Дыши

— Мы почти пришли — сообщает Попов, когда из-за деревьев виднеется старый, дряхлый фонарный столб. — Так быстро? Я думал опять в какую-то задницу меня отведëшь… — Не, ну если ты так этого хочешь… — Иди в попочку! — выкрикнул парниша, обгоняя Арсения. Но вдруг он остановился и посмотрел назад — Арс! — А? — Кто последний до столба, тот гей — сказал он и рванул к столбу, но снова остановился, когда услышал ленивое «Ага» из уст преподавателя. — Эй, ну ты чего? — снова сравнявшись с мужчиной спрашивает парень. — Да щека болит… Ублюдки. Не сразу до парня доходит про кого речь, но когда он понимает, согласно кивает в ответ. Мимо столба они проходят одновременно. — У собачки болит, у кошечки… — Шаст, давай без этой херни, не мучай животных! — Ладно, ладно. У тех ублюдков болит, а у Арса всë пройдëт. — Вот и правильно. Всë это время Антон почти не отрывал от Арсения глаз. Прямо до того момента, как они не ступили на какую-то возвышенность. Ойкнув, Антон решил осмотреться: они находились на каменном мосте, который с обеих сторон окружал заледеневший пруд. Здесь довольно красиво. Парни садятся на каменный бортик и Шастун сразу же подлетает к Попову и, взяв двумя пальцами его за подбородок, начинает осматривать щёку. — Ну, жить будешь. У тебя чуток покраснело, но это может и из-за холода, — неотводя взгляда от голубых глаз напротив, он невольно улыбнулся, сам не понимая почему. Прошло несколько минут, а они всё так же молча смотрели. Джинсы Антона промокли и поэтому, он хотел переставить её на другое место, но из-за того, что всё было заледенелое, его ноги разъехались, и он приземлился прямиком на коленки Арсения. Засмущавшись, он поспешил встать, но руки, что обвили его талию, не дали этого сделать, — у меня, кстати, руки замёрзли… Попов, расплывшись в улыбке, снял уже не помогающие перчатки, нежно взял его ледяные ладошки, и расстегнув куртку, прижал их, прям как там. Теперь, главное, чтобы никакие гопники и здесь не нашли их. Шастун же, удобно расположившись на коленях преподавателя, свернулся комочком и прижался головой его груди, на что Арсений облокотился подбородком о его макушку. Побыв в тишине некоторое количество времени, молчание медленно стало перетекать в диалог. Сначала тихий, душевный, а после в весёлый, с кучей шуток как русских, так и на английском. Антон, согревшись, слез с Попова и сел рядом, а тот, стал его тыкать в бока, так как был уверен, что тот боится щекотки. Шастун стал делать тоже самое, но на Арсения это не действовало. — Вот ты, блин! — Кто? — посмеиваясь спросил мужчина, начиная щекотать его ещё сильнее. — Придурок! Прекрати! — Антон вскакивает с места, смеясь, но неудачно поскальзывается и падает, — ух ты ж, сука-а-а. — Мышка, всё в порядке? — преподаватель подбегает парню и ставит его на ноги, помогая отряхнуться. Шастун, пользуясь моментом, суёт свою всë такую же холодную руку под кофту Попова, на что тот сразу же отпрянул, — ах ты говнюк! Ну, держись! — он быстро побежал вслед за убегающем Антоном, попутно хватая снег и делая снежок. Замахнувшись, он попадает прямиком в цель — за шиворот парню. — Сука ты меткая, — смеясь и одновременно пытаясь убрать снег, что уже начал таять и течь по спине холодной струйкой, сказал Шастун. Снова вернувшись к мостику, оба сели на бортик, порядком замотавшись бегать. Только парень хотел повернуться к мужчине, как тот начинает толкаться, — э-э-э, Арс, — оба смеются, опять. Живот от смеха начинает уже побаливать. Как вдруг со стороны бортика слышится характерный треск, но они не обращают внимания, лишь Арсений отодвинулся от края. Продолжая дурачиться как дети, раздается ещё один треск камней, за ним и ещё, но за их диалогом они снова ничего не услышали. Спустя какое-то время наконец успокоившись, они уселись на выступ камней, как вдруг Антон отвлекся на снег, что резко пошёл и хлопьями закружился в небе. Попов тоже наблюдал за этой красивой картиной и он хотел было усесться поудобнее, но как-то неудачно ëрзнул, и почувствовал, как опора начинает уходит из-под его пятой точки. Неуспев спохватиться, камни летят вниз вместе с мужчиной прямо на голый лёд. Парень быстро разворачивается на шум и ничего не понимая, пялится на тело, что медленно, но уверенно погружается в воду. — А-а-арс, сука-а! — закричал во все горло Шастун и его захватила паника. На ватных ногах он как можно скорее побежал спускаться, но чëртов лëд не давал ему сделать это быстро. Он падал, поднимался, снова падал, но всë же добрался до места. Антон хотел было уже нырнуть в воду, но его охватил страх. Решился он лишь через двадцать секунд, которые длились как одна. Ныряет. Оказалось не очень глубоко, примерно по грудь парня, это дало ему шанс на спасение мужчины. В воде ничего не видно, по этому как только он нащупал тело Арсения, быстро схватит его, и с трудом вытащив наружу, стал пытаться выбраться на лëд и захватить тело. выходит у него это не быстро...юноша переместил на кучку снега поблизости. Он лежит с закрытыми глазами, грудь его не вздымается да и вообще преподаватель не подаёт никаких признаков жизни. Антон сразу прильнув к нему и совсем забыв о своём состоянии, приходит к решению хоть и неумело, но делать искусственное дыхание. Прикасается губами к его губам, пытается откачать воду, чувствуя при этом, что самому становится нечем дышать. В перерыве отпрянул от мужчины, он заметил, что снег под головой его окрасился в красный и кровь продолжает течь, стекая на лёд. У парня ещё сильнее затряслись руки, а дыхание его участилось. — Нет, Арсений, пожалуйста… Тонкие струйки слез покатились по щекам. Он снова начинает пытаться помочь, но начинает сильно кашлять. Без сил он падает рядом, задыхаясь от приступа и захлебываясь от собственных слез. Шастун больше не пытался ничего делать. Он сдался, закрыл глаза, не желая ничего видеть. Ни тело рядом с ним покорно лежащего мужчины, ни этот проклятый мост, ничего. Антон проклинает себя за то, что он просто слабая, астматичная мышь, как сказал преподаватель. Но уже нет,не просто преподаватель… За сегодняшний день Попов стал ему роднее, чем кто-либо другой, но это уже не важно. Пытки прекращаются навсегда и больше эта злосчастная астма его не побеспокоит. Мужчина резко приходит в сознание и начинает кашлять. Вода моментально выходит из лëгких. Пару секунд даëтся на то, чтобы оклематься. Арсений смотрит прямо, осознавая происходяшее. Затылок сильно жжёт. Приложив руку он понимает, что осколки льда впились в его голову и вся его ладонь была в алой крови. Тяжело дыша, он, не обращая внимания на дикую боль, поворачивается влево и смотрит на своего мальчика, точнее на его бездыханное тельце. Пелена слез окутывает глаза. Он берёт его окольцованную ручонку и начинает щупать пульс. Его больше нет. — Я не смог…мышонок, хе-хе, господи…на что я надеялся, когда задумывался о твоëм присмотре, чтобы с тобой ничего не случилось но....я ведь сделал только хуже… Я виноват, я убил тебя… Прости... Обхватив его за щёки, Попов целует парня. — Прости… — шёпотом проговоривает Арсений, не отводя взгляда от Шастуна, — прости, — мужчине хочется плакать и кричать, но он не может,— I'm sorry, — вновь повторил он и лёг рядом с Антоном, прижимая того к себе. Под ними опять раздался характерный треск льда. Через время ещë один, — да расколись ты, сука уже! — он сильно стукнул по льду и тот разбился, как хрустальная туфелька золушки. Два тела тонут, одно барахтается от страха несколько секунд, а потом схватив рядом плавующую руку парня, расслабляется. Их души успокоились навсегда. Больше они не будут знать, что такое страх. Пока их тела погружаются на дно, мама Арсения никак не может дозвониться до сына. Но она всë ещë не догадывается что больше никогда его не увидит. Антона больше никогда не увидят Дима с Серëжей. Их двоих, больше никогда никто не увидит. Но самое печальное то, что они больше никогда не посмотрят друг на друга.