His own way

— Ким Сокджин, что это значит?! — голос отца был громким и (как всегда впрочем) недовольным. Этому голосу вторил другой, менее строгий, но все равно требовательный: — Что он натворил на этот раз? — папа Джина говорил скучающе, будто уже привык к косякам и проколам единственного сына, но ответ отца заставил некогда спокойного омегу закричать на весь дом: — Он сделал что?! — Джин обречённо застонал и накрыл голову подушкой, стараясь заглушить чересчур громкие крики родителей. Как он докатился до жизни такой? О, все началось давным-давно, ещё года четыре назад, когда Джин узнал свой вторичный пол. Он оказался омегой, и это стало началом конца. Ну, для него по крайней мере. В его жизни ничего толком не изменилось, если брать в расчет только повседневные мелочи. Но его родители были другого блять мнения, решив, что ему просто необходимо-таки найти пару до конца обучения в школе. Какого черта они решили так действовать, Джин устал спрашивать ещё много лет назад, особенно после тех нескольких разговор, во время которых его папа в красках расписывал его будущее, состоящее, конечно же из свадьбы, вязки, щенков, которых будет минимум двое, а ещё лучше — целых пять, а затем шли часы обсуждений того, как нужно заботиться о детях, при этом лелея своего якобы любимого альфу. Если бы не его магические силы, Джин бы, наверное, никак не смог противостоять им. Все наверняка бы пошло по их плану, ведь у Джина не было бы тогда никаких контраргументов против их давления! Его силы пробудились ещё до того, как он раскрылся как омега, и все бесконечно судачили о том, что такой великий дар даётся не каждому, что он такой хороший ученик, что неудивительно, что именно у нашего Джина проявились такие мощные силы, и что любая омега или бета будет валяться у его ног, дабы привлечь внимание. А через несколько месяцев его вторая сущность проявилась в полной мере, позволяя горячей волне из сотен тысяч запахов сбить его с ног и заставляя штаны промокать из-за смазки — и эти хвалебные оды сменились чем-то, похожим на пренебрежение, люди начали говорить только о том, как жаль, что все случилось именно так, что Джину придется бесконечно трудно в этом мире без крепкого плеча и иногда даже судачили о том, что Джин никогда не найдет себе альфу, будто бы эти самые альфы были когда-то залогом успеха уважающего себя омеги. О нем говорили так, будто он был товаром, словно он был ничем и никем без альфы, что прокусил бы его кожу, оставляя метку, которая заклеймила бы его, сделала слабым и податливым. Джину в лицо пророчили одиночество, а иногда и кое-что похуже, таким тоном, будто они все говорили о погоде, а не о его собственном чертовом будущем. Даже дедушки (все четверо) твердили о том, что замужество — его единственный выход и единственный вариант, который он может себе позволить. Они думали, что только выйдя замуж он сможет принести пользу их семье. Устал ли Джин на протяжении почти пяти лет слушать эти пустые придирки? О да, черт возьми! И вот он, взрослый парень двадцати лет, лежит на животе, накрытый только одеялом, прижимает подушку к голове, молясь про себя, чтобы родители просто оставили его в покое. Потому что он не собирается менять свое решение, ясно? — Куда ты собираешься ехать?! — в его дверь принялись остервенело стучать, и Джин застонал громче, надеясь, что эта детская, прямо-таки омежья привычка даст его родителям понять, что он не хочет сейчас это обсуждать. — Мы не собираемся уходить, пока ты все не расскажешь! — папа Джина, будучи омегой, обладал кротким нравом… Если его не злить! Как понял Джин, прямо сейчас тот был чертовски сильно зол. Иначе как ещё объяснить, что через пару минут непрекращающихся стуков он влетел внутрь, сжимая дверную ручку?! — А теперь, молодой человек, вы объясните, в какую авантюру вас снова выпутал этот Хосок! — отец маячал где-то за пределами комнаты, видимо, уважая личные границы омеги, но и его лицо не выглядело довольным данной ситуацией. — При чем здесь вообще Хосок? — раздражённо фыркнул Джин, всё-таки переворачиваясь на спину, но не спеша открывать глаза или отрывать от лица подушку. Он так и продолжил говорить в мягкую ткань, напрягая голосовые связки чуть сильнее, чем до этого, чтобы его было слышно не только папе, но и отцу за пределами комнаты: — Хосок никуда меня не втягивал, — у папы Джина наверняка были большие сомнения на этот счёт, но парню не было до этого никакого дела. Хосок был его хорошим другом с самого детства, и да, они частенько попадали в неприятности (не всегда по вине Хосока). Но каждый раз выбирались из них вместе! Джин никогда не позволил бы даже своим родителям думать плохо о лучшем человеке за всю его жизнь. На самом деле о полной непричастности своего друга он немного приварал. Но не осуждайте его, ладно? У него жизнь не то чтобы чрезмерно замечательная, особенно с учётом того, что его родители были приверженцами традиций, где в семье главный альфа, а омега может только сидеть дома и следить за хозяйством. Именно Хосок был тем, кто предложил эту абсурдную до смешного идею, и если бы родители Джина узнали, что тот надоумил друга на подобную мысль, то точно заставили бы оборвать все связи с Хосоком. Джин не мог позволить подобному случиться. Этот разговор начал не он, просто во время их очередного киновечера, когда Джин опять принялся рыдаться лучшему другу после пары банок крепкого пива, Хосок предложил ему кое-что… Джин согласился, не раздумывая, и даже спустя пару суток раздумий совершенно не жалел о своем выборе. Это его шанс, понимаете? — Ты собираешься уехать в другой город! Поступать в магическую академию! — принялся причитать папа Джина, совершенно не заботясь о том, что его сын лежит, скрывая лицо подушкой (в попытках задохнуться и не слушать эти бредни). — Я в твоём возрасте!.. — заученные наизусть реплики начинали раздражать. «Уже был замужем» — продолжил мысленно Джин, слышавший это обвинение далеко не в первый раз. — …уже был замужем и носил под сердцем тебя! — Джин, конечно, надеялся, что его папа скажет что-то другое, но чего не было, того не было. Раздражение разгорелось в груди, подогреваемое постоянными напоминаниями о его никчемности. Если бы Джин был магом земли, то подвластные ему растения давно выталкали бы пару прочь из комнаты, давая потерянной душе покой и нужное перед поездкой уединение. — Ты должен завести семью, это твоя обязанность как омеги! — но к сожалению, Джин управлял водой, а ванна (очень предусмотрительно со стороны его родителей!) находилась в другом конце коридора от спальни, и он не мог предотвратить произнесение этих слов. Разумеется, Джину, как и всегда, надоело это слушать. Только сейчас, вместо того чтобы закусить с силой губу, дабы не расплакаться (как настоящая омега), он вскочил, стремительно откидывая от себя подушку: — Ты выбрал такую жизнь, потому что у тебя нет магического дара! Это единственный вариант, который ты мог себе позволить! Но я маг, поэтому сам в праве выбирать свой собственный путь, который в корне отличается от того, что выбрал ты! Я не собираюсь подчиняться альфе, даже если это будет означать, что я неправильный омега! — он замолчал, с силой глотая ртом воздух, со странной ненавистью наблюдая за своим папой. Он любил его, не подумайте неправильно. Но когда на протяжении вот уже двух лет с совершеннолетия его каждый день упрекают в том, что он ни разу не встречался с альфой? Что он не познал прелесть единства с ним? Это было омерзительно, и даже несмотря на все его старания в других важных вещах, ему всегда припоминали только одно: он был омегой, омегой без пары, и это было неправильно по мнению всех жителей этого небольшого городка и абсолютно всех его родственников. Джин подумал, что папа разозлится, услышав эту горькую правду. Однако тот лишь проигнорировал его слова так же, как и все остальные до этого. Как он делал это постоянно на протяжении пяти лет. И знаете что? Джин никогда так сильно не радовался, что уедет от них на долгие годы. Если его, конечно же, примут в эту академию, где учился и Хосок по сей день уже на втором курсе. — Ты никуда не поедешь, — наконец раздался холодный голос отца Джина. — Отец! — Джин разозлился ещё больше, но сказать что-то помимо обращения ему не дали. Отец просто повернулся к мужу, не обращая никакого внимания на красного от гнева сына: — Дорогой, не трать свои нервы на этого оболтуса. После того, как мы выдадим его замуж, он остепенится и наконец перестанет искать приключения на задницу! — к концу небольшой тирады отец Джина кинул на него немного разочарованнвй взгляд, который вот совершенно никак не помогал парню успокоиться и здраво оценить ситуацию. Щеки Джина раскраснелись сильнее и он со злостью сжал ни в чем неповинную пижаму в руках, с долей удовлетворения слушая, как тихо трещит ткань. — Выдать замуж?! Я что, какой-то скот, который просто можно продать? — Джин задрожал, несмотря на теплую пижаму. Вполне вероятно, что дрожал от не от холода вовсе, а от гнева и обиды. Как его родители могли так с ним поступать, несмотря на все заверения в том, что они его любят? — Мы желаем лучшего для тебя. Замужество откроет тебе глаза на многие вещи, и ты начнёшь вести себя как нормальный омега, — его отец оставался непреклонен, а папа смотрел с укором. Да, там все ещё плескалась родительская любовь и забота, вот только она-то Джина и душила. О, они всерьез считали, что о нем сможет позаботиться только альфа! Родители ни во что не ставили ни его сущность, ни его магию! Считали, что все, что он изучал в специальной магической школе, только извратило его сознание! Ха, они и представить себе не могли, что Джин с самого детства мечтал о приключениях и битвах, как в сказках. И он мог найти все это в месте, где учился его лучший друг. И где может учиться он сам! И Джин не позволит предрассудкам своих родителей остановить его! Он много лет старался предугадать их желания, чтобы претензий не возникало вообще. Кто же знал, что единственное желание его родителей шло вразрез со всем, во что так свято верил Джин? Он хотел свободы, а не жизни в клетке, пусть даже и золотой. Его родители, похоже, этого не понимали. И планировали самостоятельно поймать певчую птичку и собственными руками подрезать ей крылья, чтобы та даже не думала о побеге. Однако Джин не собирался просто спокойно сидеть и ждать, пока у него заберут то единственное, о чем он так мечтал. Даже самым близким людям, которых он бесконечно любил и уважал, он не позволит сотворить с собой подобное. Он удержит свою свободу до победного конца! Чего бы ему это ни стоило, ясно? Раньше Джин хотел днём спокойно собрать вещи, чтобы отправиться к Хосоку вечером, но… Но родители вынудили поступить по-другому. Благодаря природе своих сил Джин был хитёр, в его крови текла сила жгучих рек и спокойных озёр, он сам был, как гладь озера: спокойная и тихая, если её не тревожить, и бурная, если всего одним пальцем коснуться ровной поверхности. Поэтому он, превозмогая колющую боль в сердце, улыбнулся и сказал, глядя на отца: — Знаешь, что? Вы меня переубедили! Везите сюда своего жениха, я с радостью подставлю ему свою… То есть, конечно же, познакомлюсь с ним! — его родители были чрезмерно удивлены, их лица вытянулись от неверия. Было видно, что отец не поверил ему, однако радостный визг мужа и его бурный поток речи о предстоящих свадебных хлопотах заставил спуститься на первый этаж, где находился домашний телефон. Джин глубоко вздохнул и выдохнул, смаргивая непрошенные слезы. Он, блять, ни за что не позволит им помыкать собой! С этими мыслями Джин спрыгнул с кровати, чувствуя под босыми ногами холодный и скользкий паркет, и распахнул шкаф, который был пуст, не считая объемного темного чемодана внутри, забитого всеми вещами, которые Джин посчитал нужным взять с собой в новую жизнь. Джин, все ещё в несуразной, по-настоящему омежьей розовой пижаме, выкатил его и оглянулся в поисках вчерашней одежды. Она была грязная и от нее несло потом после небольшой пробежки до нужного автобуса, но Джин не мог позволить себе терять время. Он боялся, что папа захочет проверить его перед встречей с «таким хорошим мальчиком из знакомой семьи». Как Джин прекрасно знал, того не остановила бы какая-то дверь или факт, что его сын может переодеваться. Джин, превозмогая собственную брезгливость, натянул уже ношенные вещи и бросился в сторону тумбочки, где хранились все его записи и всякие мелочи по типу зарядок, гигиеничек и крема для рук. Он, почти не глядя, высыпал содержимое полок в рюкзак. Телефон полетел туда же, на целую кучу барахла. С громко стучащим сердцем Джин ещё раз вдохнул воздух, лишь слегка пропитанный его же сладковатым ароматом из-за блокаторов, и схватил флягу с водой, которую постоянно носил с собой, чтобы быть готовым в любую секунду использовать магические силы. Прислушавшись и сжав фляжку в руке, Джин прокрался к окну. Не обращая внимания на пейзаж вокруг (он знал расположение каждой яблони и розы в саду наизусть, потому что это была его идея посадить столько цветов и деревьев), он раскрыл окно настежь и выглянул наружу. Рассчитав, что чемодан бесшумно скинуть не получится, он сперва взял портфель со всякой мелочовкой. Тот полетел вниз со второго этажа и приземлился с негромким звоном брелоков с символики из разных аниме и игр. Никто ничего не заметил, и Джин с грустью и обречённостью посмотрел на огромный чемодан, который с такой же лёгкостью скинуть уже не получилось бы. Его взгляд переместился на кровать, и мысль, возникшая в медленно впадающем в истерику мозге, показалась здравой. Джин рывком стянул с кровати одеяло и простынь. Одеялом он обмотал весь чемодан, благодаря Бога за то, что он уговорил родителей купить ему в комнату в новом доме двухспальную кровать. Из простыни и разных пледов у него получилось связать нечто, похожее на трос. — Должно сработать, — как можно тише пробормотал Джин, взглядом окидывая уверенно завернутую конструкцию. Зная папу, можно было предположить, что разговор по телефону затянется, но у Джина не хватало смелости проверить свою теорию. Ох, если бы они вернулись во времена, когда у альф и омег ещё были хвосты, то Джин наверняка поджал бы свой от страха и нервозности. Он не мог рисковать своей мечтой, которая привела бы его к долгожданной свободе — свободе, что уже маячила на горизонте! Затянув получившийся трос потуже и проверив, крепко ли он держит чемодан, обмотанный одеялом, Джин глубоко вздохнул. Он должен был действовать тихо и быстро. Толстое пуховое одеяло отлично заглушило бы шум тяжёлого предмета, верно? У Джина появилась возможность проверить это прямо сейчас. Осторожно он поднял чемодан на уровень окна и упёрся ногой в стену, обеими руками крепко сжимая конец импровизированного троса. Он почувствовал, как его сердце рухнуло вниз, стоило с первого этажа донестись голосу папы: — Джин, дорогой, твой жених уже едет к нам вместе с родителями! Сокджин ничего не ответил, слишком резко давая чемодану выпасть из окна. Его дёрнуло следом, и если бы не натренированные в танцевальной студии ноги, он бы точно рухнул на землю следом, не сумев удержать такой груз. Он аккуратно отпустил конец простыни, услышав совсем негромкий стук откуда-то снизу. Всё-таки этого троса хватило на то, чтобы чемодан оказался совсем рядом с землёй. Недолго думая, Джин прыгнул следом за своими вещами, вода из фляжки помогла ему приземлиться без каких-либо проблем. Он мягко ступил на землю, вода вернулась в серебряную фляжку в мгновение ока — капли влаги заблестели на солнце, всего на секунду становясь радугой перед тем, как пропасть во фляге. — А теперь пора сваливать отсюда! — тихий дрожащий шепот выдавал волнение, охватившее его; голос дрожал, в горле пересохло от страха, но... Это того стоило! Джин сглотнул, не смея останавливаться или перевести дыхание от страха. Он вел себя, как напуганный кролик, забредший случайно на территорию хищников, и сравнение с сжавшимся от страха грызуном Джину не понравилось. Но ничего, совсем скоро он начнет жизнь в другом городе, в месте, где родители не смогут найти его. Он сможет избавиться от этого липкого страха, из-за которого даже дышать становилось невыносимо сложно. Джин никогда не назвал бы себя трусом, он спокойно следил за пауками в углах темных комнат, не моргнув глазом смотрел ужастики и прохождения хоррор игр, но страх разочаровать семью? Ох, у Джина не нашлось бы смелости для того, чтобы увидеть лицо отца и папы, когда они обнаружат его пропажу из собственной комнаты. Но это были уже не совсем его проблемы, ясно? Он с гулко бьющимся сердцем и все ещё дрожащими пальцами вызвал такси и ушел, не оглядываясь. Началась новая глава его жизни, и он не станет прятаться и закутываться в пуховое одеяло — только не в месте, которое когда-то в самом деле было его «домом» (но. не. теперь).