Кометы

– Алло? – Зонтик! Ты дома щас? – голос неспокойно звенит. На фоне шумят машины. – Да. – Приеду? – вопрос с одним вариантом ответа. Она знает, что услышит. – Да, – долгие гудки, а в голове только одно: «Что на этот раз?» За окном уже темно. Он со вздохом закрывает толстую тетрадь по мат.анализу, откидывается на спинку шаткого икеевского стула. На столе завал из книг, отдельных листков и прочей канцелярии. Надо пойти поставить чайник. Глухие удары в дверь – пинки, судя по всему. В мигающем свете подъездной лампочки Эмма почему-то кажется еще более красивой, чем обычно. – Привет. – Вечерочка, – голос девушки раздраженный. Брови чуть сведены, тонкие губы плотно сжаты. Зонтик делает шаг назад, пропуская гостью, и запирает дверь. Эмма скидывает пиджак прямо ему в руки. Черный, явно мужской. Массивные ботинки в цвет тоже остаются в прихожей. – Чай? – А покрепче есть че? – Зонтик лезет в холодильник, извлекает бутылку красного полусладкого. Утвердительный кивок со стороны девушки: – Пойдет. Бокалов нет. Бордовая жидкость переливается в простых стеклянных кружках. Эмма угрюмо молчит, поэтому приходится брать инициативу в свои руки. – Фел? Многозначительный кивок. Прядь темных волос падает на лицо, лезет в глаза. Бретельки красного платья свободно лежат на загорелых с лета плечах. Она делает глоток, чуть морщится. Трясет головой. Зонтик сидит напротив, покорно ждет. Не впервой. – Он... – девушка фыркает в бессильной злобе, – урод он. А виновата всегда я, ну конечно! – начинает закипать. – Чтоб подавился он своей правильностью слепой. Даже не разобрался! Придурок, – делает еще глоток. Зонтик не пьет. Слушает, потупив взгляд. – Ему же ничего рассказать нельзя! Жалуюсь на консультанта в магазине – по итогу сама же остаюсь виноватой, да еще и лекция об уважении чужого труда в придачу; донимался придурок какой-то – опять я плохая, надо было с ним поговорить, а не морду бить. Как будто послушал бы! Но надо же «со всеми по-доброму», – передразнивает, кривится, – как будто так со всеми можно... Ах да, ну конечно, я же не так все делаю, это он у нас такой правильный-замечательный-распрекрасный! А я тут посмотрела косо, там улыбнулась недостаточно широко... – голос звенит от злости. Зонтик поднимает глаза, исподлобья смотрит на взбешенную девушку. – Я пыталась! – голос почти срывается на крик. – Видит Бог, я пыталась понять его принципы, приблизиться к его идеалу! Но увы и ах, он даже не видит! Вот что ему вообще от меня тогда понадобилось, а!? «И почему они все еще вместе?» – Думаю, ты действительно нравишься ему, но... – Зонтик запинается, подбирает слова, – так скажем, не совсем ты. Он грезит о будущей версии тебя, в которой останется только хорошее. Хорошее по его мерками. Эмма скептически смотрит на него, приподняв брови. Делает очередной глоток вина. – Как будто это моя проблема. Тяжелый вздох, минутное молчание. Девушка ждет закономерного вопроса. Зонтик борется с желанием задать ей совсем другой, но все же... – Что на этот раз? – Опоздала я, видите ли, – ответ словно заранее заготовленный. В голосе сквозит ядовитое презрение. – Таксист мало того что приехал на 10 минут позже, так еще и по городу петлял как не знаю кто. А кто в итоге виноват? – вопрос риторический. – Ну конечно же я! Целый ряд причин мне предъявил! Что я, во-первых, могла сама за дорогой следить. «Ну он неопытный наверно, заблудился», – рукой изображает говорящего, пародирует Феликса. – Я ему деньги значит плачу, так еще и должна учить в городе ориентироваться!? – Нет конечно, – тихо поддакивает Зонтик. – Вот и я о чем! Так это ведь даже не все! Прикинь че мне Фел еще предъявил – я типа пешком могла бы пройтись! Это уже вообще конечно... Делать мне больше нечего! – девушка умолкает. Злость постепенно уходит. Зонтик ритмично постукивает пальцем по кружке, ожидая продолжения. Однако молчание затягивается. – И что еще он придумал? Эмма фыркает. – Когда началось «в-третьих» я ему просто букет обратно всучила и до свидания. Зонтик давится воздухом, пытается скрыть смех. Эмма непонимающе смотрит на него, от чего почему-то становится еще смешнее. – Хах, прости, я просто... пхах, представил эту картину и его лицо. Девушка тоже улыбается. Злость окончательно отступает. – Я бы посмотрела, но оборачиваться было не особо пафосно, хах. Не в первый раз она приходит жаловаться на своего парня к Зонтику, не в первый раз он внимательно выслушивает ее. Рядом с ним ей спокойно, она может быть собой. Знает, что ее не осудят, не оттолкнут. Так ведь и должно быть у друзей? – Короче, не знаю, – после непродолжительного молчания задумчиво тянет девушка. – Достал он меня, расстанемся скоро, если не завтра же. Надоел. – Почему вы вообще раньше не расстались с такими противоречиями... – бормочет на грани слышимости. Эмма пожимает плечами, поднимает кружку. – За здоровые отношения. Она приняла решение. Зонтик усмехается, поднимает свою кружку. – За здоровые отношения. Они тихо смеются, и, чокнувшись, пьют. Контрольное время – десять часов и четыре минуты тринадцатого сентября. Полупустая бутылка вина на столе. Главное – не подавать виду, быть рядом – даже если он всего лишь друг. Это лучше, чем ничего. По небу чиркает не замеченная никем комета.