Bronze Beauty

             Как и предсказывал великий мейстер Меллос, раннее утреннее небо было теплым и удивительно чистым, когда Диана готовила своих детей к новому дню. Только Аэликс мог соревноваться на турнире, а Деймон тренировал его.       Деймон взял Аэликса в оруженосцы, когда ему исполнилось двенадцать, и связал с Вермитором, вторым по величине драконом Вестероса и бывшим в свое время у короля Джейхериса; Бронзовый Гнев был меньше только Вхагар, дракона королевы Висеньи Таргариен, последнего оставшегося, что видел Старую Валирию.       Это был славный день, когда Деймон отвез Аэликса на спине дракона на Драконью гору, чтобы потребовать своего собственного дракона. Но, к сожалению, в то время как яйцо Демиона вылупилось в его колыбели, а яйцо Аэликса и Алисии - нет, тем не менее, Диана не сомневалась, что как только дела в Королевской Гавани будут улажены и Эймма родит, Деймон также будет настаивать на том, чтобы отвезти свою дочь на Драконью гору.       Она уже могла сказать, что ее муж становился все беспокойнее, оказавшись в ловушке в Королевской гавани и не имея возможности путешествовать со своей женой и детьми, как когда-то. Его пост лорда-командующего Городской стражи на некоторое время дал ему цель, предмет гордости, но все знали, что Визерис назначил Деймона только для того, чтобы успокоить его и уменьшить боль от отказа его младшему брату стать Десницей, Мастером над законами и Мастером над монетой.       Деймон никогда ничего не делал наполовину, включая свою верность семье. Поэтому, когда он прибыл вчера поздно вечером, Диана не сказала ни слова, пока забирала его окровавленные доспехи. Она приветствовала его похотливый взгляд, когда он принимал ванну ровно настолько, чтобы она не завизжала от отвращения. Затем он жестко и быстро поставил ее на колени, а его дикое рычание и команды эхом разносились по их королевским покоям. Это сочеталось с ее приступами удовольствия.       Как только он утолил свою похоть вместе с жаждой крови, Деймон рассказал ей, как он провел масштабную облаву в Блошином конце, найдя и наказав всех известных преступников. В это же утром Елена, которую Диана вызвала в Королевскую гавань, как только они вернулись в Вестерос много лет назад, принесла весть о том, что люди сплетничают о тележке, наполненной расчлененными частями тел, которую проносили по трущобам в качестве предупреждения против любого, кто вздумал воспользоваться гостями короля.       Диана могла только слегка улыбнуться тому, как муж защищает ее семью; она знала, что это заставляет ее казаться черствой и холодной, но не могла найти в себе сил заботиться о насильниках и убийцах, которые потеряли свои члены или головы из-за приказа ее мужа. Особенно учитывая, что она упорно трудилась, чтобы сделать Королевскую Гавань лучшим местом для жизни и процветания простых людей.       Из десятков детских домов в городе Диана владела по меньшей мере половиной из них и помогала ими управлять. Она также работала над созданием школ для детей, которые выросли из ее сиротских приютов и оказались нуждающимися в работе и деньгах, чтобы выжить.       Многие из молодых людей, которые ушли, быстро нашли работу подмастерьями или начали тренироваться в качестве городской стражи, благодаря чему ее приюты и школы стали очень популярными и хорошо содержались за счет благотворительных пожертвований, сделанных гильдиями подмастерьев и лордами и леди двора, которым нужен был повод, чтобы казаться добрыми и морально стойкими.       Что касается молодых женщин, то, хотя обычно они были бы приманкой для многочисленных борделей на Шелковой улице, продавая свою невинность за монету, вместо этого они смогли найти работу повитух, ткачих и даже септы и Безмолвных Сестер.       Хотя Королевская гавань ни в коем случае не была идеальной, поскольку Диана была всего лишь одной женщиной, даже при поддержке и финансировании королевы, но она стала более доступной для наименее удачливых, чтобы найти все необходимое для жизни. И теперь Деймон, услышав ее жалобы на мужчин и женщин, которые использовали в своих интересах тех, у кого меньше власти, насиловали детей и оставляли их мертвыми в канавах, грабили матерей-одиночек и оставляли их без гроша, а также на городскую стражу, которая до Деймона слишком охотно брала взятки, чтобы смотреть в другую сторону.       Любовь Деймона может кому-то показаться варварской и бессердечной, но для Дианы он был самым вдумчивым и преданным человеком, который когда-либо ходил по этой холодной, жестокой земле.       Но даже Диана могла признать, что ее усилия не были полностью бескорыстными. Каждый год она поручала своим лучшим работникам отбирать нескольких детей, которым предстояло покинуть свои приюты, и незаметно предлагала им… трудоустройство.       Хорошенькие девушки со склонностью к обману быстро нашли работу в Красном Замке и Драконьем Камне в качестве горничных и поваров. Мальчики с быстрыми ногами и медлительным сознанием оказались под командованием Деймона в Городской страже или на нескольких более мелких, менее заметных должностях по всему замку, ожидая приказа сделать что-то... неприятное.       Диана отвлеклась от своих мыслей, когда вошел Деймон, улыбаясь, когда двое его младших детей радостно закричали и побежали к нему, жаждая внимания. Ухмыляясь, Деймон притянул обоих детей в объятия, целуя их в лоб и позволяя им болтать с ним со снисходительной улыбкой на лице. — Ты их балуешь, — крикнула Диана, выходя вперед, ее глаза сузились в притворном неодобрении. — Я люблю их, — сказал Деймон, выпрямляясь и шагая ей навстречу. — Так же, как я люблю их мать.       Он притянул ее к себе для поцелуя, не обращая внимания на то, что все дети, включая Аэликса, который играл в то, что он слишком взрослый для объятий своего отца, застонали и начали жаловаться на то, что они отвратительны. — Как вы все думаете, здесь оказались? — спросил Деймон после того, как лениво отстранился от своей жены, но убедился, что его руки по-прежнему обвиты вокруг ее талии в акте неповиновения неодобрению его детей. — Тьфу! — Отвратительно! — Kepus!       Деймон усмехнулся, в последний раз чмокнув Диану, и направился к двери. — Я ухожу. Вы идете? Или вы слишком заняты своей болтовней? — крикнул он через плечо.       Алисия и Демион последовали за ним, визжа и смеясь, в то время как Аэликс поцеловал свою мать в щеку, а затем вышел, спокойно и бесшумно, как человек, направляющийся на битву.       Диана улыбнулась про себя, следуя за ними, но идя направо, когда они повернули налево. Сегодня ее место будет рядом с королевой Эйммой, как и в последние несколько месяцев. Но, проходя по коридорам к комнатам королевы Эйммы, она нахмурилась при виде суеты слуг, которые входили и выходили из покоев королевы.       Подобрав свои длинные юбки, она ускорила шаг, вбежав в комнату и вздохнув с облегчением, когда увидела Эймму, стоящую на двух ногах, рядом с ней была камеристка. Когда явно страдающая королева, спотыкаясь, направилась к кровати, Диана побежала ей навстречу, схватив ее за другую руку, чтобы поддержать. — Как поживаешь, Эймма? — спросила Диана, кряхтя, когда она наполовину несла Эймму к ожидающей кровати, где ее ждала армия повитух. Она не сомневалась, что великий мейстер тоже скоро будет там, несмотря на все добро, которое он мог бы сделать, старый хрыч. — Я - Ммммм! ПРЕКРАСНО! — последнее слово было вскриком, когда схватки поразили королеву, ее и без того бледная кожа позеленела от боли. Казалось, она испытала лишь легкое облегчение, когда ее спина коснулась пушистых подушек, расслабляясь в них до тех пор, пока не наступили следующие схватки. — Дышите, ваша светлость, — приказала повитуха постарше, принеся воду и теплые полотенца, чтобы приложить к вспотевшему лицу королевы. — Когда начались схватки? — спросила Диана, садясь на кровать и держа Эймму за руку, когда у нее начались очередные схватки. — Около часа назад. Воды отошли как раз перед тем, как вы вошли, моя принцесса. — сказала другая горничная, кивнув головой в сторону подозрительной лужи посреди комнаты. — Хорошо, — вздохнула Диана, устраиваясь поудобнее. — Дай мне полотенце. Это может занять некоторое время.

***

      И это действительно заняло много времени, слишком много, по словам великого мейстера, который хрипло отдавал приказы и ковылял по комнате с потерянным видом, пока Эймма визжала от боли, а ее спина изгибалась от схватки за схваткой.       Диана оставалась рядом с ней на протяжении всего процесса, мысленно проклиная Визериса, в то время как и без того скудные силы Эйммы покидали ее тело с каждым глотком макового молока, которое ей давали по настоянию мейстера.       Диана попыталась протестовать, заявив, что королеве нужны ее силы, чтобы тужиться, но была отвергнута измученным Визерисом, который неуклюже вошел, по-видимому, пьяный, слишком охотно веря мужчине, а не женщине, которая рожала уже три раза в своей жизни, в последний раз, почти забрав и ее жизнь, и жизнь Демиона.       И это продолжалось часами. Эймма кричала, Визерис расхаживал взад-вперед, а Диана сдерживала рычание, держа Эймму за руку и молясь Старым Богам и Новым, чтобы они не забрали ее подругу, ее сестру, из этого мира.       Только когда она заметила, что Визерис и мейстер Меллос шепчутся в углу, рука мейстера прижата к груди, без крови; конечно, он не подходил достаточно близко, чтобы прикоснуться к Эймме на протяжении всего процесса, довольствуясь тем, что стоял в стороне и выкрикивал приказы издалека. Визерис выглядел помятым, его лицо было в замешательстве, глаза метались туда-сюда, когда мейстер что-то шептал ему, слишком тихо, чтобы Диана могла расслышать.       Бормоча утешения паникующей Эймме, Диана встала и направилась к удрученному Визерису, который выглядел так, словно шел навстречу своей смерти, когда медленными, крошечными шажками направлялся к родильному ложу своей жены.       Диана быстро попыталась встать у него на пути, но он обогнул ее, не сводя глаз с корчащейся Эммы. — Визерис... — пробормотала Диана, нахмурив брови, наблюдая, как он проходит мимо нее. — Принцесса, — позвал мейстер Меллос, заставляя Диану шагнуть к нему, недоумение заставляло ее нервничать и волноваться. — Что происходит?       Вместо ответа мейстер Меллос кивнул в сторону стражника, которого Диана не видела, входящего в родильную палату. Когда человек в доспехах шагнул вперед, мягко, но твердо взяв ее за руку, Диана почувствовала, как в ней поднимается паника, и уставилась, как мейстер и его помощники решительно направились к Эймме. — Что происходит? Визерис? Эймма! — она звала, сопротивляясь, когда охранник начал тащить ее к двери, напарник пришел ему на помощь, когда борьба Дианы переросла в полномасштабную драку, когда Эймма начала бормотать в замешательстве, голова Визериса зарылась в ее серебристые волосы, пока мейстер и его помощник двинулись, чтобы удержать ее, рука и ноги раскрылись, как у морской звезды.       Вспышка серебряного клинка, а затем… крики.       Леденящие кровь крики, когда мастер начал проникать в утробу Эйммы, пока она была еще жива и бодрствовала. Когда кровь начала скапливаться и капать на пол, Диана присоединилась к ней, ее яростные вопли заполнили коридоры, когда она вышла, оставив Эймму кричать ей вслед.  — Нет, нет нет нет нет нет!!! ВИЗЕРИС! ДИАНА!       Диана была так занята борьбой, что только когда она была вынуждена перевести дух, измученная своей борьбой и криками, она поняла, насколько тихо стало в палатах, мертвая тишина. Затем, одним последним, болезненным рывком, Диана наклонилась, взяла кинжал, который Деймон подарил ей на вторую годовщину их свадьбы, и вонзила его в изгиб брони одного из стражников, неглубоко вонзив в его бок.       Когда охранник закричал от удивления и боли, Диана вырвалась из их рук и побежала, подобрав юбки, в комнату. Она резко остановилась и могла только разинуть рот; ее рот открылся в беззвучном крике ужаса. На кровати лежало то, что осталось от Эйммы, ее бледное, обескровленное тело было обнажено, ее внутренности беспорядочно лежали вокруг ее разорванного, пустого чрева.       Бульканье заставило ее глаза медленно двинуться, чтобы увидеть бледного, забрызганного кровью Визериса, прижимающего к груди крошечного, слишком маленького младенца. Его лицо было залито слезами, когда он слушал, как его ребенок пытается дышать; единственным звуком в комнате было слабое, прерывистое дыхание. — Это того стоило? — прошептала Диана, и в ее голосе прозвучала глухая насмешка, когда она увидела свою убитую сестру и обреченного младенца, ради которого Визерис пожертвовал ею.       Визерис мог только тупо смотреть на своего сына, слезы текли по его щекам, горе лишало его дара речи.

***

      Замок погрузился во тьму с известием о смерти королевы. Великий турнир, обещанный Визерисом, закончился не празднованием, а всхлипыванием, когда придворные поспешили выразить свои соболезнования и предпринять шаги для продвижения своих интересов в связи с очевидной слабостью Визериса. Однако с каждым шепотом сочувствия раздавался ропот жадности. После смерти Эйммы король вскоре сможет снова жениться на невесте вне дома Таргариенов.       Лорды уже посылали за своими дочерьми ко двору, предлагая им место в фрейлинах Рейниры или даже Дианы. Тетя Диана немедленно положила этому конец, разослав воронов, сдерживающих любые дальнейшие просьбы, заявив, что король сделает заявление после официального шестимесячного траура.       В течение двух дней, прошедших со дня смерти ее матери, в замке царил застой и кипела подготовка к ее похоронам. И похоронам ребенка, брата Рейниры. Ребенок, которого Визерис назвал Бейлоном еще до его рождения, продержался всего несколько часов, прежде чем умер на руках у ее отца. Его легкие были слишком слабы, чтобы поддерживать его и без того хрупкое тело.       Оба тела были отправлены к Безмолвным Сестрам для подготовки; сегодня они будут сожжены на погребальном костре по старой валирийской традиции. С тех пор, как до детей дошла весть о том, что произошло, когда Аэликс одержал свою первую победу над оруженосцем, а Деймон проиграл бой сиру Кристону Колю, Рейнира была безутешна. Не имея возможности достучаться до скорбящего и замкнутого отца, молодая девушка проводила ночи, рыдая в объятиях Дианы и Деймона, а ее двоюродные братья оставались рядом, чтобы оказать поддержку.       Впервые с тех пор, как они были малышами, все четверо кузенов спали в огромной кровати Деймона и Дианы, свернувшись калачиком, в то время как Деймон и Диана заняли кушетку, присматривая за своими детьми.       Воздух был неподвижен, когда Диана и Алисента, которые постучались рано утром, помогли Рейнире одеться в черное платье, ее серебристые волосы были распущены по плечам. Это было просто, но уважительно для похорон. Все это время Рейнира сдерживала слезы, позволяя Алисенте заключать ее в объятия и шептать утешительные слова на ухо, в то время как Диана наблюдала за происходящим печальными глазами, уже готовая с тех пор, как взошло солнце. Ее сны преследовал образ оскверненного тела Эйммы.       Стук в дверь заставил их обернуться и увидеть стоящего там Деймона, тоже в черном и, похоже, сдерживающего собственные слезы. Эймма и Деймон, возможно, не были так близки, как покойная королева была с Дианой, но она была его сестрой по титулу и двоюродной сестрой по крови на протяжении десятилетий, и Деймон переживал ее потерю не только за себя, но и за Рейниру и его семью.       Сделав глубокий вдох, Рейнира слегка шмыгнула носом, прежде чем расправить плечи и возглавить процессию туда, где стояли экипажи, ожидающие, чтобы отвезти их на похороны, где Сиракс будет ждать команды Рейниры зажечь погребальный костер.       Деймон смотрел на свою племянницу, проходящую мимо, пустыми глазами. Он никогда не хотел, чтобы молодая девушка испытывала такую боль, такой юной и беззаботной она была, даже несмотря на потери, которые понесла ее семья из-за трудностей с зачатием Эйммы.       Мягкими шагами Алисента последовала за ней, опустив глаза, не встречаясь взглядом с Порочным Принцем, когда она вышла вслед за Рейнирой, ее ногти были красными от крови. Решив на один день не обращать внимания на странности Хайтауэров, Деймон повернулся к своей жене, которая смотрела на него мягкими, полными горя глазами. Затем, протянув к ней руку, он притянул ее к себе, благоговейно целуя в лоб, крепко прижимая к себе, как будто хотел, чтобы она всегда была с ним. Была причина, по которой они перестали пытаться завести детей после того, как рождение Демиона оказалось трудным, а Визерис пожинал плоды своей погони.       Диана растворилась в нем, позволив ему поддержать ее усталое, измученное тело, когда она прижала его руку к своей груди, когда они вышли, обнаружив, что их ждут дети. Аэликс стоял во весь рост, его лицо было бледным и осунувшимся, глаза следили за каждым движением Рейниры. Лицо Алисии было красным, по щекам текли давно забытые слезы, волосы собраны в строгий пучок. Лицо Демиона было просто... потерянным. Младший из ее детей никогда раньше не сталкивался с потерей такого масштаба, и Деймон знал, что ему трудно смириться с мыслью, что тетя Эймма не вернется.       Дети молча встали в ряд со своими родителями, Демион и Алисия цеплялись за руки своих родителей, ища утешения, в то время как Аэликс стоял в стороне, его гордость заставляла его держаться в стороне. Деймон лишь мельком увидел, как Визерис забирается в свой собственный экипаж, когда они выезжали со двора, направляясь за пределы города, подальше от любопытных глаз.       И когда значимые придворные собрались вокруг погребального костра, его брат выглядел опустошенным. Взгляд, который его жена послала королю, можно было описать только как ядовитый, полный порицания и обвинения. Сиракс запела со своего места на холме, когда Верховный септон начал свою проповедь, и единственным звуком, наполнявшим воздух, был его монотонный голос и легкое завывание ветра.       После этого воздух был напряженным и наполненным ожиданием, поскольку они ждали, когда безмолвно плачущая Рейнира скажет слово, чтобы зажечь погребальный костер и позволить присутствующим уйти. Когда минуты тянулись без каких-либо признаков движения со стороны принцессы, Деймон отпустил плачущую Алисию и наполненную яростью Диану, чтобы встать позади своей племянницы. — Они ждут тебя.       Вместо того, чтобы говорить на общем языке, Рейнира ответила на высоком валирийском, как это было принято у них. — Я поражена. За те несколько часов, что прожил мой брат, мой отец наконец обрел счастье.       Ее голос был тусклым, лишенным каких-либо эмоций, кроме мрачного, сухого юмора. Ее голос дрогнул на последнем слове, когда слеза скатилась по ее щеке, заставив Деймона поморщиться, когда он ответил. — Ты нужна своему отцу. Сейчас больше, чем когда-либо.       Маленькая прядь волос выбилась из прически Рейниры, когда она сдержала усмешку. — Я никогда не буду сыном.       Она посмотрела туда, где ее отец едва держался на ногах, настолько он был погружен в собственное горе. Нерешительно шагнув вперед, Рейнира открыла рот, чтобы произнести слово, но звук застрял у нее в горле, душа ее, когда она уставилась туда, где Сиракс, ее прекрасная, верная леди, стояла по стойке смирно. — Dra...       Она проглотила комок в горле, бросила последний, долгий взгляд на своего отца и позволила своему горю подтолкнуть ее вперед, выплевывая. — Dracarys!       И вот так просто ее мать и брат исчезли, превратившись в пепел, как и все остальное.

***

      В тронном зале воцарилась тишина, пока Визерис сидел, сжав руки в кулаки, одной рукой обхватив великий валирийский меч Черное Пламя, меч Эйгона Завоевателя. В его голове проносились слова его совета, звучащие в ушах. Они шепотом просили его отложить своего брата и его детей, чтобы объявить о новом наследнике в свете последних обвинений Отто против Деймона.       Но Визерис не мог этого сделать, не столкнувшись сначала со своим порочным братом. Наследник На Один День… его разум нашептывал ему голосом, подозрительно похожим на голос Эйммы. Как его потерянная любовь, которую он был вынужден сжечь за свои грехи.       Стиснув зубы, он поднял глаза, когда до его ушей донесся звук неторопливых шагов. Подняв глаза, он с удивлением увидел Деймона, не в его наряде, а в одежде для сна, с усталым взглядом и темными кругами под его обычно озорными глазами цвета индиго. Но эти глаза обострились, когда его брат увидел королевскую гвардию, которая стояла по стойке смирно вокруг трона, руки на мечах, глаза молча обвиняли его. — В чем дело, брат? — медленно спросил Деймон, приподнимая ногу, но не делая движения, чтобы дотянуться до своего бедра без меча. Он не был похож на человека, который проводил свои дни, выпивая и распутничая в Блошином конце, но Визерис и раньше недооценивал своего брата, поэтому он воспринял это с долей скептицизма. — Ты это сказал? — спросил Визерис в ответ, его кровь кипела.       Глаза сузились еще больше, Деймон ответил. — Сказал что? Я оставил свою скорбящую жену и детей ради этого, Ви...       Визерис прервал его, его гнев вспыхнул перед лицом отсутствия почтения со стороны Деймона. — Ты будешь обращаться ко мне "Ваша светлость", или я прикажу страже отрезать тебе язык!       Деймон не потрудился ответить, глядя на своего старшего брата выжидающими, но обескураженными глазами.       Поняв, что больше ничего от него не добьется, Визерис продолжил. — Наследник На Один День, ты это сказал?       Визерис мог видеть, когда его слова действительно задели Деймона, поскольку растерянный взгляд его брата превратился в оскорбленный, его губы скривились, когда он усмехнулся Визерису. Затем, говоря почти слишком тихо, чтобы Визерис мог разобрать, Деймон спросил. — Что это значит? — Ты это сказал?! — Визерис взревел, вставая, чувствуя, как слюна вылетает у него изо рта, когда его охватила ярость. При его движении королевская стража тоже начала обнажать мечи, готовая к его команде.       Деймон не дрогнул от очевидной демонстрации силы. Вместо этого он откинулся на пятки, глядя на Визериса сверху вниз, и ровным тоном ответил. — Нет. — Нет, что? — Нет, ваша светлость, — слова прозвучали как рычание, — я этого не говорил. Я был слишком занят, утешая вашу дочь, которая последние несколько дней жила со мной и моей семьей, но вы этого не заметили.       Визерис вздрогнул от слов Деймона, их содержание резануло его, как ножи, но он стоял на своем. — Моя семья только что была уничтожена. Но вместо того, чтобы быть рядом со мной или Рейнирой... — О чем, черт возьми, ты говоришь, Визерис? — прорычал Деймон, делая шаг вперед, но остановился, когда его встретила сталь. — Разве ты не слышал ни слова из того, что я только что сказал? Рейнира была со мной и моей женой в течение нескольких дней! Пока ты прячешься со своими маленькими игрушками, эта змея, которую ты называешь Десницей, шепчет тебе на ухо яд! — Отто Хайтауэр был верным и умелым Десницей! И я! Я всегда защищал только тебя! У тебя нет союзников при дворе, кроме тех, кого приводит тебе твоя жена. Ты говоришь ядовитые слова; не смотри дальше нее! Повторяю, я всегда защищал только тебя! — Ты всегда пытался отослать меня прочь! В Долину, в Городскую стражу! И не смей плохо отзываться о моей жене! Она всегда заботилась о тебе, о Рейнире, о твоей покойной жене!       Визерис попытался возразить, но, похоже, он наконец-то вызвал знаменитый гнев Деймона, поскольку его брат продолжил свою тираду, покраснев от обвинений короля. — Десять лет ты был королем и ни разу не попросил меня быть твоим Десницей! — Зачем мне это делать? — Визерис усмехнулся, его лицо исказилось в замешательстве. — Потому что я твой брат, — ответил Деймон холодным голосом. — И кровь дракона течет густо. — Тогда почему ты ранишь меня так глубоко? — спросил Визерис голосом почти шепотом, когда слезы грозили вырваться на поверхность. — Я всегда говорил только правду. Я вижу Отто Хайтауэра таким, какой он есть, — голос Деймона стал холодным, его лицо превратилось в пустую маску перед лицом гнева и отвращения Визериса. — Непоколебимым и верным Десницей? — Дрянью. — Деймон зарычал, маскируя треск так же быстро, как и появился, — второй сын, который не унаследует ничего, чего бы он не захватил для себя. — Как ты? — Визерис прорычал, — Отто Хайтауэр - более благородный человек, чем ты когда-либо мог быть. — Он не защищает тебя! Я бы защитил!  — От чего? — От самого себя, — когда Визерис не смог найти слов для ответа, Деймон продолжил. — Ты слаб, Визерис. И этот совет пиявок знает это; все они охотятся на тебя в своих собственных целях. Диана и мейстеры предупреждали тебя об Эймме, они умоляли тебя оставить ее в покое, но Отто Хайтауэр продолжал нашептывать о сыне, наследнике, которым был не я! — Возможно, они были правы; возможно, пришло время мне выбрать нового наследника.       Визерис откинулся на спинку трона, игнорируя боль, когда лезвия снова вонзились в его плоть. Слишком много энергии, чтобы заметить. — Я твой наследник. — Больше нет. Ты покинешь мой двор, куда, я не знаю и мне все равно, но ты уйдешь завтра к восходу солнца, или я вздерну тебя за предательство.       Вместо того, чтобы рычать или бороться с ним, Деймон просто усмехнулся и посмотрел на него с мрачным весельем. — Так вот чего это стоило. Чтобы ты наконец увидел то, что было перед тобой все это время. То, к чему Диана, Эймма и я стремились годами. — О чем ты говоришь? — Рейнира, твой единственный ребенок, — выплюнул Деймон. — Ты годами игнорируешь совет своей семьи относительно линии наследования, но все, что для этого нужно, это слух из уст Отто Хайтауэра, и ты, наконец, уступаешь? Ты действительно слаб, Визерис.       И с этими словами Деймон ушел, не оглядываясь, пока Визерис брызгал слюной и рычал от ярости ему в спину. Уходя с важным видом подальше от своего брата, подальше от трона и ни секунды не жалея об этом. Теперь у него была своя семья, он больше не нуждался в одобрении Визериса, и теперь он этого не хотел.       Но как сказать Рейнире, что ее отец забрал единственную семью, которая у нее осталась?

***

      Рейнира могла только наблюдать со слезами на глазах и негодованием, закипающим в груди, как ее отец погнался за ее тетей и двоюродными братьями с сестрой, когда они вышли к ожидающему их экипажу. Когда распространился слух, что Деймон Таргариен был передан ей в качестве наследника и изгнан, тетя Диана пришла в ярость. Расхаживая по своим покоям и выкрикивая оскорбления, все в девичьем склепе могли слышать, как она обращается к королю и его Малому совету, поклявшись следовать за своим мужем, что бы он ни выбрал.       Деймон, на удивление, был самым тихим. Помимо того, что он бормотал утешения своим испуганным и растерянным детям и ободряюще обнимал Рейниру, чтобы показать ей, что у него нет обиды на нее за выбор ее отца, он откинулся назад и позволил Диане кричать и разглагольствовать, пока она не остыла достаточно, чтобы твердо приказать их слугам начать собирать вещи для семейного праздника. Отъезда из Красного Замка.       Ее отец, конечно, был встревожен, узнав, что его действия снова повлекли за собой последствия, и его дочь потеряет своих единственных союзников и друзей при дворе, кроме Алисенты. Рейнира разозлилась на него, когда узнала, умоляя его передумать, пока он не отвел ее к черепу Балериона Черного Ужаса и не рассказал ей о Песне Льда и Пламени.       Она не хотела верить своему отцу, но, несмотря на все ее усилия, мысль о том, что ее наконец-то сочтут достойной, была слишком велика, чтобы отказаться от нее, и она угрюмо поклялась себе хранить тайну. С тех пор она избегала своего отца, вместо этого проводя то немногое время, которое у нее оставалось, со своими кузенами и тетей.       Дядя Деймон ушел к середине утра, на следующий день после того, как ее отец лишил его наследства, улетая на Караксесе в места, известные только тете Диане, которая отказывалась разговаривать со своим добрым братом, несмотря на его многочисленные мольбы и призывы.       Кузены со слезами на глазах попрощались, Рейнира и Аэликс обменялись тоскливыми взглядами через плечи его младших братьев и сестер. До того, как все развалилось, Рейнира надеялась однажды быть помолвленной с Аэликсом; он был умен, добр и вырастет в явно красивого молодого человека.       Диана шепнула Рейнире совет во время их собственных объятий и оставила одну из своих служанок, пентошийку по имени Мирия, у которой было суровое лицо и которая повсюду носила крошечные кинжалы, что бы защищать нового наследника престола, пока большая часть ее семьи была в отъезде.       И теперь она стояла на балконе, вынужденная смотреть, сжав горло, пока ее тетя Диана заталкивала своих детей в экипаж, а дракон Демиона - Быстрый Клык цеплялся за плечо рыдающего десятилетнего мальчика, шипя на любого, в ком не было валирийской крови и кто подходил слишком близко к эмоциональному принцу.  — Диана, пожалуйста! — позвал ее отец, его голос был слабым от горя и сожаления. Его глаза были широко раскрыты и метались в панике, когда он гнался за своей доброй сестрой по двору. — Мне больше нечего сказать, ваша светлость. — выплюнула Тетя Диана. Ее голос был холодным и бесстрастным. — Я верна своему мужу. Мое место рядом с ним. — Тогда, по крайней мере, оставь детей в качестве компаньонов для Рейниры!       При его словах Диана, казалось, потеряла то подобие контроля, которое у нее еще оставалось, развернулась и прорычала. — Наши дети принадлежат нам. Деймону и мне. Я не брошу их в этой выгребной яме, которую вы называете столицей. — Если ты сделаешь это, ты рискуешь самим их будущим. Дети опозоренного и лишенного наследства принца. Со мной у них были бы варианты! — сузив глаза, прорычал в ответ отец. — С вами? — Диана зарычала, качая головой, ее лицо исказилось в гримасе отвращения. — Я лучше отравлю своих детей сейчас, покончу с этим, чем оставлю их с этими гадюками, где только вы будете их защитником. — Прекрасно! — Отец закричал, потеряв самообладание. — Уходи! И не возвращайся! Ты пожалеешь об этом! Запомни мои слова, мой брат - не что иное, как разочарование; он подведет тебя так же, как подвел меня!       С хлопаньем дверей и щелчком кнута экипаж исчез в облаке пыли, оставив Рейниру наедине с ее слезами, а Визериса - с его чувством вины.