно испорчен, и нас обоих не покидает ощущение гадливости.