Последний рассвет в Рэйелмане

      Кэп пулей вылетел из камеры, в которой держали Диамкея. Он был настолько зол, что собирался убить своих воинов на месте.       — Головы поотрываю! Руки с ногами местами поменяю! Идиоты! — Кричал он, быстрым шагом преодолевая расстояние между ним и стражей. Зарг и оборотень от ужаса уже готовы были раствориться в воздухе, но никаких попыток к бегству более не предпринимали. Ксеноморф остановился в метре от них. — Что вам было приказано? — Он чуть сбавил тон, и, на мгновение, показалось, что советник сменил гнев на милость.       — Следить за пленным, в случае чего — докладывать вам! — Отчеканил Робин так быстро, как только мог, видимо, надеясь, что это должно его спасти. Но Кэп развеял все надежды, одним рывком схватив его за горло, и пригвоздив к ближайшей стене. Пальцы советника сжимались на шее Роба с такой силой, что через какое-то время тот просто заскулил от боли. На шум постепенно стали сбегаться другие стражники, которые до этого сидели в своих коморках. Такое "шоу" неплохо разнообразит их серые будни.       — А вы, два идиота, что сделали? — Ксеноморф больше не сдерживался, и крики его эхом отражались от коридоров темницы. — Вон! Вон с глаз моих! — Он отпустил несчастного оборотня, и тот безжизненно сполз на пол. — Хватит с меня одного трупа на сегодня. Эй, ты! — Он обратился к случайному акве, который, как и многие другие, был не прочь понаблюдать за происходящим. — Этих двоих отведи к палачу, и передай, что господин Ксеноморф приказал высечь их этим же вечером! — Сказав это, Кэп отвернулся и направился обратно, к двери в восьмую камеру.       Четверо стражей увели своих провинившихся товарищей, а остальные стали потихоньку разбредаться по постам. Кажется, этот инцидент еще долго не забудется в замке.       Советника, впрочем, это интересовало в последнюю очередь. Ему нет дела до сплетен, которые мусолят слуги. У них и так мало радостей в жизни, не отбирать же последние? Кэп уже подошел к приоткрытой железной двери, снял с крючка на стене небольшую лампу и вошел в камеру. Пряди серых волос все также лежали на каменном полу, а в дальнем углу, свернувшись в три погибели, прятался Диамкей. Его бил озноб, плечи дрожали, будто от слез, но их уже не было. Маскировка спала, и он обнимал свое тело всеми шестью руками. Кэп присмотрелся и заметил, что некоторые пальцы на тех конечностях, что обычно скрыты, когда-то были сломаны, а затем неправильно срослись.       Ксеноморф приблизился к полуживому слуге, и присел рядом. Он чувствовал черно-красную ауру вокруг него и понимал, что он в очень плачевном состоянии. Это все, конечно, не сравнится с пытками, которые Диаму довелось пережить много лет назад, но все равно могло его убить. Советник поморщился. То ли от неприязни к этому многорукому существу, то ли от собственных переживаний. В его голове все чаще возникала мысль, что терпеть такое ради каких-то там бумажек с его стола не стал бы никто, особенно такое жалкое создание. И от этих предположений становилось просто ужасно, ведь если все это действительно так, то настоящий вор разгуливает на свободе, а невиновный ни в чем слуга лежит при смерти в темницах.       "Несостыковка выходит, да, Кэп?" — спрашивал советник сам себя. Он уже ни в чем не был уверен, но быстро сменил растерянность на здравый ум.       Нужно было что-то сделать, пока гильдия не потеряла еще одного прислужника. Арахны сами по себе очень слабы, многие слуги не выдерживали и нескольких лет в гильдии Теней, раз в несколько месяцев за стены замка выбрасывали завернутые в тряпки трупы. Но Диамкей за свою долгую жизнь повидал и не такое.       Кэп снял с пояса флягу с водой, откупорил ее, после чего вылил содержимое себе на голову. Жидкость приятно разлилась по волосам и лицу, затем по шее, задевая каждый нарост в виде моллюска. Ксеноморф почувствовал, как магия пульсирует в кончиках его пальцев. Он протянул руку к лежащему на полу арахне и осторожно коснулся его лба. Диам застонал от внезапно накатившей боли, но тут же успокоился. Тело его больше не дрожало, и маскирующие чары снова стали действовать.       — Вот так-то лучше. — Кэп моргнул несколько раз, отгоняя пятна, плывущие перед глазами. Лечение — дело не из легких, оно не всегда безболезненно, и еще реже проходит без последствий, но в этот раз удалось обойтись только легким головокружением. Но останавливаться на достигнутом советник не собирался. Он почти избавил Диамкея от боли, но раны его все еще кровоточили. — Боюсь сейчас у меня не хватит сил излечить тебя полностью. Мне нужно больше воды. И времени. — Практически прошептал он, вставая на ноги. Стоять ровно он все еще не мог, но силы постепенно восстанавливались, и, держась рукой за одну из стен, он покинул темницу.       Навыки врачевания Ксеноморф не использовал уже много лет, хоть и был обучен целительной магии с самого детства. Последний раз ему доводилось применять такое колдовство когда отец Джаста повел свою армию в последний бой. Все случилось на берегу реки Вэйль. Много воинов полегло в тот роковой день. Битва была проиграна. Дельты удалились с победой, их главная цель была достигнута — Лорд Энди лежал у воды с копьем в груди. Кэп тогда сам был ранен, но не так уж серьёзно, а потому решил во что бы то ни стало помочь своему господину.       Он помнит этот день так, будто это было вчера. Зловещая тишина, нависшая над широкой равниной Хафельхейма, трупы... Горы трупов. Переломанные мечи, щиты и копья, тела, нагроможденные друг на друга... И вороны. Боги, как же много там было воронов. Они кружили стаями над грудами павших воинов, выклевывали им глаза, внутренности... Все это было больше похоже на страшный сон, и лишь хриплое карканье птиц давало понять, что все вокруг настоящее.       Один из этих черных падальщиков уселся на грудь лорда, который, кажется, еще дышал, и уже собирался вонзить клюв в его рану, но Кэп вовремя отогнал его. Времени было немного, а сил требовалось колоссальное количество, поэтому он, не долго думая, прыгнул в воду. Она тут же струйками потянулась к его лицу, к шее, к маленьким ракушкам, вросшим в плоть. Вскоре глаза Ксеноморфа заискрились голубым светом, на коже проступили и засияли голубоватые вены, казалось, что они вот-вот лопнут, и из тела аквы польётся вода. Он вынул наконечник копья из груди лорда, и тут же коснулся его тела руками, стараясь заживить рану. Но все было тщетно. Исцелить можно лишь того, кто еще жив. Остальное не подвластно водам Аквамарина. После смерти вернуть душу в тело способно лишь красное пламя Дайерс.       Кэп бился над телом еще около получаса, но не смог сделать ровным счетом ничего. Вода, стекающая по лицу, смешалась с солеными слезами, и он, не в силах больше держать себя в руках, распластался на мелководье реки, пряча лицо в ладонях и белых прядях волос. В тот день он потерял не только своего господина, но и очень близкого друга...       Советник потряс головой, отгоняя страшное прошлое. Вдаваться в дальнейшие подробности не хотелось, ведь ничего хорошего в последующие годы не происходило. Сейчас ему нужно было сосредоточиться на том, чтобы не допустить еще одной подобной ошибки. Он приказал принести в камеру номер восемь таз с водой, и вскоре сам вернулся туда, пригрозив другим слугам, чтобы не болтали лишнего.       Медная емкость стояла на полу рядом с телом Диамкея. Кэп очень осторожно опустился на колени рядом, будто бы ему было не все равно на чистоту своей одежды. Он опустил руки в холодную воду, и она тут же впиталась в его тело, снова подсвечивая голубые вены. Моллюски на шее защелкали створками раковин, давая понять, что жидкость привела их в чувства, и они готовы снова вырабатывать магию.       Ксеноморф практически бережно перевернул Диама на спину, после чего распахнул его рубашку, и положил ладони ему на грудь. Синее свечение заполнило темную камеру, а многочисленные раны на теле узника стали постепенно затягиваться. Через какое-то время исчезли синяки и мелкие царапины. К тому моменту, как моллюски снова захлопнулись, Диамкей был, кажется, полностью исцелен.       — Волосы я тебе, к сожалению, не верну. Сами отрастут. — Заключил Кэп, отодвигаясь от слуги и в бессилье опираясь на стену. Он тяжело дышал, а по его лбу стекал пот. Но все это не волновало совершенно. Главное — Диам был жив. Сейчас он просто спал, а его существованию больше ничего не угрожало. — Выходит, это правда не ты стащил бумаги с моего стола? — Советник говорил уже скорее сам с собой. Здравый смысл уже ничего ему не диктовал, а лишь прожигал укоризненным взглядом где-то на задворках сознания. — А я, выходит, идиот. — Кэп усмехнулся и запустил руку в волосы — Пока нужно было ловить настоящего вора я тратил время зря...       Спящий вдруг дернулся и открыл глаза. Видимо, бормотание советника все же его разбудило. Сперва он не понял, что происходит, и только протерев глаза осознал, кто перед ним сидит. Он очнулся с легкой болью в голове, и ощущением, что с ним что-то не так. Что именно его беспокоило он пока не понимал. Заметив белую, совершенно выделяющуюся на фоне грязной темницы фигуру, Диамкей приподнялся на локтях и попытался отползти к одной из стен камеры. Попутно он не прекращал трясти головой и повторять без умолку —       — Я клянусь, я ничего не брал! Ничего не брал! Это был не я! — Вид его был настолько жалок, что Кэпу показалось, что он и вправду перегнул палку слишком. Как же нужно довести и без того несчастное существо, чтобы оно вот так реагировало на твое присутствие?       — Успокойся. — Немедленно заткнул его советник, стараясь придать тону максимум мягкости. — Я... Я ошибся. Настоящего вора мне еще предстоит поймать. А ты можешь спокойно возвращаться в свою каморку. — Он хотел было добавить что-то вроде извинений, но лишь открыв рот передумал. Где это видано, чтобы высшие просили у низших прощения? И, пускай эти предрассудки наконец показались Кэпу несколько неправильными, говорить он ничего не стал.       Осторожно поднявшись с пола камеры, все еще придерживая стену рукой, он сделал шаг навстречу Диамкею, который все еще лежал на каменной плитке. Тот машинально съёжился, однако, увидев, что советник не собирается делать ничего, что причинило бы ему вред, немного успокоился и тоже встал на ноги. В этот же момент до него дошло, что именно было не так: раны, любезно оставленные стражей, больше не болели, да и вообще никак не давали о себе знать. Спустя минуту неловкого молчания он позволил себе задать вопрос.       — Моё тело... Это вы меня исцелили? — Робко поинтересовался он у Кэпа, будто боясь негативной реакции. В конце-концов, кто знает, что у него на уме? Может быть лечить таких, как он это что-то непростительное и позорное. Но тот ответил совершенно спокойна.       — Да. Мне казалось, что ты бы просто не выжил без моего вмешательства. А мы сейчас не в том положении, чтобы разбрасываться слугами. — Его уста тронула легкая улыбка. Диамкей вдруг присмотрелся и понял, что таким он не видел советника никогда, особенно по отношению к низшим. Спокойным, снисходительным и милосердным... В общем, совершенно другой он был сейчас. Все это Диам, разумеется, списал на разыгравшееся воображение.       "Чего только не взбредет в голову после избиений и пыток..." — думал он, когда вместе с Кэпом покидал свою темницу. Удивительное дело: стоило двери камеры открыться, как тот снова нацепил маску холодного и жестокого руководителя.       Они разошлись на развилке. Диамкей повернул налево, в сторону каморок прислуги, а Ксеноморф удалился направо к лестницам, ведущим в замок. Шел он очень быстро, и вскоре звуки его шагов перестали доноситься эхом до нижних этажей.       "И что не так с этим миром?" — спросил себя арахна, когда уже подошел к знакомой двери. Этот вопрос крутился в голове уже достаточно давно, но ответа на него не было, и быть не могло. Он уже смирился. Да и вообще, какие тут еще вопросы? Ему сейчас явно не до них. Впереди целый день, чтобы переосмыслить все то, что с ним произошло.

* * *

      Кэп открыл дверь в свой кабинет, зашел внутрь, после чего задвинул все щеколды и закрыл все имеющиеся на ней замки, коих было довольно много. Если бы сейчас кто-то постучался к нему, будь то один из охранников замка, или сам Джаст, советник бы просто притворился мертвым. Он на секунду спрятал лицо в ладонях и выругался на каком-то едва переводимом диалекте Хафельхеймских провинций, после чего лег на кровать и уставился в балдахин.       — Просчитался... Но где? — Он снова начал думать вслух. Так ему было проще. Все, что проговаривалось было легче запомнить и не переврать. — Почему ошибки в наше время стоят так дорого?       И, черт возьми, он хотел знать ответ. Он ошибался не так часто, как, например, новый лорд Энди, или как разные подчиненные, но его ошибки имели намного больший вес. Еще давно, когда Джаст только вступил в должность главы гильдии, все говорили, что это не правитель, а кот в мешке. И только острый на язык Обсидиан Тайм заметил, что в данном случае все заблуждаются, ведь Джаст — лишь мешок. А вот кто в нем кот — вот это вопрос.       Для Ксеноморфа это вопросом не было. Он прекрасно понимал, что первое время, пока народ не привыкнет к новому молодому лидеру, управлять всем будет он. Из тени, никем не видимый, но он. А потому малейшие просчеты в его планах могли стоить огромных денег, времени и жизней. Когда-то из-за собственной ошибки он не смог спасти прежнего лорда, ранее — допустил смерть старшего наследника. И, пускай все приближенные к семье Энди убеждали, что это вовсе не его вина, он считал иначе.       И то, что он не предвидел на днях могло стать буквально роковой ошибкой для всего свободного мира, еще не вступившего в союз с Дельтами. Бумаги и чертежи, украденные кем-то из его кабинета, при попадании к врагу дадут ему очень сильное и практически несокрушимое оружие в грядущей войне.       — И каким образом мне хватило мозгов хранить это все не за семью печатями, а на чертовом рабочем столе? — Чувства вины, стыда и тревоги подобно жукам короедам разъедали его изнутри. Ну как он может требовать от своих подчиненных серьезности и исполнительности, когда сам не может подавать им пример? — Еще и с Диамкеем так ужасно вышло... Сейчас не тот случай, когда свалить всю вину на низшего это лучшее решение.       В голову Кэпа вдруг закралось легкое чувство дежавю. Будто-бы похожую ситуацию он совсем недавно видел. Но развивать эти мысли он не стал, дабы не закапывать себя еще сильнее. В комнате резко стало слишком душно, и он буквально титаническим усилием заставил себя встать и открыть одно из окон. Выбрал то, что было ближе всего — между столом и кроватью. Отдернув штору, Ксеноморф невольно засмотрелся на залитый солнцем город. Впрочем, слишком долго любоваться этим он не стал, а распахнул окно, впуская в комнату свежий воздух.       Внезапно налетевший холодный ветер ударил в лицо, и окончательно растрепал волосы. Кэп отошел к столу и уселся в одно из кресел так, чтобы видеть верхушки городских зданий из окна. Он уже хотел было снова раствориться в своих мыслях, но вдруг заметил что-то странное краем глаза.       Нечто, выброшенное из дальнего угла ветром и валяющееся на полу около стола привлекло его внимание. Он присмотрелся, и сперва не поверил своим глазам, но, поднявшись с кресла и нагнувшись к полу, понял все. Это был зеленый листок, сорванный с дерева не более чем пару дней назад. Форму этих листьев советник узнал бы из тысячи: он лично привез этот куст из Хафельхейма, чтобы вместе с Джастом посадить его в их секретной оранжерее.

* * *

      Когда на Рэйелман опустилась ночь, Джаст в очередной раз проводил Алфёдова до его покоев, и удалился в неизвестном направлении, оставив своего пленного-гостя одного. Встречать закаты вместе уже стало их маленькой традицией, ведь несколько дней подряд они каждый вечер проводили на крыше замка, разговаривая обо всем. Как только дубовые двери за лордом закрылись, сильф повернул ключ в замке и подошел к большой кровати. Его руки слегка подрагивали, когда он доставал сложенные в несколько раз и спрятанные под одеждой свитки.       — Штурмовая катапульта, взрывчатое вещество, передвижная баллиста Нэль... — зачитывал он названия орудий, чертежи которых ему удалось достать. Инженер из него не очень, так что разбирался он во всем этом довольно посредственно. Одно знал точно: все эти бумаги так или иначе помогут его господину в достижении великой цели.       Он снова сложил и спрятал, но на этот раз в свою сумку. Ее вернули ему через пару дней после того, как он пришел в себя. Вместе с ней отдали и одежду разведчика Дельт.       — Скучал по этому костюму... — Алфёдов улыбнулся, и быстро облачился в форму. Он был безупречным членом разведки. Если бы его отряд не окружили воины Теней, то он, может быть, еще неделю бегал по лесу, водя своих врагов за нос. Теперь же, когда его силы были столь любезно восстановлены, ему ничего не стоило просто-напросто покинуть этот гостеприимный замок. Времени на сборы понадобилось немного. Еще днем, пока Джаст занимался какими-то делами, он успел стащить с кухни немного еды, которой бы хватило для того, чтобы добраться в Сильвен. Там ему уже ничего не будет угрожать, ведь наги уже давно на стороне гильдии Дельт.       И только одно омрачало такой боевой настрой: факт, что придется расстаться с Джастом. Разве можно вот так поступить с ним после того, что тот сделал?       Еще стоя у двери в покои Кэпа Ксеноморфа Алфедов колебался. На мгновение ему даже захотелось бросить все, вернуть бумаги и сделать вид, будто ничего не было. Но чувство долго перед тем, кому он присягнул на верность, было сильнее. Никакая симпатия и благодарность не могли побороть преданность, а своему господину Алф был по-настоящему предан.       "Если я передам ему эти чертежи, то смогу заслужить еще большее доверие. Тогда, может быть, он послушает меня, и откажется от идеи убить главу гильдии..." — Лишь этой мыслью он успокаивал себя, когда в последний раз оглядывал комнату, на время ставшую его домом.       Он никогда не любил долгие прощания. Бросив последний грустный взгляд на окно, Алфедов взял свою сумку, и осторожно отворид дверь спальни. Предварительно на кровати им было сооружено подобие спящего, чтобы, если кому-то взбредет в голову зайти к нему среди ночи, все не стало ясно сразу.       По коридорам замка продвигался он очень тихо, подобно тени, и мастерски, как будто прожил тут много лет. Даже портреты всей семьи Джаста, прожигающие его взглядами, не задерживали его. Когда Алфедов снова погружался в будни разведчика, выдернуть его оттуда было практически нереально. Он виртуозно перемещался по извилистым коридорам, минуя лестницы и редкий стражников. Буквально пять минут ему понадобилось для того, чтобы оказаться у массивных дверей, ведущих во внутренний двор. Обычно их запирали ближе к полуночи, ведь очень часто приближенные Джаста возвращались в замок глубокой ночью, а работники, не проживающие там, только к двенадцати часам ночи заканчивали свои смены. И сегодня проход был открыт. Чтобы не привлекать к своей персоне лишнего внимания, Алфёдов прибился к небольшой группе слуг, что возвращалась домой в окрестные селения. Безалаберный сторож на входе был ему только на руку, потому как ничего странного не заметил. Оставалось дело за малым: покинуть город, и добраться до леса.       "Лорд соврал, когда сказал мне, что это слишком далеко." — Довольно рассуждал сильф — "Он не учел, что на местности я ориентируюсь практически с закрытыми глазами." — И это была чистая правда. Спустя полчаса беготни по закоулкам Даска Алфедов оказался в какой-то небольшой деревушке, из которой постепенно вышел за пределы влияния гильдии. Лес был примерно в сорока минутах ходьбы, так что волноваться было попросту не о чем.       Когда на небе зажглись уже все звезды, разведчик подошел к черной стене смешанного леса. Сделав пару шагов навстречу деревьям-великанам он просто растворился в природе. Энергия наполняла его тело с такой силой, что ему казалось, будто он вот-вот взлетит в воздух.       Он в последний раз оглянулся назад, как бы прощаясь с гильдией, ненадолго приютившей его, и удалился вглубь леса. Тут, под кронами деревьев, он был как дома. Вслушивался в пение цикад, наслаждался шумом листвы и любовался на светлячков, что взлетали из кустов. Уже завтра утром он будет в Сильвене, откуда потом отправится обратно в Айрон. Впереди еще много дел, и что будет дальше не известно никому.