В свету яркой луны. Сборник

Сплинтер находился у себя в комнате. Медитировал. Большую часть своего времени, он посвящал своему развитию и внутреннему покою. Казалось бы, что у мастера боевых искусств, должно быть уже всё отточено, но нет предела совершенству и в первую очередь, так считал сам Сплинтер. Потому часто предавался раздумиям, ища ответы в сокромах мироздания. Он чувствовал, как многое меняется, многое растёт, имел на всё свою точку зрения, но в первую очередь, для него было важно быть объективным. Не тем, кто даст совет личного характера, а такой, какой был нужен. Очень часто это трактовалось, как два похожих, но смытых понятия. Когда ты смотришь на ситуацию от своего лица, хочется дать совет в духе своего характера, а если вникать в суть проблемы, то понимаешь, что одним советом тут не отделаешься. Приходилось много размышлять, допускать всё больше и больше мыслей и делать вывод. Да, это позволяло больше понять миро устои и вписать себя в этот мир. Приходилось каждый раз учится новому и в первую очередь - доверию. Доверию своим сыновьям, своим ученикам и своим воспитанникам. Доверять их решениям и что далось ему сложнее всего, позволить им совершать ошибки. Было тяжело принять, что он не сможет уберечь их, не сможет помочь и порой насильно приходилось себя заставлять игнорировать тот огромный рой переживаний и со спокойной улыбкой давать разрешение на какие-то их идеи или предложения. Вообще, быть отцом оказалось в разы труднее, чем он мог даже представить. Насколько он мог вспомнить, первая мысль, которая посетила его, когда он почувствовал себя в безопасности наедине с этими малышами, это: "А что дальше?" А действительно, что? Чем их кормить, как за ними ухаживать? Как вообще растят крохотных черепашат? Они явно не были похожими на обычных детей, но и питомцами их назвать, язык не поворачивался. Пока он понял, он допустил сказать, что кучу ошибок, это равно ничего не сказать. Возможно за некоторые из них, его можно было назвать плохим отцом. Первое, что приходит на ум, это то, что он как-то не доглядел, когда братья играли в ковбоев, про которых вычитали в комиксах. Рафаэль смастерил тогда лассо из старых проводов и стал размахивать им, притворяясь, что сейчас заарканит братьев. А те разбегались хохоча. И тогда его петля нечаянно затянулась на шее Микеланджело. Сплинтер еле успел. Слава богу, дети тогда не поняли что произошло, но после этого случая, Йоши не мог заснуть пару недель и почти столько же не ел. Понадобилось много моральных сил и много медитации, чтоб принять этот случай. Был ещё один, когда Донателло заболел. Сплинтер тогда решился на ограбление и вскрыл двери аптеки, стащив приличное количество различных лекарств и пилюль. Позже, он выяснил, что этот случай повесели на старого фармацевта, который тогда был на смене. Мол, не закрыл двери. Тоже долго корил себя, что не имел возможности поступить иначе. Приходилось выбирать, между преступлением и жизнью сына. После, он всегда старался находить всё необходимое на помойках. С этим тоже приходилось мириться. Тяжело было принять, что больше нет другой жизни. Судьба повернулась именно так и нужно было к ней приспосабливаться. А это давалось трудно. Он был ниндзя, был уважаемым человеком и мастером. А в итоге? Стал грызуном, который шарился по помойкам, ради выживания. Терпеть отвратительный запах, пользоваться всем ношеным и использованным, а питаться помоями. С другой стороны, это означало, что его дети будут сразу расти в таких условиях и они не познают таких же проблем. Они познавали хуже. Он как мог, пытался отгородить малышей, от внешнего мира. Понимал, они быстро поймут, что им там не место, что там их будут ненавидеть и считать монстрами. Он находил старые комиксы, диски, книги, старался отвлекать их усиленными тренировками и пытался всё больше и больше вовлечь их в хобби и отвлечь от внешнего мира. Хотя это был лишь вопрос времени. Вроде и понимаешь это, но осозновать... Именно поэтому у Рафа появилась его черепашка. В детстве, из всех братьев, именно Рафаэль отличался сильнее остальных. Тогда, совсем юный отец, наивно считал, что это пройдёт с возрастом, но всё только усугубилось, а когда он подрос, не стал принимать его советов. Рафаэль боялся себя, потому отвергал всех остальных. Он не мог довериться никому. С Леонардо у них были натянутые отношения, с Донателло они были похожи больше на одноклассников, чем на братьев, а Микеланджело... просто нет. И тогда, начитавшись комиксов, юный ниндзя пошёл искать друзей и вышел на шахты метрополитена. Тогда он наткнулся на старого диспетчера, который в плохом освещении и благодаря ночному воображению, до жути его испугался. Кричал, визжал, уже бежал вызывать чуть ли не ФБР, но сенсей вовремя его забрал. "Папа, я монстр?" Со слезами на глазах спрашивал он. И что надо было ответить тогда Хамато Йоши? Он и сейчас затрудняется ответить, уже не говоря о том, что было 10 лет назад. Тогда же, пытался убедить, что диспетчер спутал его с крокодилом. Может это и было правдой, но наверняка, никто не знал. Конечно, для него, эти четверо будут самыми чудесными детьми. У них красивые глаза, милые панцири и самые прекрасные улыбки. Но вот для остальных людей... это были монстры, чудовища, демоны и тому подобное. Каждое из этих слов ранило не хуже ножа и он искренне не понимал, как можно так судить, не узнав их поближе. Внезапно он услышал тихое хныканье в додзьо. Да, с его ушами, при желании можно было услышать что происходит в каждом уголке логова. Каждый раз, Сплинтер специально концентрировался на всём чём угодно, кроме того, чтоб вслушиваться, чтоб оставить личное пространство сыновьям. Но так же было тяжело игнорировать чужую боль. Тихо отодвинув ширму, в глаза ударил яркий свет, который просачивался через решётку в потолке. Привычная атмосфера, привычные запахи... Только вот их новая гостья сидела, крепко поджав колени, спиной к нему и еле слышно хныкала. - Что случилось, дитя? Эти слова получились даже мягче чем обычно. Его голос, колос, который изначально был с лёгким хрипом и низким тембром, удалось сильно смягчить, найти идеальную середину. Крыса аккуратно, мягкой походкой дошёл до девушки, пытаясь всмотреться в её лицо, которое она тщательно скрывала в коленях. Ожидаемо, она не ответила. Сенсей даже услышал, как она задержала дыхание, чтоб остановить плачь. Он осторожно сел рядом с ней. - Плакать - это нормально. Я тоже порой плачу, когда придаюсь воспоминаниям о прошлом. Она чуть-чуть приподняла голову, так что выглядывали только опухшие глаза и с какой-то сильной пронзительностью всматривалась в него. "Выискивала ложь", понял Йоши. Видимо в прошлом, ей говорили такие слова, а потом осуждали за слёзы. Спустя пару минут, она вытерла слёзы тыльной стороной ладони, сильно вдавив их при этом, потому что глаза стали ещё чуть больше опухшими. Красные щёки, пятна по лицу и искусанные губы. И в такие моменты во взгляде читается сильная усталость и печаль. Гораздо сильнее, чем способна выдержать такая девушка. Не то, что бы он ставил стереотипы. Просто было видно, когда чего-то внутри, гораздо больше, чем способно выдержать тело. В такие моменты, он преисполнялся гордостью, потому что именно в такие мгновение был виден характер, выдержка, стойкость. Это вдохновляло, не важно, кто плакал. Резко она обратила свои заплаканные глаза на него и по щеке, новым водопадом, покатились слёзы. Губы скривились в жуткой гримасе боли и отчаяния. Чересчур большой боли и слишком большого отчаяния. Только от такого взгляда, можно было уже почувствовать, как когтистая рука, сжимает гортань, не давая воздуху пройти, как она же скребётся по глотке, намереваясь разорвать суть воображения и впиться лапищами в кожу, оставляя кроваво-красные следы. А сердце... сердце щемило. Будто его комкали и намеревались вжимать до тех пор, пока его не станет. - Я хочу к маме. И полился новый поток, уже не скрываемых слёз и всхлипов. А у Сплинтера, в этот момент, что-то глухо упало внутри и разбилось на мелкие, мелкие осколки. Перед ним сейчас сидела не подросток, а ребёнок, который потерял свою маму. И безумно скучает по ней. Который в отчаянии зовёт свою мать, потерялся и ему она так же не обходим родной человек, как глоток свежего воздуха. В такие случаи, вокруг будто всё замирало и не желало идти своим чередом, пока не придёт мама. Вроде такая детская и по-детски наивная фраза, но сколько было в этой фразе... Всего. Просто всего. Чересчур много, что даже Йоши на секунду задумался, а сможет ли он вытерпеть такое количество. Насколько он понимал... её матери уже... - Я так хочу к маме! И к папе! И домой! Я очень-очень хочу домой, в наш сад и красивую беседку, где по утрам пили чай. Я так скучаю по всему этому, я так... скучаю. Сплинтер дальше терпеть уже не мог. Даже у него уже щипало глаза и неприятный ком застревал в горле. Он аккуратно притянул к себе ребёнка, обнимая его, полон желания успокоить. Он знал, что это такое, бремя утраты. Причём, это было то, что ты любил больше всего и когда-либо в этой жизни. Но у него были сыновья. Те, кто помогал ему выкарабкаться и не позволять себе впасть в уныние, в те пучины страданий и небытия. А у неё... Сейчас. И здесь. Не было толком никого. И что сказать, он не знал. Да, вот так растерялся, настолько выбила из колеи её искренность и настолько ощутимая боль. Но точно знал, что ей сейчас необходима поддержка. Показать присутствие, что она сейчас не одна. Что она может прийти и выплакаться. И не только ему. Он чувствовал, что его сыновья уже прониклись симпатией к ней и ей же доверяют. Видимо, ей нужно было больше времени, чтоб так же смотреть и на них.