Маленький свет

      — Акари-сан, — девушка испытала невольное дежавю, когда услышала очень знакомый, приятный голос Кагаи.       Быстро умывшись теплым, весенним утром, девушка встретила у порога своего дома своего непосредственного начальника и хорошего друга. Еле подавив в себе смешок от понимания того, что ситуация слишком уж похожа на их первую встречу полгода назад, Акари пригласила парня в дом и походу накинула на плечи теплое, светлое хаори. Форма истребителя лежала чуть в стороне, потому что переодеться она физически не успела, как и позавтракать. Лишь разогрела чайник.       — Что такое, Кагая-сан? — девушка потерла пальцами лицо, чуть карябая ногтями сухую кожу на носу. Ояката-сама улыбнулся и ласково посмотрел на Шодай, которая усиленно пыталась выглядеть лучше, чем была сейчас на самом деле. Пыталась чуть ли не на ходу причесать пальцами волосы, поправить чуть мятую домашнюю юката.       — Я бы хотел, чтобы ты мне сегодня кое в чем помогла.       Девушка удивленно подняла бровь и серьёзно посмотрела на своего начальника. А он лишь невозмутимо сложил руки за спиной и так же ласково смотрел на неё, как и несколько минут назад.       — Хорошо, — она чуть заторможено кивнула, отчего мягкие русые пряди ударили её по лицу, и вздохнула. — Буду готова через полчаса. Подойду прямо к вашему особняку.       — Буду ждать, — мужчина ещё раз мягко улыбнулся и вышел из домика.       Акари грустно посмотрела на горячий чайник и перевела не менее грустные глаза на форму. Простую, черную с широкими хакама, а не то безобразие, что ей попытались впихнуть какуши с непонятными вырезами и короткой юбкой. Она им с самой милой улыбкой доказала тот факт, что она это и под несколькими катанами рядом с горлом не наденет. Они грустно потупились, тяжело вздохнули и дали ей нормальную форму с чуть измененным верхом, более широким в груди и узким в талии, чем то, что носили мужчины. Этот вариант пришелся ей по душе, чем то первое безобразие, на которое она пожаловалась Аманэ, когда они с ней разговаривали в саду у семьи Убуяшики. Жена начальника на её экспрессивные высказывания лишь тихо смеялась, прикрывая лицо рукавом кимоно.       Поместье глицинии девушка посещала почти что каждый день, чтобы помочь Кагае с его болезнью либо же просто поговорить с начальником и его супругой, повозиться с их детьми. Они оказались великолепными карапузами, краснощекими, с огромными фиолетовыми глазами Аманэ. Сама же супруга снова находилась в положении, поэтому передвигаться ей было немного тяжело. Да и возиться с детьми тоже. Ей помогали немногочисленные слуги в поместье, сами какуши и Акари.       Через полчаса она как штык стояла у поместья глицинии и вдыхала чуть приторный, сладкий запах. Он был немного надоедливый, тяжелый и казалось понятным, почему на него так реагируют демоны.       — Акари-сан, — к крыльцу вышел Кагая, в более презентабельной, дорогой юкате и светлом хаори поверх. — Пойдём за мной.       Девушка подняла тонкую бровь, поправила катану на поясе и небольшую наплечную сумку с медикаментами и пошла гуськом за Оякатой, который был будто бы полон сил, энергии и желания кое-что сделать, чего в нем не было уже очень давно. Все-таки болезнь сжирала мужчину не по дням, а по часам. И иногда Акари казалось, что она будто бы видит эту мерзкую болезнь, чувствует, как та пробирается все глубже и глубже в организм Убуяшики.       — Акари-сан? — девушка проморгалась, выйдя из своих мыслей и посмотрела в светло-серые глаза Кагаи. — Сможешь ли ты подлечить одного человека?       — Думаю, да? — полувопросительно ответила Шодай. — Кагая-сан, последний раз, когда я кого-то лечила — были вы сами.       — Значит, все получится, — он ободряюще похлопал Акари по плечу и пошёл вперёд, внутрь своего дома, куда частенько привозили раненных столпов или же интересных для Ояката-самы людей.       Шодай лишь тяжело вздохнула и гуськом пошла за своим на данный момент начальником, чтобы помочь ему в его непростой, но довольно интересной просьбе.

***

      Кагая в закрытую комнату заходить вместе с Акари не стал, лишь загадочно улыбнулся и оставил ее наедине с неизвестным доселе ей человеком. Мысленно тихо пробурчав что-то вроде: «На что же я подписалась», — девушка переступила порог комнаты. По коже резко пробежали мурашки от ощущения безнадежности, грусти на грани с отчаянием, неприятного отголоска демонической крови и полного смирения с судьбой.       Посередине, на футоне, будто проглотив палку, сидел высокий, худой почти до отощения парень. На голове у него почти что болталась тяжелая, бурая, пахнущая застарелой кровью повязка. Когда прошелестели закрывающиеся седзи он почти никак не отреагировал, лишь почти незаметно дёрнул головой.       — Кто здесь? — голос у него был низкий, звучный, непривычно не подходящий для мужчины его телосложения. Акари помотала головой, отгоняя свои непонятные ощущения в сторону этого человека и отстегнула от пояса катану, положив ее рядом с выходом из комнаты. — Вы не тот человек, что привёл меня сюда.       — Вы правы, — девушка кивнула, аккуратным шагом направляясь к своему пациенту. Аккуратно села на колени перед футоном и тихо вздохнула. — Шодай Акари. Ояката-сама попросил меня осмотреть и по мере моих возможностей подлечить вас.       — Химеджима Гёмей, — парень гулко сглотнул и чуть корпусом повернулся в ее сторону. Акари непонимающе нахмурилась. Глаза у него были мутными, почти что чисто белыми — ни радужки, ни зрачка. Девушка положила рядом с собой наплечную сумку, сняла хаори и сложила его чуть в стороне.       — Подождёте немного? Я наберу воды и расстелю ткань, чтобы снять бинты с вашей головы, — парень непонимающе кивнул, а Акари осторожно поднялась на ноги и стала аккуратно расставлять рядом с футоном необходимые ей предметы.       Он не следил за ней. Никак. Только иногда дергал головой, когда девушка умудрялась поставить с небольшим шумом предметы.        — Могу ли я задать вам несколько бестактных вопросов? — Акари задумчиво провела пальцами по бинтам, ножницам, и плошке с водой, куда добавила несколько капель спирта.        — Задавайте, — чуть глухо отозвался невольный пациент. А Акари кожей почувствовала его смущение. Видимо, не ожидал, что помогать ему будет девушка, а не мужчина.       — Вы… слепы? — она почти на грани слуха выдавила из себя незамысловатый вопрос. Гёмей же лишь со вздохом кивнул. — Хорошо. И второй — что произошло? Почему вы здесь и ранены?       Пока он раздумывал, ответить или нет на ее вопрос, Акари взяла в руки небольшие тупоносые ножницы и разрезала тяжелые, хрустящие от засохшей крови бинты. Аккуратно, стараясь не повредить рану, сняла ткань с его головы и отложила в сторону. Обмакнула в раствор тряпочку и почти что невесомо протерла глубокий, толстый порез на голове у парня.       Дыханием лечить кого-то кроме Ояката-самы не хотелось. Не было ни желания, ни сил, но этот парень что-то всковырнул в душе. И чуть подумав, кинула тряпку в плошку с раствором. Гёмей на резкий звук вздрогнул и вскинул на девушку голову. Слепые, белые глаза уставились прямо на ее лицо. А Шодай лишь вытерла руки друг о друга и крепко взяла крупные, израненные ладони Химеджимы. Тот порывался их вырвать, смущенно хлопнул глазами и Акари лишь краем глаза заметила на щеках у него легкий, почти незаметный румянец.       А потом глубоко вздохнула и направила мысленно своё дыхание на него. Медленно, будто маленькая струйка воды наполняла большой кувшин. Потихоньку.       Гёмей почувствовал тепло. Руки у девушки были чуть грубые, мозолистые, маленькие, но на удивление крайне нежные и аккуратные. Он не думал, что после того ужаса в храме до него вообще будет кому-то дело. Химеджима уже почти был готов идти на плаху за то, в чем его обвинили, даже если сам ничего не сделал, лишь защитил Саё. Он не видел Акари, лишь чувствовал тепло от неё и слышал гулкий стук её сердца, которое было открыто, спокойно, не выражало ни капли жалости. Лишь желание помочь. По щекам непроизвольно потекли слезы.       — Я жил с ещё несколькими детьми в небольшом храме, — голос у него звучал тихо, почти на грани шепота, но Шодай его слышала. Она аккуратно кивнула и продолжила вливать в него своё дыхание. — Воспитывал их, защищал, по вечерам раскуривал благовония с запахом глицинии, так как знал о существовании демонов. В тот вечер кто-то из сирот убрал благовония и к нам пришёл демон. Нескольких монстр убил сразу, а часть убежала. Как я не кричал, чтобы они остались и спрятались у меня за спиной, они не послушались и сбежали. Их он догнал. Осталась только Саё. Когда демон пытался достать до неё — ранил меня, а я… так разозлился, — правая рука у него сильно напрягалась, из-за чего Акари мягко, круговыми движениями большого пальца, погладила его по ладони, — что просто стал бить. Бил до самого восхода солнца, демон сгорел, а вокруг остались лишь мертвые тела, плачущая Саё и я весь в крови.       В голове все ещё звенели слова маленькой испуганной девочки, которая не отойдя от шока прорыдала полиции: «Этот человек — чудовище. Он убил их. Он убил из всех».       — Меня хотели казнить, но вмешался Кагая-сама. И вот я оказался тут, — Акари подняла на Гёмей почти белые из-за дыхания глаза и расстроенно нахмурила брови.       — Простите, мне не стоило задавать этот вопрос, — девушка чуть задумалась, а потом аккуратно, ладонью вытерла слезы с щёк парня и ласково улыбнулась.       А он удивленно замер, чувствуя горячие тонкие пальцы на лице и чуть стягивающее ощущение заживления на лбу, руках, теле. И не понимал причину этому, но спрашивать не решался. А Акари чувствовала горечь на корне языка от его рассказа. Ей стало обидно за сидящего рядом с ней человека, обидно до дрожи, хотелось его крепко обнять и уверить, что все это позади.       Но воспитание не позволяло, поэтому Акари лишь неуклюже погладила Гёмея по плечу и осмотрела. Рана на лбу затянулась, но не ушла полностью — видимо была слишком глубокой, чтобы уйти настолько легко.       — Останется шрам, — чуть задумчиво пробормотала девушка, кончиками пальцев погладив тонкую розовую кожу рубца. Химеджима вздрогнул всем телом. А Акари будто очнувшись от своих мыслей одернула руку и смущенно потупилась. — Простите. Я сделала все, что было в моих силах.       И, схватив все свои вещи, вылетела из комнаты, чувствуя предательский жар на щеках, ушах и шее.       Что это, черт возьми, было в самом конце?       — Все хорошо, Акари-сан? — голос Кагаи будто обухом ударил по голове. Она встряхнула головой, отгоняя от себя смущающие воспоминания о собственных действиях, и вежливо улыбнулась.        — Да, все прекрасно, — девушка замялась. — Я пойду пожалуй.       И, вежливо поклонившись, быстрым шагом пошла в сторону своего дома. Хотелось проветрить мысли и выкинуть из головы этого человека.