Raven In The River

Дом семейства Шинсо не был особо примечательным – точно такой, как и остальные дома на этой улице и парочке других, похожих на неё. Пригород встретил юношей ласковым переливом едва вставшего солнца. — А мы не рано пришли? – волновался тот, что пониже, постоянно потирая лямку рюкзака между средним и большим пальцами. — Отец как раз должен прийти с работы, а мама всегда встаёт к этому времени, чтобы встретить его, – второй парень был спокоен и желал, чтобы и его спутник наконец-то расслабился. Он остановился, потянув удивлённого парня на себя, и втянул его в нежные объятия, прижимаясь губами к холодному от волнения лбу. — Не бойся, – сумрачное небо встретилось с бархатом, цвета благородной листвы, – Ты им понравишься, я уверен в этом, – слова ласково обволакивали, дарили чувство защищенности и спокойствия. Молодой человек кивнул, продолжая путь к калитке дома. Его спутник лишь улыбнулся, молча умиляясь этой попытке казаться бесстрашным. Парень с фиолетовыми волосами отворил дверь своим ключом. — Ма-а-ам! Па-а-ап! Мы дома! В холл со стороны кухни вышла супружеская пара. Взгляд мужчины будто бы суровый, но, возможно, это лишь эффект от фиолетово-чёрных синяков под глазами. Его волосы чуть темнее, чем у сына, и в таком же вечном беспорядке, будто он только что проснулся. Оттенок волоса женщины на пару тонов светлее, а в глазах – безмерная ласка, отражающаяся и в мягкой улыбке. — Пап, мам, – голос Хитоши одновременно твёрд и ласков, – это Изуку, мой парень. Зеленоглазому ужасно неловко. Настолько, что хочется провалиться под землю и остаться жить так подземным жителем. Как крот, да. — Приятно познакомиться, – голос отца семейства прозвучал неожиданно тепло, несмотря на глубокую хрипоту, а рука – немного шершавой и очень теплой. Ответив на рукопожатие, Мидория перевёл взгляд на мать своего избранника. Женщина с небрежным пучком на голове будто излучала непонятную энергетику тепла и уюта. Завтрак, пусть и начался с неловкости, проходил мирно, в тёплых разговорах о школе, любимых занятиях, знакомстве и многом другом. Мидория краснел поначалу, но после раскрепостился и даже смело вступал в разговоры на те или иные темы, заводимые старшими. Родители Шинсо оказались крайне приятными и понимающими людьми. Михоко-сан всё расспрашивала, интересовалась их планами на дальнейшую жизнь. Женщина искренне сочувствовала Мидории, когда узнала, что он остался без родных и даже, молчаливо переглянувшись с мужем, предложила зеленоглазому перебраться к ним. — Я очень польщен вашим предложением, Михоко-сан, Хаджиме-сан! Но я хотел бы остаться в общежитие UA. В награду за поимку монстра мне предложили место в геройском классе. Экзамены за прошлый год я уже сдал, так что... Да и мы... – Изуку совсем стушевался, опустил глаза, чуть ли не зажмурился от прошившего его страха. Но стоило ладони Шинсо-младшего накрыть его кисть, как в его юное, и такое большое сердце вновь вернулась уверенность. Юноша поднял твёрдый взгляд на родителей своего парня и решительно продолжил: — Мы с Хитоши хотим заключить помолвку, а когда закончим старшую школу – обручиться. Могу я... получить ваше благословение? – на окончании фразы голос его опять снизился почти до шепота. — О, Боже мой! – Михоко всхлипнула и выскочила из-за стола. Но не успели парни надумать себе лишнего, как она подлетела к ним и заключила обоих в крепкие объятия. Со стороны даже нельзя было сказать, что столь спокойная и умиротворённая женщина вдруг окажется такой сильной и резвой. Хаджиме с улыбкой наблюдал за тем, как его возлюбленная кружит вокруг ошеломленных молодых героев, и вспоминал то время, когда жена носила каре и кожаный ошейник с металлическими шипами, а природный цвет волос не было видно под многочисленными слоями краски. Поддавшись напору Михоко, он был утянут в групповые обнимашки. С его стороны почти не было видно лица сына – лишь счастливая улыбка мелькала перед взором, но зато открывался отличный вид на большие мокрые глаза зеленоглазого ребёнка. В этих бархатных омутах боролись за право первенства счастье и неверие, отчего солёная влага грозила перелиться через край. Мужчине ничего не оставалось делать – он лишь крепче прижал троицу к себе, понимая, что его Хитоши нашёл действительно своего человека. Того, кто поддержит несмотря ни на что и кто всегда будет рядом, у самого сердца. Точно так же, как он когда-то нашёл своего – спас экспрессивную, яркую девчонку, вместе с ней спасаясь от не совсем трезвых бандитов. То, что его сын привел парня, а не девушку, нисколько не заботило ни одного, ни вторую. Им достаточно было увидеть их поистине любящие взгляды и то, сколько нежности и поддержки в них было, чтобы полностью одобрить эти отношения.

***

Лежать вдвоём за это недолгое время стало так привычно, будто они всю свою жизнь были одним целым – больше, чем сиамские близнецы, намного больше. Руки Хитоши нежно поглаживали гладкую кожу под футболкой, в то время, как Изуку млел от незначительной, но столь приятной ласки. Он прижимался, переплетался ногами, был так близко, что даже дыхание у них было общее. — Я так рад, – едва слышный шепот прямо в губы, глаза в глаза, – Так рад, что в моей жизни появился ты, – адски нежное прикосновение, сухие корочки легонько царапнули мягкие губы. Мидория провёл по чужим устам языком, увлажняя. — Напомни мне, купить тебе бальзам для губ, – проворчал брюнет и уронил голову обратно на подушку. Хватка на его рёбрах на секунду усилилась, а после Сказочник любяще прижался лёгким поцелуем ко лбу. Уже проваливаясь в сон, Мидория видит предельно чётко, так, будто бы картинка отпечаталась у него на роговице: Большой зал украшен цветами и белой тканью. Сколько бы он не настаивал мама не согласилась проводить церемонию тихо, незаметно. Женщина подбирала им обоим костюмы, обувь, даже настояла на небольшом макияже, чтобы закрасить синяки под глазами – следствие волнительной ночи. Гостей много – за несколько лет учёбы и практики они успели познакомиться с огромным количеством хороших друзей. Священник стоит у алтаря, и там же стоят они – отец, поддерживающий сына в столь важный для всех них день, и сам юноша, нервно теребящий манжету рубашки. Сам он идёт под руку с мамой – она сама просила себя так называть. Нет, конечно она не заменила ту, что вырастила, встречала вместе с ним первые пятёрки и падения с велосипеда. Но она стала тем, кто дал поддержку... ...Да, – кольцо оказывается на протянутом пальце, а мама протирает глаза платочком. ...Да, – тонкий золотой ободок садиться на его палец как влитой, а напротив стоит уже муж. ...Да-а-ах! – почти кричит он, стискивая пальцами плечи мужа. Первая ночь любви. Первое полноценное проникновение. Член скользит внутри, распирает, но не чувствуется чем-то инородным, впрочем, как и все остальное тело, прижимающееся липко-липко, кожа к коже. Так, будто стираются все границы и не кожа это вовсе, а сердца, переплетающиеся оголëнными окончаниями . ...Спасибо, – он плачет, когда мальчишка пяти лет отроду забегает на второй этаж в поисках собственной комнаты. Опека долго не давала согласие на усыновление, но в итоге они добились своего - теперь их связывает не только нерушимые узы брака, но и маленький человечек, радостно вопящий «Папы!». Его прижимают к себе и целуют в висок. Он так и остался ниже. ...Спасибо, – он рыдает, прижимая к себе крошечный комочек, что цепляется крохотными ручками за длинную чёрную шерсть и совсем не пугается острых клыков. Большая ошибка их общей знакомой, влюблённой в его мужа, вылилась бы в катастрофу, если бы не его квирк. Даже будучи в своей второй ипостаси он едва перенёс роды, но оно того стоило. Пожалуй, даже стоит навестить её и принести что-нибудь вроде тортика. Сильные руки мужа забирают уснувшего малыша, и он теперь может сменить облик. А взгляд глаз цвета индиго, обладатель которых всё ещё наблюдал за этим процессом, оставался всё таким же любящим, как и на всём протяжении последних двенадцати лет.