Серебряные нити сшивают небо и землю

Тем утром, Глен просыпается от криков. Поначалу он ничего не может понять, сонно моргая, в то время как его тело уже успело принять вертикальное положение. Голоса в коридорах обычно молчаливого замка сливаются в единую какофонию, сбивая с толку и мешая осознать произошедшее. Лишь спустя несколько секунд он осознает, что именно причитают слуги за дверью. Король мертв. Убит. Зарезан. Заколот. Даже не одевшись, как был, в ночной рубашке и штанах, Глен бросается в соседнюю комнату, не постучав. – А, вот и ты, – Шинья улыбается так, будто все это время только и ждал появления своего слуги. Несмотря на раннее утро, он уже полностью одет, застегнут на все пуговицы и, похоже, уже успел побывать на улице. – Это правда?.. – Выпаливает Глен, как только закрывает за собой дверь. – Что? То, что отца кто-то зарезал? – Уточняет Шинья. – Правда. Я сам видел, – признается он, посерьезнев. – Братец Курето собрал всех Хиираги в отцовской спальне, сразу же после того, как ему сообщили. – Кто это был? – Если бы мы знали, – Шинья пожимает плечами. Он выглядит странно беспечным, посреди такой ужасающей сцены. – Убийца наверняка все еще в замке, – говорит Глен после недолгой паузы. – Ты из-за этого так переполошился? – Весело откликается Шинья. – Ну, будь уверен, он не скрывается у меня в гардеробной. Можем даже проверить, если тебя это успокоит. Глен слишком хорошо знает Шинью, чтобы поверить в его мнимую беззаботность. Да и в конце концов, никто не останется равнодушным, узнав, что его отца убили. Пусть даже такого, как Хиираги Тенри. – Как ты? – Спрашивает он, позволив своему голосу смягчиться. Шинья же сверлит своего слугу взглядом, прежде чем со вздохом сдается. – Не знаю, – признается он. – Это странное чувство. Я имею в виду... я столько раз думал о том, что этот человек виноват во всех моих бедах. И вот, его больше нет, винить больше некого. – Шинья произносит это, выглядя немного потерянно. – Но почему-то я не чувствую радости, только пустоту. Как будто он унес все с собой. Как это сделала Махиру в свое время. Глен сжимает его ладонь в своей, возвращая обратно из круговорота мыслей. Шинья удивленно смотрит на их сцепленные руки, но не возражает и никак это не комментирует. – Ах.. но кое что, они у меня не забрали, – говорит он полушутливо, – ты все еще здесь, хоть я и не Махиру. – Я рад, что ты не Махиру, – резко отвечает Глен. Шинья тут же замолкает. Наклонившись, он быстрым жестом целует пальцы своего слуги. И тут же распрямляется, отпуская его руку. – Мне кажется, из нас всех отец по-настоящему любил только Махиру, – говорит принц, пока покрасневший Глен оторопело моргает, не ожидавший от него такого прямого проявления чувств. – Слуги рассказывали, когда она была маленькой, то могла ворваться в зал для заседаний – тогда еще главы кланов были частыми гостями в замке – и броситься обнимать его прямо посреди собрания. Здесь все это время был зал для заседаний?.. – И ее даже не наказывали? – Представь себе, нет. – Шинья весело усмехается. – Сложно поверить, да? Глен кивает. – Когда Махиру была жива, – продолжает Шинья, – он даже есть спускался вместе со всеми. Не всегда, но часто. Наверное, когда-то, еще до того, как я появился, они больше походили на нормальную семью. Что же произошло? – Вопрошает он задумчиво, осознавая, что ответ не получит, по всей видимости, уже никогда.

***

Как оказалось, Курето своевременно оповестил о произошедшем каждого из представителей десяти кланов. К обеду, все главы семей собрались в тронном зале, где уже давно не проводилось встреч с кем-либо извне. Курето, будучи еще некоронованным королем, восседал на троне с таким спокойным видом, словно родился в нем. Что заметно выводило его младшего брата из себя. – Не успело тело отца остыть, как ты уже попираешь ногами введенные им правила! Второй принц заявляет это, абсолютно не заботясь о правилах приличия перед гостями. Саюри нервно поглядывает на него, явно чувствуя себя не комфортно то ли из-за поведения своего господина, то ли из-за слишком нескромной одежды, которую она вынуждена демонстрировать при всех. – Это чрезвычайная ситуация, – невозмутимо отвечает Курето, едва ли удостоив его своим вниманием. – Никто не ожидал, что произойдет нечто подобное. – Чрезвычайная ситуация?! – Сейширо вскидывается, – наш отец умер! Разве тебе не полагается скорбеть, как порядочному сыну?! – Замолчи, Сейширо, – Курето хмурится, смерив младшего брата холодным взглядом. – Ты сам видел, как именно умер отец. Предпочитаешь стать следующим? – Ты мне угрожаешь?! – второй принц злобно скалится. – Я так и думал, что это был ты! Кому смерть отца была выгодна наиболее всего?! – Сейширо указывает на Курето пальцем, гневно потрясая при этом рукой. Несмотря на кощунственные речи, в словах Сейширо была доля правды. Курето единственный, чье местоположение в этот момент неизвестно. Мужчин в стенах замка практически не было, а женщина вряд ли смогла бы провернуть нечто подобное. Казалось, все задумались об одном и том же. Какова вероятность, что посторонний сумел пробраться в покои самого короля, проскользнув мимо стражи, а потом еще нанести ему с десяток колюще-режущих ударов, чтоб уж совсем наверняка? Курето, по-видимому, пришел к тому же выводу. По его лицу было видно, что он собирается с мыслями, дабы дать ответ на заявление Сейширо, которое вполне можно было расценить как государственную измену. – Это не может быть братец Курето, – неожиданно говорит Шинья, прежде чем тот успевает открыть рот. – Он весь вечер провел со мной. Мой слуга тоже был там, он подтвердит это, верно, Глен? – Да, – серьезно отвечает Глен, не дрогнув под внимательными взглядами глав семей. Разумеется, никакого Курето вчера с ними не было. Глен не знал, почему именно Шинья принял решение солгать перед всеми и обеспечить Курето алиби. Какими бы ни были причины для лжи, у Шиньи они наверняка были. Разобраться можно было и после. – Я верю принцу Шинье, – впервые за все время открывает рот Сакае. – Пусть я имел удовольствие общаться с ним очень недолго, но он оставил у меня впечатление человека благородного. Да и уж за своего сына я-то могу поручиться. – Я тоже! – Доносится до них звонкий девчачий голос откуда-то снизу. – Принцесса Шиноа, – подсказывает Глен отцу, а заодно и остальным. Младшая дочь Хиираги, прежде неизвестная для общества, порождала атмосферу неестественности происходящего, смущая окружающих. «Ну, после невесть откуда взявшегося Шиньи, они должны были ожидать чего-то подобного», – думает Глен. Как будто не он в свое время был шокирован, обнаружив, что в королевской семье существует еще два человека, взамен одного, о чьей смерти никто извне и не подозревал. Пропажа принцессы Махиру. Тема, к которой Курето и остальным наверняка еще придется вернуться. – Когда я собиралась принимать вечернюю ванну, старший брат находился в комнате братика Шиньи. – И откуда ты так в этом уверена, мелкая пигалица? – Хмуро уточняет Сейширо. – Я подслушивала, – невозмутимо отзывается Шиноа. – Тогда, о чем именно они говорили? – Они играли в слова. Уши Курето мгновенно становятся красными. Ситуации совершенно не помогает и то, что Шинья весьма шумно прыскает со смеху. – Мне бы хотелось, чтобы вы не комментировали то, как именно я распоряжаюсь своим свободным временем, – произносит наследный принц с каменным лицом, обратившись к остальным. – Разумеется, – отзывается Сакае с вежливой улыбкой. Однако, Глен явственно видит, что тот едва сдерживает смех. Понял ли он, что Шиноа врет? Его отец не был особо проницательным человеком. Однако, иногда он каким-то немыслимым образом улавливал душевное состояние Глена, как бы тщательно он его ни скрывал. – Шинья, твой смех в данной ситуации более чем не уместен, – добавляет Курето, повернув голову в сторону брата. – Прошу прощения, – к чести Шиньи, ему хватает приличия выглядеть виноватым. – Утро выдалось не из легких, я немного забылся. – Ты просто рад тому, что отец умер. – Снова донесся до них громкий голос Сейширо. – Признай, Шинья, отец не любил тебя и ты затаил на него злобу! – Отец был столь любезен, что признал меня перед всеми и дал возможность покидать пределы дворца, – возражает Шинья. – Как я могу на него злиться, братец Сейширо? – Шинья, Сейширо, довольно. Не нужно показывать свое невежество, обсуждая подобные вещи при наших гостях. Сейширо кидает раздраженный взгляд в сторону трона, однако наконец замолкает. Шинья, пользуясь тем, что Курето и представители десяти кланов остаются обсудить все более детально, выскальзывает из тронного зала. Глен же, посмотрев еще раз в сторону отца, следует за ним. Он бы хотел провести с Сакае немного времени, пусть даже при таких ужасных обстоятельствах, но у Глена все еще есть кое-что, о чем он должен сообщить своему принцу. – Шинья, можем ли мы заглянуть к Бьяккомару? – Спрашивает он тихо, когда оказывается достаточно близко. – Прямо сейчас? – Уточняет Шинья озадаченно усмехнувшись. – Сейчас самое время, – отвечает Глен без тени юмора. К облегчению слуги, Шинья понимает намек. Лес оказался полностью перекрыт, в попытке поймать неизвестного убийцу, а обсуждать в стенах замка то, в чем Глен намеревался признаться, он бы ни за что не решился. – Что не так? – В лоб спрашивает Шинья, когда они оба оказываются на нейтральной территории. Глен поднимает голову вверх, разглядывая дыру в стене и прикидывая, насколько хорошо их слышно снаружи. Затем, он смотрит на Бьяккомару, ловя ответный настороженный взгляд ледяных глаз. Наконец, он решается. – Я видел Курето, – говорит Глен, обернувшись к Шинье. – Мм? – Тот смотрит в ответ недоумевающе, требуя пояснений. Но Глену нужно некоторое время, чтобы собраться с духом. – Я видел Курето вчера поздно вечером, – признается он совсем тихо, все еще боясь, что их могут услышать. – В темноте было сложно разобрать, но, я почти уверен, что на его руках была кровь. Я... хорошо чувствую ее запах, с недавних пор. Шинья выглядит спокойным. Как будто еще до слов Глена догадывался о чем-то подобном, но все же предпочел скрыть правду от остальных. – Однажды, братец Курето сломал мне два ребра, – говорит вдруг он. Глен непонимающе смотрит, терпеливо дожидаясь продолжения рассказа, чтобы понять, к чему клонит принц. – Отец в тот день был особенно не в духе. Приказал нам сражаться, без оружия, руками и ногами, и не успокоился, пока Курето не вышиб из меня дух. Я чувствовал, как кости хрустнули под его сапогом. – Шинья делает паузу. Глен тихо выдыхает, осознавая, что все это время задерживал дыхание. Даже прожив здесь несколько лет, заработав пару особенно неприятных травм в процессе, он сомневался, что подобные рассказы однажды перестанут болезненно отзываться где-то внутри его естества. – Я несколько месяцев не мог пролезть в эту комнату. Я пытался несколько раз, но... – Шинья не заканчивает, самоуничижительно усмехаясь. Глен озабоченно хмурится. – Ты идиот? Лезть сюда со сломанными ребрами. – Вот только не нужно читать мне нотации, – отмахивается Шинья. – Я все еще помню, как ты пробил себе насквозь руку, а затем, никому ничего не сказав, махал мечом на тренировочном поле, пока ладонь не опухла настолько, что стало невозможно скрыть. – Это... – И не надо говорить, что «это было другое». Я мог повредить легкое, ты мог умереть от инфекции, но этого не случилось. Так что просто замолчи и дослушай, хорошо? Глен неохотно кивает. Ему, разумеется, любопытно, хоть он и сердит на то, как опрометчиво Шинья себя повел. – Больше всего я боялся, что Бьяккомару умрет от голода, либо его кто-нибудь обнаружит. Гоши тогда еще здесь не работал, а Шиноа была слишком мала. Ах, но знаешь... – на лице принца появилась улыбка – когда я наконец сумел снова сюда попасть, оказалось, что кто-то кормил и заботился о нем все это время. – Это мог быть кто-то из слуг, – предпринимает Глен безуспешную попытку. – С чего ты вообще взял, что это был Курето? – Потому что недавно братец Курето явно дал мне понять, что знает о Бьяккомару. Он и раньше заставлял меня нервничать по этому поводу, но надеялся, что мне просто кажется. – Шинья пожимает плечами. – Братец Курето знает о нас, но мы до сих пор в безопасности. Более того, если ты не ошибся, то ему стоило убить тебя вчерашней ночью. Однако, вот он ты, стоишь передо мной. Виновен братец Курето или нет – это меньшее, что я могу для него сделать. К тому же, если не он, следующим королем станет Сейширо, – добавляет он чуть поморщившись. Глен снова думает о вчерашней встрече. Шинья, разумеется, прав. Оставлять его в живых было слишком глупо, слишком неразумно. И все же, Курето совершил глупость, по какой-то причине пощадив не став избавляться от нежелательного свидетеля. – Да уж... позволить Сейширо стать королем было бы фатальной ошибкой. – Вот и я так думаю, – криво усмехается Шинья. – Курето единственный из нас, кто справится с этой ролью. Выходит, так тому и быть. Какой же из меня принц, если я даже короля защитить не смогу?

***

Впервые за все время, что Глен провел на службе у королевской семьи, здесь было настолько оживленно. На удивление, ему даже становится не по себе от слишком большого скопления людей в замке. Все десять глав в сборе, плюс их приближенные и слуги. А глава клана Джуджо даже приволок с собой дочь, которую Глен обнаруживает околачивавшейся возле конюшни. – Воняет, – бормочет она себе под нос, брезгливо морщась при этом. – А что, принцессы, выходит, у нас не какают? Девушка гневно вскидывает голову. Ее фиолетовые глаза, на пару оттенков светлее глаз самого Глена, словно пытаются просверлить в нем дыру. И правда, как Гоши и говорил... Глен невольно усмехается. Единственную наследницу семьи Джуджо этот смешок только больше выводит из себя. Уперев руки в бока она, явно чувствуя себя хозяйкой положения, продвигается ему навстречу. – Что смешного? – Прямо спрашивает она, бесстрашно встречая его взгляд своим. – Ты, – отвечает Глен, с удовольствием наблюдая, как лицо девушки вспыхивает от ярости. – Глен, не дразни ее, – умоляюще просит подошедший Норито, с опаской поглядывая на гостью. – Не удивительно, что ты поладил с этим мужланом, Гоши, – сердито бросает та, прежде чем отвернуться. – Компания прямо тебе под стать. Придерживая полы роскошного платья, она удаляется по направлению к воротам, словно намереваясь уйти в таком виде одна, без отца и повозки. – Мито-чааан! – Горестно тянет горе-ухажер, бросаясь за ней. Какое-то время, Глен смотрит им вслед. Наверное, ему следовало бы извиниться перед Норито позже, за то, что вот так обломал ему долгожданную встречу. Но сейчас, ему не до этого. Все обдумав, Глен принимает, должно быть, самое идиотское решение в своей жизни. Он решает напрямую поговорить с принцем Курето. Тот, как ни в чем не бывало пребывает у себя в кабинете. Но Глен смущен не столько этим, сколько... – Что? – Невозмутимо спрашивает Курето, пока Шиноа, сидящая у него на колене, продолжает увлеченно что-то чертить на листке бумаги. – Тебя подозревают в убийстве отца, а ты сидишь и рисуешь с принцессой, – уточняет Глен, сам не замечая, как переходит на «ты». – Я не рисую, – говорит принц Курето пугающе серьезно, продолжая при этом сжимать в руке кусок грифеля. – Готово! – Довольно восклицает Шиноа, демонстрируя свой рисунок всем присутствующим в комнате. Странного вида шестикрылое существо, нарисованное со зловещей для маленького ребенка точностью, взирало на них десятком пар глаз. – Вы давали ей читать библию?.. – Спрашивает Глен не оборачиваясь к Курето, потому как не может найти в себе силы оторвать взгляд от творчества принцессы. – Нет, никогда.. – Отзывается тот в таком же тоне. Глен медлит. С Шиноа в одной комнате он уже не может обсудить то, зачем изначально пришел сюда. Пусть даже она и подыграла лжи брата, раскрывать перед ней правду было рискованно. Как для нее, так и для него самого. В любом случае, Шинья бы разозлился, сотвори Глен такую глупость. Шинья. – Ты собираешься сказать им, что Шинья не родной сын Тенри? – Спрашивает Глен вместо этого. – Не думаю. Такова была воля отца, у меня нет причин нарушать ее. Думаю, Сейширо тоже не станет трепаться попусту. – Да неужели? – Помни с кем ты разговариваешь, Ичиносе. Закатив глаза, Глен склоняется в преувеличенно-официозном поклоне. Это действие вызывает у него смутное чувство ностальгии. Лишь спустя несколько секунд, Глен вспоминает, что когда они с Шиньей встретились впервые, тот сделал нечто подобное, очевидно с похожей целью. И все же, одно дело дерзить перед своим слугой и совсем другое — перед будущим королем. – Думаешь, отец заслуживал подобной смерти? – Спрашивает вдруг Курето. – Я... – Отвечай честно, тебя не накажут. Даю слово. Глен слегка хмурится, раздумывая над вопросом. – Я говорил с королем Тенри всего раз в жизни, и он был ко мне милостив. – Тогда, ты считаешь, что он был хорошим человеком? – Я считаю, что хороших людей не существует. Неожиданно, Курето смеется. Это, возможно, первый раз, когда Глен слышит его смех. Не короткие звуки, смешки, презрительное фырканье, а искренний смех, звучащий как-то инородно в этих стенах. – Мне нравится твой ответ, – признает Курето. – Я не казню тебя. – Ты бы и так не сделал этого, – монотонно произносит Шиноа, молча рисовавшая все это время. – Ты ведь не хочешь, чтобы братик Шинья расстроился. – Замолчи, маленький грязный призрак, – недовольно цыкает принц, скидывая девочку со своей ноги и та соскакивает на пол. По ее лицу расплывается хитрая самодовольная ухмылка. Глен думает, что слишком многого еще не знает о семье Хиираги.

***

В конце концов, произошедший инцидент посчитали нападением извне. Из-за этого охрана в замке и на его границах была усилена, а проход в лес по-прежнему закрыт всем, кто передвигался менее чем группами из пяти и более человек. И хотя это было весьма неприятно, ограниченность в свободе компенсировало то, что следующие несколько недель Глен ночевал в покоях Шиньи. На отдельной кровати, разумеется, которая без труда разместилась в просторной комнате принца. – Как думаешь, что теперь будет? – Спрашивает его Шинья в одну из таких ночей. – Ты о чем? – О дворце. О нас. Новый король — новые порядки. Братец Курето все знает, но по всей видимости он не против, как думаешь, есть ли шанс, что?.. – Шинья не заканчивает, как будто не решаясь произнести нечто подобное вслух. – Я думал, мы покончили с этим? – Отвечает Глен, слишком грубо, нежели ему бы хотелось. – Я стараюсь, – Шинья виновато улыбается. Эта грустная улыбка ранит Глена и он спешит отвернуться, чтобы не видеть Шинью таким уязвимым. – Но я так хочу коснуться тебя, Глен. Глен молчит. Он тоже хочет этого. Так сильно хочет. – Залезай ко мне в постель, – предлагает он тихо. – Что? – Переспрашивает Шинья, приподнимая голову и по-видимому думая, что ослышался. – Дверь в покои заперта, в стенах замка все еще может скрываться убийца. – Спокойно констатирует Глен, глядя в потолок. – Мой меч стоит рядом с кроватью и если кто-то застанет нас, мы оба в одежде, а ты беспокоился о своей безопасности, потому что происшествие с Махиру сильно травмировало тебя в прошлом. – Ох, Глен... – Шинья мягко усмехается, – как не стыдно использовать чужие детские травмы в своих коварных грязных целях? Несмотря на свои слова, он пользуется предоставленной возможностью, в несколько шагов перейдя от своей просторной королевской кровати, к кровати поскромнее. – У тебя ноги холодные, – ворчит Глен, но вместо того, чтобы отстраниться, сильнее прижимается к своему принцу, чтобы согреть его. Тот хихикает, уловив это, а затем сдвигается так, что голова Глена льнет к чужой груди. Они не прижимались так друг к другу с тех пор, как вернулись с территорий клана Ичиносе. Сколько же времени прошло?.. – Ты действительно имел это в виду, когда сказал, что рад? – Спрашивает Шинья, переставая играть с его волосами. – Ну, что я не Махиру. – Действительно, – соглашается Глен, не став юлить. Он знает Шинью слишком долго и слишком по-интимному близко, чтобы детская привязанность из прошлого была для него дороже всех тех мгновений, что им довелось разделить с принцем в настоящем. – Эй, Шинья. – Зовет Глен, когда тот ничего не говорит в ответ. – Ты спишь? – Мм? – Голос Шиньи звучит слегка сонно, однако, у Глена создается странное чувство, будто он просто притворяется. – Я просто подумал... мы ведь могли бы посетить королевство, откуда ты родом. Найти твоих родителей и... – Не надо, – обрывает его принц неожиданно резким голосом. Глен чувствует, как сердце Шиньи ускоряет свой бег. – Разве тебе не хотелось бы увидится с ними? – Добавляет он, не понимая, почему тот вдруг перебил его. – Не говори больше об этом, Глен, пожалуйста. Глен пытается отодвинуться, чтобы заглянуть Шинье в лицо, но тот не позволяет ему этого, прижав голову к своей груди. Я дурак. – Прости. Глен целует Шинью в плечо, пытаясь этим крохотным жестом передать то, что ему и правда жаль, что он разбередил старые раны. – Я в порядке, Глен. Я ценю то, что ты думал об этой возможности. Я действительно ценю это, но... это тяжело, понимаешь? – Шинья вздыхает. – У них в любом случае не было выбора. Теперь, спустя годы, я понимаю это. Не имеет значения, с радостью ли меня продали или с сожалением, прошлое должно оставаться в прошлом. – Ты прав. – Давай спать, Глен. – Он чувствует, как губы Шиньи касаются его макушки. – Не переживай понапрасну.

***

– Бездельничаете? Дежурное неодобрение в голосе Курето настолько явственное, что Шинья фыркает. – Неужели будущему королю нечем заняться, кроме как цепляться к своему несчастному младшему брату и его слуге? – Собираешься жаловаться? – Курето проходит мимо Глена, останавливаясь у окна, и выжидательно смотрит на Шинью. – И собираюсь. Братец Курето, Глен ужасно храпит! Я не могу спать! – Канючит Шинья, – пожалуйста, разреши ему вернуться в свою комнату! Хоть Глен и осознает, что Шинья играет на публику, не желая вызывать ненужных подозрений, внутри него что-то ощутимо колет. Чувствуя себя дураком, он сосредотачивает внимание на диалоге двух принцев, в попытке не думать о том, что после вчерашнего разговора Шинья снова от него отвернется. – Что думаешь делать с Сейширо? – С пугающей прямотой спрашивает Шинья. Курето, впрочем, его вопрос ничуть не удивляет. Вероятнее всего, он ожидал этого, рано или поздно. – Даже если Сейширо продолжит наводить шум, ему никто не поверит. Покричит и успокоится. – А я думал, ты хочешь повесить на него всю вину. – Каким бы ублюдком он ни был, он все еще мой младший брат. Как и ты. – Шинья удивленно вскидывает голову. В его взгляде на несколько секунд мелькает что-то совсем детское. – Если будут проблемы с Сейширо, скажи мне, хорошо? – На самом деле... есть одна вещь, о которой я хотел бы попросить. Если можно. – Слушаю. – Я бы хотел отправить Саюри-чан куда-нибудь, где они с братцем Сейширо никогда не пересекутся. Курето хмурит свои роскошные брови. – И какие у тебя есть варианты? Я говорил с семьей Ханаери, они отказались принять ее обратно. Для Глена это новость. Чтобы Курето вдруг озаботился чем-то подобным? В то же время, он сам нередко думал о том, что можно с этим сделать. – Я мог бы... я мог бы попросить отца, – предлагает Глен. – Когда я гостил в родном доме, он упомянул, что клану Ичиносе не хватает учеников. Дочь нашего подчиненного, девушка примерно ее возраста. Думаю, они могли бы поладить, – заканчивает он, по какой-то причине смутившись. Курето молча смотрит на него, а затем, вздохнув, снова обращается к Шинье. – Я могу внять твоей просьбе, но какой смысл? Ты помнишь, как обстояли дела с предыдущими слугами Сейширо. – Тогда приставь к нему парня, ты же теперь у нас без пяти минут король, он не сможет оспорить твое решение. – В случае с тобой, это не сильно помогло. – Теперь он шутит, ну надо же... – Это была не шутка, – Курето мрачно щурится. – Хорошо, – соглашается он наконец. – Я подумаю, что можно сделать. Ичиносе, – Курето переводит свой взгляд на Глена, – не нужно сообщать ничего главе твоего клана впопыхах. Я сам напишу ему, когда придет время. Глен слегка наклоняет голову, в признательном поклоне. Часть его искренне рада, что кошмар для Саюри наконец подойдет к концу. Бывало, его отец мог быть строгим со своими подчиненными, но он был справедливым и никогда бы не потерпел подобного отношения к женщине. К тому же, Саюри там будет не одна. Рядом с ней будет Шигуре, которая наверняка сможет понять ее чувства лучше, чем сам Глен. Как-никак, они обе были девушками. – Братец Курето такой величественный, – произносит Шинья нараспев, восхищенно, – такой умный. – Прекращай эту нелепицу, Шинья. – Я надеюсь, ты не забудешь о том, что мы делим между собой маленькую тайну, братец, – Шинья спокойно улыбается, но Глен чувствует смутную угрозу в этих словах. Он беспокойно оглядывается на принца. Что этот дурень еще удумал? Курето, к его удивлению, усмехается. – Знаешь, я в любой момент могу казнить вас обоих и никто не будет задавать вопросов, – уточняет он, озвучивая то, чего Глен опасался все это время. – Ахаха. Думаешь, я не предусмотрел это? – Я думаю, Ичиносе плохо на тебя влияет. – Ты даже не представляешь, насколько плохо, дорогой братец. Вчера он завалил меня прямо... Лицо Курето позеленело и он практически выбежал из комнаты, прежде чем Шинья успел договорить. – Зачем ты его провоцируешь? – Накидывается Глен на Шинью, стоило им остаться наедине. Шинья весело пожимает плечами. – Да брось, Курето знает, что живой я для него выгодней, чем мертвый. – Это до поры.... – Поживем — увидим, – Шинья пожимает плечами, все еще выглядя абсолютно невозмутимо. Очевидно, он действительно верит в свою неприкосновенность. – Иногда я тебя не понимаю, – бормочет Глен. – То ты его защищаешь, то пытаешься шантажировать. – Просто пользуюсь предоставленной возможностью~ – произносит Шинья нараспев. Глен вздыхает. Не то, чтобы он не понимал своего принца, однако же, он предпочел бы видеть его живым и здоровым, не опасаясь, что став королем Курето случайно уронит на Шинью лошадь.

***

Коронация Курето затягивается надолго. Будучи донельзя педантичным, наследный принц настаивает, чтобы соблюсти все необходимые правила. – Показушник, – хмыкает Шинья, жалуясь Гоши на требовательность брата, который и раньше то имел довольно высокие критерии, когда дело касалось выполнения какой-либо работы, а уж теперь стал и вовсе совершенно невыносим. – Надеюсь его попустит, как наиграется со своим новым титулом. – Зато Аой-чан была такой красивой сегодня, – пропел Гоши, расплывшись в мечтательной улыбке. – На самом деле, ни разу не видел, чтобы она так выряжалась раньше. Как будто совсем другой человек. – А сам-то, – приподнимает бровь Глен. – Хочешь сказать, что надел свой лучший пиджак просто из братского чувства долга? – Мне бы пошла корона? – Шинья тычет его в ребра, широко усмехаясь. И, пусть эти слова и были всего лишь очередной шуткой, Глен впервые задумывается, что у Шиньи есть все шансы взойти на престол однажды. Что до мнения самого Глена, дай ему выбор, он бы предпочел жить вместе с принцем в клане Ичиносе, вдали от всей этой суеты и борьбы за престол. Разумеется, в былые годы Глен позволял себе малодушные мысли о том, что женись он на принцессе Махиру, это сделало бы его претендентом в короли. Жаждал ли он власти? С течением времени, Глен все больше осознавал, что нет. – Глен, задержись на минутку, – просит Шинья, когда тот собирается принести принцу одежду после привычной для них обоих процедуры купания. Остановившись, Глен вопросительно смотрит, в то время как Шинья, уронив полотенце на пол и абсолютно не стесняясь своей наготы, роется в аккуратно сложенных Гленом вещах. – Дай мне руку, – просит он, отыскав свой серебряный браслет, который Шинья так и продолжал носить по сей день. – Для чего? – Бормочет Глен, однако послушно протягивает руку вперед. – Хочу, чтобы он был у тебя. Шинья застегивает браслет на чужом запястье, а затем, полюбовавшись несколько секунд, прячет за рукавом рубашки Глена. – Кто-нибудь заметит. – И что? Я твой хозяин и я подарил тебе браслет, который принадлежит мне. Какие-то проблемы? – Никаких, мой принц. – То-то же. Шинья смеется. Его смех столь заразителен, что Глен тоже улыбается.

***

Жизнь течет своим чередом. С того момента, как королем стал Курето, у Шиньи прибавилось обязанностей. Бывало, что они не виделись днями, даже при том, что Глену надлежало служить Шинье защитой. Заверения о том, что в случае чего Шинья прекрасно справится и сам помогали мало. Однажды ему даже доводится выступать в роли посла, добившись аудиенции с королевой соседней страны. – Она такая маленькая, Глен, представляешь, – делится Шинья после, – я бы ни за что не подумал, что ей за двадцать. Глен, которого в тронный зал не пустили, слушает в пол уха, больше озабоченный тем, как скоро они смогут вернуться домой. Но для Шиньи, похоже, это все и правда было интересно. Должно быть, он до сих пор познавал, что значит быть свободным. А затем, наступает лето. И летний фестиваль. Курето в своей официальной одежде выглядит нелепо посреди пестрой красочной толпы, так, что при взгляде на его серьезное лицо становится смешно. И даже Сейширо, вынужденный следовать за ним, кажется подозрительно спокойным. Шинья же, крепко держащий Шиноа за руку, выглядит совсем как ребенок. – Что это? А это вот что? – Спрашивает он снова и снова. Шиноа, поначалу жавшаяся к ноге старшего брата, постепенно осваивается и начинает вторить ему, тыкая пальчиком то в одну, то в другую сторону. Глен терпеливо рассказывает все, что знает и помнит сам. Была бы принцесса Махиру счастлива, доживи она до этого момента? Или же к этому времени болезнь поглотила бы ее настолько, что ничто уже не спасло душу этой девушки? Глен покосился на Шиноа. Девочка беззаботно жевала данго, заставляя Шинью пробовать каждую. На мгновение Глен раздумывает. Стоит ли привести их туда, где он встретил Махиру впервые? Стоит ли показать места, где они играли те короткие несколько часов в течение двух лет, что ему довелось знать принцессу? Нет, решает Глен в конце концов. Прошлое должно оставаться в прошлом. Он с непривычной ему нежностью поглаживает большим пальцем руки серебряный браслет, надежно скрытый под двумя рукавами. Металл теплый, согретый теплом собственного тела Глена. Он уверен: их впереди ждет еще много трудностей. Стоит правде единожды всплыть наружу, даже покровительство короля Курето не поможет им избежать всеобщего осуждения. Но обо всем этом можно подумать потом. Не сейчас. Не когда Шинья так счастливо улыбается ему.