В свету яркой луны. Сборник

- Донателло, ты чего? На её лице играло какое-то слишком непринуждённое выражение. Даже больше вопросительное. После чего, мутант облегчённо выдохнул. Она не услышала. Но рука тревоги не отступала горло и казалось, в этот момент юноша слышал абсолютно все пульсирующие вены. Несмотря на это, он постарался взять всю волю в кулак и выдавить из себя что-то внятное. - Т-ты о чём? Ха-ха, всё в порядке! Почему должно быть что-то не в порядке? Всё же в порядке верно? И даже положительно наигранный тон не смог придать ясности. Да и она бы ни за что на это не повелась. - Мне стоит задать уточняющие вопросы? Или сам расскажешь? Донни посмотрел в её глаза. Бездонные, глубокие. В них буквально плескалось беспокойство и его становилось всё больше с каждым мгновением. Мысли по новой накатили на него, с новой силой и с новыми сомнениями. "Если то, что я чувствую к ней, просто из-за того, что мне отказала Эйприл?" Донателло постарался натянуть самую искрению улыбку, которую смог изобразить. - Всё в порядке. - Грусть моментально успокоило трясущийся голос и теперь вместо бушующего моря, он сейчас томно, методично, шёл на дно. Удивительно, как дрожь от волнения в признании может так быстро унять тоска и тревога. - Я просто... расстроился, у меня не вышел эксперимент и... я потратил большой запас мутагена...вот. И как на зло, весь рой мыслей вытеснял грамотную речь. Самое тяжёлое-это контролировать каждый свой вздох, ибо понимал, что она видит. Её чутьё на чужие эмоции и чувства-поражало и глупо было надеяться, что она не заметит, что что-то происходит. Почему это так тяжело? Разбираться в своих чувствах и переживаниях казалось просто чем-то невыносимым. Девушка же внимательно изучила взгляд друга и тяжело вздохнула. Видимо её догадка про его состояние её расстроила. И в это мгновение, Донателло мог поклясться, что-то треснуло. Очень звонко и разбилось в стеклянную пыль. Она прочитала его мысли? Она знает, что он чувствует? Что? Что происходит? -Я тебя поняла. Ты не хочешь мне говорить, о том, что происходит? - Н-нет! Т-то есть да! То есть... Аргх! Я- я-я не знаю! Видимо это ещё больше нагнало беспокойства на девушку. - Ты ещё больше разпереживался, что происходит? - Б-Бейкер стрит! - Бейкер стрит? - Бейкер стрит, 68 дом с небольшой оранжереей на крыше, мы там как-то пробегали. - Помню конечно, но причём тут это? - Приходи туда в два ночи. - Хорошо, а зачем... Донни! Но мутант уже засеменил прочь из додзьо. Куда? Фиг знает. У него есть около 4 часов, чтоб собраться с мыслями и выдавить их в признание. И как на зло, единственная, кто мог реально помочь ему с этим, была именно она. Игра судьбы раскладывала карты явно не в его пользу. Накрученный мыслями, мутант забрал свое оружие, прыгнул на черепаший байк и умчал со скоростью ветра из логова, выезжая из ближайшей станции метро. Порой Раф так делал, чтоб проветрить мысли и Донни воспринимал это за его импульсивность, но сейчас он был на его месте и только сейчас до него доходил смысл слов "проветрить мозги" В НьюЙорк сити уже давно затемно В этом городе темнело неприлично быстро, что чаще всего играло на руку. Скорость, тонкими нитями, хирургической иглой, вшивало чувство адреналина. Вот-вот и заполнит всё его естество, глядишь и уйдут переживания. Сердце начинало биться быстрее, пульс учащался, а дыхание становилось всё прерывистее, будто вода заполняла кабину транспорта. Кончики пальцев неприятно немели, сильнее сжимая мотоциклетный руль, во рту неприятно пересыхало да и желваки заходили непривычно усиленно. Почему это всё так? Каждый раз, когда разговоры затрагивают его чувства, он становился настолько непредсказуемым. Будто его тело резко переставало воспринимать хозяина и диктовало свои правила существования, не подчиняясь законам физиологии. Мозговые импульсы просто не доходили до конечностей и те начинали жить своей жизнью. Ему было стыдно. Стыдно признавать, что по ночам, из тех немногочисленных, когда ему удавалось поспать, он крепко прижимал край одеяла, закрывая глаза в надежде, что отточенный на алгоритмы и уравнения мозг, сможет представить рядом... девушку. Его пару, ту с которой он бы не боялся уснуть, на которую бы любовался по утрам и задерживал взгляд перед сном. Сердце всегда откликалось на его фантазию и будто замедляла удары, сладостно растягивая моменты, будто обливая тёплым молоком. И становилось спокойно. Ночная тревога постепенно отступала, переживания за успешность изобретений и хим.соединений становились не такими большими, как казались, а глаза сами норовили поскорее закрыться уже предвещая видеть эту картину утром. На это, мутант лишь сильнее сжал руль и вдавил педаль газа, ускоряя транспорт. Нет. Прочь. Прочь надежду из сердца. Нельзя дать ей разрастись. Она как орхидея, найдёт благоприятную почву и разрастётся, хотя по своей сути, является сорняком. А сорняки нужно вырывать с корнем. Боль от неудачного признания терзала его до сей поры и Донателло сомневался, отпустил ли она его. Этот ободряющий взгляд июльского дневного неба, эти волосы цвета солнца. И её слова "Донни, ты славный, но..." и вот с этого момента противный писк и белый шум словно молния пронзили напряжённое сознание. Он видел, что она ему что-то говорит, но не слышал, хотя и понимал. Но почему-то, в эти моменты всё тоже замедлялось. Только не так, как ночью, а более тягуче, напряжённее, сердце уже не приятно ухало, а падало в пятки, откликаясь слабым эхом. Пальцы, как сейчас, холодели и переставали слушаться, а тело пробирала мелкая дрожь. Будто с каждым ударом пульса, сокращалось и его тело. Его черепашье тело. В эти моменты, он мог поклясться что, чувствовал абсолютно каждый нерв, что находился под панцирем. Да что там, сам панцирь будто вибрировал от передоза ощущений. Грубая, зелёная кожа покрывалась мурашками, под налокотниками, наколенниками, под бинтами и повязкой. И резкая педаль тормоза. По инерции, мотоцикл встал на дыбы на передние колёса и спустя долю секунды откинулся назад. Приехал. Нажав на одну из многочисленных кнопок на панели, мутант поспешил выйти, как сам транспорт стал группироваться и железные пластины, напоминающие панцирь, начали накладываться друг на друга и деформироваться, всё больше напоминая груду тяжёлого метала. Это и было его прикрытием, за которое Донателло мог гордо выпячивать передний пластрон и хвастаться своим изобретением. Само же здание было скорее не старым, а старинным, будто из 18 века. Имело оно такую популярность и даже обл. Советом запрещено к перестройке из-за его особенной крыши. Сверху располагалась небольшая оранжерея, где старая, пожилая бабушка растила цветы. Чудесным образом, у неё появлялись всё новые и новые семена и вскоре, её небольшой садик разросся до удивительных размеров и стал напоминать королевские, Лондонские оранжереи 16-го века. Правда в уменьшенной версии. Стеклянный окулус, многогранными срезами отражал лунный свет так, что он точечно освещал всё помещение. Вдоль стеклянных стенок расцветал пышный плющ, который тоже пропускал свет тоненькими струйками. Благодаря особой шлифовке стекла, световые лучи перекрещивались между собой, создавая необычайное пространство. Донателло нравилось сравнивать это с "Висячими садами Семирамиды". И самое забавное, что это обозначение ему дала именно она. Девушка редко вылезала из логова. Как она сама говорила, ей вполне хватало солнца и через канализационную решётку, а социальную батарейку ей разряжает Майки, так что ей незачем было там лишний раз появляться. Хотя бывали исключения, когда ей хотелось познакомить их с кухней её родины или когда появлялась необходимость приобрести предметы личной гигиены. И вот тогда, в магазине, она помогла той самой старушке, а она в благодарность дала ей копию ключей от этого сада. И ей так он понравился, что в первую же ночь, она потащила всю их команду, поделиться своей находкой. Да, это их поразило, но спустя 15 минут созерцания, ребятам пора было возвращаться к патрулю. А может они просто хотели смыться, потому что не видели ничего особенного в зелени и стеклянных потолках. Она осталась. И после этого стала периодично выходить ночью, команда провожала её до нужного адреса, сами уходили на дежурный патруль, а она просиживала там ночь напролёт. Его всегда интересовало, что она такого нашла в этом здании... Дверь тихо скрипнула. Сначала послышался стук метала, но скорее всего, она просто пыталась открыть замок ключом. Но у неё не вышло, так как мутант не выдержал и взломал его, перед тем как войти. Этот факт до юной леди дошёл очень быстро, так что Донателло посчитал два шага прежде чем услышать, разбавляемый тихим эхом, её голос. - Донни? Ты тут? Мутант тяжело взглотнул прочищая горло. Кадык будто нарочито закрывал проход к словам, потому что говорить было особенно тяжело. Все на что хватило его, это осторожное, не громкое: - Д-да, это я. - Боже, я перепугалась. Ты выглядел таким взволнованным, я уже думала что-то случилось... Случилось? Учёный набрал побольше воздуха иии.... -ТЫ МНЕ НРАВИШСЯ! У девушки был прям минутный ступор. Треклятая акустика, словно многогранный алмаз, отразил звуковые лучи, заставляя отскакивать эту фразу от всех стенок помещения. Она даже дыхание задержала. Но вот мутант чётко слышал, как отбивает чечётку его пульс под панцирем. Так страшно ему не было даже в самых пылких сражениях. - П. Повтори, пожалуйста. И Донателло повторил. Но с меньшим энтузиазмомм и в два раза тише, потупив взгляд в пол. - Почему? - Ч-что? - Почему ты пришёл к такому выводу? Почему ты говоришь это мне? Капелька холодного пота уже стекала по черепашьему затылку. А разочарованное скорым отказом сердце, обидно ухало где-то в районе его черепашьего хвостика. Земля постепенно уходила из-под ног, а в голову стал приходить томный туман, призывая учёного поддаться неге забвения и просто упасть тут. Посреди этих прекрасных цветов и такой прекрасной... - Н-ну. - Новый глубокий вдох. - Ты умеешь слушать и ты меня слышишь, ты боишься громких звуков и ненавидишь томаты. Тебе нравятся мои тупые шутки и ты находишь неловкие моменты-милыми. В этом есть свой шарм и я считаю это чудесным. Ты не относишься предвзято и умеешь признавать свои ошибки, твоя забота поражает до самого основания, как и твоя доброта по отношению к нам. Ты всегда тут, чтоб просто побыть рядом. А ещё эта речь, стоит мне огромных усилий и пожалуйста, ответь мне, чтоб я не питал лишних надежд на... Ему договорить не дали. Словно желанный глоток воды, мутант почувствовал на своих потресканных губах лёгкое касание с привкусом слоёного теста. И как по команде, в животе у Донателло взорвался рой бабочек, которые порхали сверху вниз, слева направо, вырисовывали немыслимые фигуры, щекоча своими крылышками его сердце. Казалось, момент поставили на паузу и не существует вообще ничего кроме его и этого ощущения. Будто панцирь вот-вот треснет, а вместо него вырастут большие большие крылья. Пальцы онемели, а ноги были уже не в силах держать и так ослабшее тело. А она вместе с ним, прижавшись к нему, словно рак к своей ракушке. Донни по инерции, приобнял её, чтоб не дать ей упасть на пол, а аккуратно приземлиться на него. И тут до него дошло, что её сердце отстукивает за раз пять ударов не меньше. Значит... Не может быть... -Прошу, скажи, что это значит "взаимность". Девушка улыбнулась, привычной своей нежной улыбкой. И черепаху словно обдало свежим, нагретым ветерком. -Донни... а луна то сегодня прекрасная!