The Killing Joke (Убийственная шутка)

— Что ты делаешь? — спрашивает Юнги, когда руки Чимина обвивают его талию со спины. Пак пристраивается поудобнее и укладывает подбородок на плечо омеги, недоумённо хлопая глазками и притягивая панду к себе, как плюшевого мишку. У Пак Чимина кончились тормоза. Пока он пытался сдерживаться и медлил, они просто стёрлись в ноль, и теперь, когда Чимин видит Юнги и думает, что обнять его или поцеловать прямо сейчас было бы странно, он секундочку думает и идёт делать, просто потому что хочется. Зачем ограничивать себя, если Мин не сопротивляется? Сам первым на контакт не идёт, но альфа надеется, что это только вопрос времени. — Обнимаю, — капитан очевидность вышел на свой пост. Чимин потирается носом о шею Юнги, и тот рвано втягивает воздух от этих, казалось бы, невинных действий. — Ты заразил меня своей любовью к обнимашкам. Вкусно пахнешь. Омега не уверен, что его повадки передаются половым путём. — А ты нет, — Мин дёргает носом, поворачивая голову на альфу, и недовольно хмурится. Он по-прежнему ничего не чувствует, и, если в больнице это ещё можно было прикрыть сильным ароматом лекарств, то сейчас даже в квартире самого Чимина запаха альфы нет от слова совсем. — Зачем ты пьёшь подавители? — Не пью, — сразу же чёткий ответ, и Юнги становится действительно не по себе. Хотя бы вещи должны иметь остатки запаха Пака, если подумать, но даже этого омега не улавливает. — Эм... Чимин тоже начинает напрягаться на этом моменте. — Что такое? Ты не чувствуешь меня? — А что, если тот укус?.. — самые страшные мысли поселяются в голове Мина, и он озвучивает их. Метка альфы — это навсегда вроде как, хотя Юнги в подобных вопросах не так уж и силён. Просто слышал, что их не ставят просто так, а укус на теле омеги только подкрепляет эмоциональную привязанность и даже образует в каком-то роде физическую зависимость. Именно из-за этого её используют в основном в браке, а не в обычных отношениях, да и то не везде. Большое количество меток появляется в результате проведённых вместе гона или течки, а насильственное нанесение карается по закону как очень тяжкое преступление, чтобы всякие дураки не занимались таким в качестве розыгрыша. Мин сгибает колено и приподнимает ткань шорт, чтобы ещё раз глянуть на следы от зубов подчинённого Гука. Кажется, будто они совсем не сходят, и поэтому омега жалобно скулит: — Он до сих пор не проходит, — не хочется быть связанным с хрен пойми кем. Но с другой стороны, если бы Юнги не отбивался, то ему было бы сейчас намного хуже морально, чем сейчас. Или нет? — Если это метка, то лучше бы он... — Метка? — удивляется Чимин. Первый раз он слышит, чтобы укусы не с шеи считались меткой. Хотя и чёткого правила про одно определённое место нет. Просто на шее есть концентрация каналов, с которых выделяются феромоны, но по такой логике ближе к паху они тоже есть. — Ты думаешь, что это она? — А если да? Это значит, что я теперь не смогу с тобой... — Мин раздосадовано поджимает губы и быстро прикрывает укус тканью, а сам пытается зарыться носом в коленки, тяжело вздыхая. "И о чём я только думаю?.." — сокрушается Юнги, пока его внутренние загоны выстраиваются в ряд, и даже присутствие Чимина рядом не помогает разогнать их. У него теперь шрам на лице, некрасиво. Весь избитый, проблемный, так ещё и сирота и преступник, совсем не ровня альфе из нормальной порядочной семьи. Теперь ещё и отсутствие запаха, так что чисто природными инстинктами они пролетают мимо друг друга, и, скорее всего, это весомый повод, чтобы Пак даже не посмотрел на такого омегу. Юнги прикрывает глаза. Он почему-то уже себе воздушных замков в голове настроил после признания, хотя вроде бы романтичной натурой не является. Мин в одно время считает, что не годен на нормальные отношения, и также хочет попробовать, если с Чимином. Рядом быть просто хотя бы, знать, что он альфе нужен. — Давай пока не разводить панику раньше времени, — с улыбкой говорит Пак, выбивая омегу из его мрачных мыслей. Гладит пушистую макушку Юнги, и тот чувствует себя мороженным, которое окунули в горячее молоко. Расплывается весь и подставляет голову под ласки. — Панда, у тебя стресс, может быть, твои мозги решили пока избегать сексуальных контактов с альфами. Пока ты не чувствуешь альфу, то и возбудиться не сможешь. Надеюсь, с тобой не сделали ничего такого?.. Ничего такого, пф. — Чонгук хотел мне вырвать матку и скормить её собакам, но оставил своего амбала меня растягивать, — усмехается Юнги, вспоминая слова Чона. — Но всё хорошо, я отбился. Матка пока на месте, а псины некормлены. Чимин слышит это с облегчением и в то же время начинает точить ещё более острый зуб на Чонгука. — Моя боевая панда, — довольно говорит альфа, обнимая его крепче, и Мин бурчит в ответ: — Мне не нравится быть боевой пандой. — Будешь тогда милой пандой? — Я не про прилагательное, — Пак не понимает, что это значит, а Юнги не торопится объяснять, молча разворачиваясь к альфе и с намёком смотря на его губы, вот-вот грозясь сократить расстояние между ними, и Чимин уходит от поцелуя, вспоминая про просьбу Хосока достать материалы для анализа на родство. Со стороны клана Чон они возьмут ДНК Гымдже, но даже этого должно хватить для доказательства прав на наследие. — Кстати, пока мы не начали слюнообмен, мне надо взять у тебя немного, — говорит Пак, поднимаясь и уходя в коридор за специальными контейнерами, которые они купили по дороге из больницы. — Немного чего? — Слюны, — Чимин плюхается на кровать уже перед Юнги, доставая палочку. — Так, рот открой. Скажи: "А-а-а-а-а". Мин, конечно, хочет задать ещё пару вопросов, но послушно выполняет просьбу и протягивает: — А-а-а-а. — Теперь дай руку, — альфа выставляет ладонь, и Юнги, всё ещё недоумевающе глядя на всё это, кладёт свою поверх. Как пёсик, которого попросили дать лапу. Чимин аккуратно срезает часть ногтя и кладёт его в пластмассовую колбочку. — Странно всё это. — А теперь скажи: "Чимин, я люблю тебя", — пользуясь тем, что Мин делает всё по команде, альфа решает немного пошутить, и задумчивый омега даже начинает произносить фразу: — "Чимин, я лю..." — но потом до него доходит, что это уже что-то лишнее в этом ритуале взятия частей тела омеги. Он вспыхивает моментально. — Ты надо мной издеваешься?! — Есть немного, — хихикает Чимин, относя баночки в коридор. Хосок обещал забрать их вечером, может быть, даже ночью, потому что Пак не горит желанием возвращаться в особняк, а также оставлять Юнги без присмотра. За его головушкой вроде как не прекратилась охота. — И к чему этот сбор генетического материала? — Чтобы сделать тест-ДНК. Я очень удачно сгонял в Японию. Хочешь упасть в обморок от новостей? — альфа растягивает губы в довольной ухмылке, думая, что стоило бы попросить что-то взамен на информацию, но глаза Мина так загораются, что он откладывает эту идею. — Что? Что-то по поводу родителей? Чимин согласно кивает. — Да. По показаниям помощника дяди Гука, это Гымдже пытался тебя убить. И твоих родителей тоже. — Я знал, — вздыхает в ответ Юнги. — Эх, даже мстить мне в итоге некому... Старый Чон-то уже в могиле. Трогать Чонгука ему не хочется. Да, парень его похитил и грозился расправой, но... Чону бы в дурку, судя по глюкам, а не на тот свет. Мин не хочет так просто избавлять омегу от жизни. В какой-то мере он даже может понять Гука и его мотивы. Всё же, в какой-то мере Юнги у него мужа спиздил. Не физически и не так уж и неудачно, как казалось. — Но ты не знаешь, зачем ему это. — И зачем же? — Потому что ты... похоже, являешься членом главной ветви мафии. Мы узнаем наверняка, но твой старик Чонсон — это один из трёх братьев, среди которых выбирали наследника. И он единственный из них до сих пор жив. Если верить словам заместителя, то ты буквально единственный оставшийся в живых, помимо Чонсона. Сказать, что Юнги в ахуе, — это ничего не сказать. Он переваривает информацию, поданную в максимально понятном формате, и ничего не понимает сначала. А потом доходит. Его опекун — это третий брат Чон?! Долбанная фамилия, а ведь Чимин был прав. — Это... как? А Чонгук? — Он приёмный сын Гымдже, то есть, не кровный родственник. Того брата, который якобы являлся настоящим отцом Чонгука, Гымдже убил вместе с мужем и их сыном. Авария была подстроена, чтобы перехватить власть. Гука выдали за выжившего сына и воспитывали как наследника главной ветви, хотя на самом деле это не так. — Охренеть... — в принципе, в это можно поверить. Омега предполагал, что смерть родителей Гука была не случайна, и даже в какой-то момент его было жаль, но, как оказывается, они ему и не семья вовсе. — Что власть и её желание делает с людьми... Занимать высокий пост без надёжных людей рядом — самоубийство. Юнги поэтому никогда не метил высоко и не хотел развиваться в тех бандах, в которых состоял. Он доверять не умеет и сам с лёгкостью предаёт людей из криминального мира, потому что ничего хорошего от них ждать не стоит. — Я не хотел говорить тебе, пока результаты не будут готовы, потому что у меня не сходятся сроки, и Чонсон не может быть твоим дедом. Только отцом, — подводит итог Чимин, и Юнги недовольно фыркает: — Зашибись отец, ничего не скажешь, — припоминая все сексистские высказывая старика, Мин не очень охотно верит, что Чонсон может быть его родственником. — Думаю, он просто любил моего папу и взял меня по старой памяти. Его не выбрали, вот он на омег и взъелся. Ну, или папа ему изменил. Он не может быть моим родным отцом, но если это правда... — Мне недавно написал Хосок, сказал, что он на совете глав семей клана отвоевал немного времени на проведение всех экспертиз. И в теории, если тест покажет родство, ты можешь возглавить клан. Омега чуть ли не давится собственной слюной. Заявление как минимум шокирующее. Это как? Омега официально на посту главы? Ещё и тот, который к этому совсем не готов, не приспособлен и вообще отвечать за других — это явно не тот навык, каким Юнги владеет. Но... — Вау. Рулить мафией. Я бы попробовал, — однако это не игра, в которую можно влезть и потом выйти, если не понравится. Поэтому Чимин не в восторге от такого расклада, о чём он и заявляет прямо: — А я не хочу, чтобы ты туда лез. — Думаешь, что я с ума сойду и пойду гасить всех направо и налево как Чонгук? — Нет, но... опасный пост. — Я тоже не хочу влипать в неприятности. Мне хватило визита в подвал Чона, просто... — Юнги устало вздыхает. Пока у него есть кое-какие сбережения из денег родителей, которые омега не трогал, но это только на первое время. Не может же он сидеть на шее у Чимина вечно. Надо обеспечивать себя самому. — На что я вообще гожусь кроме этого? — А ты пробовал что-то другое? — Я пробовал подработки, и складывалось не очень. А потом меня вообще типа убили, так что... формально меня нет в живых, никаких документов. И устроиться куда-то проблематично. Меня так несколько раз обманывали с зарплатой, потому что договора нет. — С документами можно решить вопрос. Напрячь задницу Хосока, например, — с хитрой улыбкой говорит альфа. Вопрос в другом. — А у тебя какое вообще образование? Мин грустно опускает плечи, признаваясь: — Только школу закончил. Кое-как. Но вместо ожидаемого осуждения или презрения в ответ Чимин театрально сокрушается: — Теперь не могу избавиться от мысли, что я совратил малолетку. — Я ваще-то взрослый, — недовольно фырчит Юнги. — И кто кого ещё совратил?! — Думаешь, ты меня? — Так и было! — гордо задрав нос, заявляет Мин. Похвастаться ему больше всё равно нечем. А Чимин на это только хихикает, протягивая ладонь к щеке омеги и поглаживая её. — Я очень хотел поддаться. — Но у тебя есть муж, жених, я помню... Бла-бла-бла, — Юнги припоминает, как они сидели в ванной. Омега на коленях Пака, оба со стояками, но Чимин останавливал дело на обнимашках, потому что принципиальный. Надолго этих принципов не хватило. — Я никогда больше не буду этим отмазываться, даже не надейся, панда. Время тупняков кончилось, и на каждое твоё домогательство я буду отвечать своим, — вроде как угрожает альфа, и Юнги вспоминает про пропажу нюха и падает духом на глазах. — А если из-за отсутствия запаха я не буду больше до тебя домогаться? — Если это не пройдёт само, то надо будет сходить к врачу, наверное. — Метки не лечат... — Я могу закрыть её своей... — предлагает неуверенно Чимин. — Но не сейчас. — Что значит закрыть? — Сделать новую, мне отец рассказывал, что изначально маме поставили метку, где-то в универе по пьяни, поэтому, когда они поженились, он сделал свою. Не знаю, обязательные ли это условия, но для смены метки надо... делать её в процессе сцепки в течку. — Оу... — понятливо протягивает Юнги, понимая мотивы для воздержания от таких методов, потому что "сцепка" как бы равно "дети" в подобных условиях. — Поэтому я надеюсь, что просто тебя грызанули сильно, из-за чего оно не сходит так долго, а запах вернётся сам, когда придёшь в норму, — Пак притягивает омегу на свои колени и мягко чмокает в нос, наблюдая за его удивлённым выражением лица. — То есть ты на полном серьёзе собрался оставить мне метку? — Если хочешь. Она ведь... влияет на омег сильнее, поэтому я не могу заставлять тебя. Другие альфы будут казаться тебе противными. — Разве не просто нейтральными? — спрашивает Мин, пытаясь припомнить все приколы действия меток. Что-то про отвращение он не слышал. — Я верю в твою генетику, панда, поэтому не думаю, что ты будешь реагировать как все остальные. Твоя натура — это впадение в крайность. — Ну, спасибо, — с сарказмом выдаёт Юнги, потому что он вообще-то не в восторге от своей сущности и её загонов. Хотя, если он из главной ветви клана Чон, то это многое объясняет. Например, тараканью живучесть и прикол с запахами. Не зря в мафию предпочтительно на пост главы ставили только альф. Сильная кровь имеет свои преимущества и недостатки в том числе. Омеги в таких семьях получаются... со специфическими способностями. — Я тебе противен? Когда трогаю, — Чимин аккуратно проводит ладонью по спине Юнги, и тот на автомате выгибается, прижимаясь ближе. — Нет... — Уже хорошо. Так ты... делал аборт или нет? — Конечно, нет, — странные у альфы вопросы. Мин, хоть и не готов совсем, не думает, что стал бы бежать в больницу, потому что от одной только мысли ему жутко. Ничего постороннего в себе он не хочет, а ребёнка будут по кусочкам доставать инструментами. Фу. Аж в дрожь бросает. — Но мне и не надо. Я правда просто ел печеньки твоей сестры и потом страдал от отравления. — Никогда больше не бери в рот её еду, — строго говорит Чимин. Когда Дахи выйдет из комы, а Пак в неё очень верит, он обязательно попросит сестру не мучить Юнги своими кулинарными шедеврами. У неё для такого муж есть. Омега же думает о чём-то напряжённо несколько секунд, а потом заглядывает в глаза альфы и спрашивает: — А ты бы хотел? — Стряпню Дахи? Да упаси боже... — Не её... А ребёнка. Чимин задумчиво тянет: — Ну, в перспективе... Конечно. Пак с детства о семье мечтал, и ему жаль, что с Чонгуком так вышло. С какой-то стороны, может, прояви Чимин больше внимания, всего этого пиздеца бы не случилось. Альфа чувствует, как на воротнике его футболки сжимаются пальцы Мина. — Со мной? — спрашивает Юнги, спрятав глаза за чёлкой, но Чимин так просто и расслабленно выдаёт в ответ: — Да, — что это дико смущает. — Ты дурак?! — Да с хрена ли я дурак?! — возмущается Пак. Его уже это немного подзаколебало. Внутри появляется твёрдое намерение дать Юнги понять, что он тут не шутки шутит, а вполне серьёзно настроен. Даже на свой женатый статус Чимин кладёт огромный болт, хотя совсем не планировал. Дело не в Чонгуке. Альфе кажется, что он бы всё равно сорвался на измену, сердцу ведь не прикажешь. При любых условиях, потому что к Мину его тянет как гигантским магнитом, и этому тяжело сопротивляться, пусть Чон бы вёл себя как лапочка. Это не влияет ни на что. — Учитывая, кто я... — А кто ты? Маленькая панда, которая каждый раз поражает меня своей живучестью и решимостью. Заставляешь моё сердце замирать одной своей улыбкой. И на самом деле ты намного лучше, чем хочешь казаться. Помощи просить не привык, такой весь самостоятельный и независимый, и от этого ещё больше хочется постоянно быть рядом и защищать тебя. Ты скрываешь своё смущение за бранными словами и фырканьем, но тебе нравится, что к тебе проявляют заботу и внимание, хотя непривычно, потому что раньше у тебя этого почти не было, как мне кажется. А ещё ты не любишь, когда тебя даже в шутку обзывают, потому что это задевает тебя. Чувствительная панда, — выпаливает альфа как заученный текст, хотя идёт он на самом деле исключительно искренне. В Юнги много положительных качеств, только с их осознанием какие-то проблемы. Или просто есть причина наплевать на них все из-за одного "но". — Я про то, что я людей убивал... — И много? — Трое... — Первый... — Чимин помнит, что в одном убийстве Мин сам сознался. — Кажется, киллер, которого за тобой послали? Альфа закатывает глаза. Ну, тут либо ты, либо тебя. — Последним был таксист, который... хотел, наверное, меня трахнуть, так что мы начали драться, и я дорвался до оружия первым. Чимин не видит ничего плохого и в этом, насильники своих жертв не то чтобы часто отпускают. Боятся попасть за решётку. Однако проблема в том, что не Пак винит Юнги в этих убийствах, а омега сам себя морально прикопал. — А ещё один? — Если я тебе скажу, то больше не буду в твоих глазах всего лишь маленькой пандой. — Лучше сейчас и ты мне скажешь, чем полицейский через лет десять, когда у нас будет двое детей и собака, а тебя внезапно загребут в тюрьму. — Почему двое? — тихо усмехается Юнги, а Чимин ему в ответ недовольно: — Потому что. Не уходи от вопроса. — Тот альфа... Это был один из случаев, когда я состоял в банде и их было много вокруг. Нас двоих послали забрать груз для главного, а я подумал, что это не должно попасть в плохие руки, и пристрелил напарника, чтобы он не помешал мне. — Что там было? — сначала Чимин думает на деньги, ну или что-то ценное, но никак не ожидает услышать вариант: — Пятеро омег лет десяти из европы. Через Джина я передал их в приют, и затем их вроде отправили на родину. Такое иногда случается, детей похищают и в коробках для крупных животных перевозят через границу для всяких богатых извращенцев. А светленькие — это вообще экзотика. "Руки по локоть в крови" оказываются не такими уж и жестокими, если разобраться. — Ты правильно поступил, хотя убивать было не обязательно. Можно было пойти в полицию. — Если бы власти могли всё контролировать, то дети бы не оказались там изначально! — возражает Юнги. Он ни раз видел, как сотрудников правопорядка подкупают или убивают, запугивая всех остальных и склоняя их к сделкам. Не все могут стоять до победного. Жалко свои семьи. Свои жизни. — Полиция... я не верю в неё. И нет разницы, зачем я убил. Я не оправдываюсь, это ужасный поступок. Кровь — это кровь, и она на мне. Дахи тоже на моей совести, как и раны Сокджина. Это не попытка получить жалость или ещё что-то, просто я знаю, ты бы не отстал. — Ты хорошо меня изучил, или просто я стал слишком предсказуемым? — Чимин нежно улыбается и обнимает Юнги, вдыхая его запах, еле уловимый, но всё же не пропавший до конца. Альфа верит, что всё будет в порядке. Они вместе могут что-нибудь придумать. — Ты ненавидишь меня? — бубнит омега ему в плечо, не желая отстраняться. Хоть бы так и быть. Тепло, спокойно, никакой боли и насилия. Юнги даже немного верить начинает в то, что нормальная жизнь и для него возможна. — Было бы проще, если б так. Но я не могу. — Не моги дальше. Я не хочу, чтобы ты меня ненавидел. — Хорошо, — соглашается Чимин, стискивая объятья, но тут в дверь стучат, и Пак идёт открывать, думая, что это Хосок. Не Хосок.